я увидеть был не в состоянии. Под ногами хрустел снег. Или это хруст моих ломающихся костей? Это конец? Невообразимый образ великой сущности извне явился сюда для свершения своего предназначения? Это смерть? Или я снова чувствую себя небесполезным? Я прибываю в межправительственном аду между настоящим и прошлым. Я потерял себя. Я потерял своё "Я". Нет лучших времён. Как и возможности, их создания. Я просто не препятствую силе, что затягивает меня в без пространственную тюрьму, откуда меня уже никто не вспомнит. Я есть как осязаемое эхо души, нарушающее правила. А облачное сознание, в котором мы все заключены, даёт сбои".
Последняя контрольная точка перед крепостью с принцессой. Предпоследний рывок, необходимый для достижения цели всей новой жизни, начавшийся с непредвиденной встречи с девушкой. А, может быть, всё так и должно было быть? Где проходит эта тонкая грань между показавшимся на первый взгляд совпадением и написанным чернилами будущим? "Вольны ли мы делать то, что хотим. Не ведёт ли нас кто-то за руку к предполагаемому концу, для достижения личных целей? Есть ли свобода воли? Я не могу сейчас развернуться, бросить всё и уйти. Нет. Не могу прекратить эти поиски и разойтись с новыми знакомыми. Мне не позволяет невидимый барьер". Как бы то ни было, путь троих заблудившихся в своих жизнях людей по бескрайней снежной пустыни продолжается вслепую, где одна маленькая искорка надежды на их большую значимость ведёт их красной нитью по прямой дорожке. Это их собственное значение.
– Это ещё ничего, парни. Самое страшное, что с нами могло случиться, это вечный солнечный полдень. Не знаю, я бы уже давно с ума сошёл. – отшутился Кирилл, подбадривая дрожащих ребят позади.
Сухая жёлтая трава была повсюду. Запрыгивала в ботинки и хрустя, останавливала уже налаженный шаг призрака, раздражая его всё сильнее и сильнее с каждым новым тёмным метром протоптанной дороги на снегу. Репейники доставали ничуть не хуже. Действовали они не в одиночку. Сгруппировавшись в пару из одного десятка, они обхватывали ткань своими колючими руками, до последнего не подпуская к себе быстрые и яростные взмахи утомлённых нелёгким путём людей. Всё пройдённое и оставленное позади, навеивало знакомую с детства картинку, где желтеющие кусты и трава, почти скрытые за высокими сугробами, являли разуму уже давно затихший беззаботный детский смех после игры в снежки. Глубокий меланхолический звук вещей. Запах мокрых вязаных носков на батарее. Боль от связывающей рукавицы белой резинки. Сжигающий утреннюю тьму уличный фонарь по дороге в школу. Что-то теперь навсегда было утеряно. Утеряно не только для людей, живущих в настоящем, но и, возможно, уже и для людей, рождённых в дыму, чьи глаза никогда не увидят снегопад на фоне горящих школьных окон. "Вернёмся ли мы назад? К тому времени, где всё происходящее уже было кем-то объяснено. На что я только не готов, чтобы как раньше посидеть под входной дверью в сыром подъезде, слушая поющие лампы над собой. Всё меняется. Надо бы и мне уже подстроится под новую карту тьмы".
"Иногда я могу просто вылезти из своего скелета, взмыть над землёй, и посмотреть на мир пустыми невинными глазами, понимающими абсолютно весь тот хаос, что творится за спиной. Всё сводится к самым простым вопросам, с самыми примитивными ответами. Всё становится ясным. И от этого же отвратительным. Думаешь… А зачем? Никаких ответов люди не дают. Встречаясь с ними, вопросов становится ещё больше".
– Совсем скоро будем у автозаправки. Филипп, не отставай от нас. Будь начеку. – "это цель Влада. Автозаправочная станция, которая к нашему приходу, будет уже именоваться как "заброшенная и покинутая абсолютно всеми автозаправочная станция. Цена оплаты спасения призраками моей жизни. Важны были наши с ним взаимоотношения на пути к его цели. А моя, уже прошлая, вторая цель нашла нас самих".
"Кажется, Влад отстранён от меня как-никогда раньше. С чего бы вдруг? Он соблюдает относительно большую дистанцию между собой и впереди идущим Кириллом, не переставая держать руку как можно ближе к болтающемуся позади прикладу. Он имеет на это все возможные основания, но оправданы ли они?".
Измученные бетонные колонны и плиты, уже давно оставленные на затворах карты воспоминаний за спинами молодых людей, доживали свои последние альтернативные секунды существования в образе исходящего из-под земли эха, что так заботливо сопровождал души на их собственном пути.
– Офигеть! – кричит отпрыгнувший назад младший военный, – гляньте сюда парни.
Ещё не успевший скрыться под слоем снега труп человека, мягко говоря, слега шокировал случайно наткнувшихся на него. Труп и труп, как сказали бы многие…
– Это скафандр? – подойдя ближе, все увидели выглядывающий из-под расколотого шлема голый череп.
– Астронавт… – "нашивка на рукаве была с тем же символом, что и на брошенных военных контейнерах, но только он был перевёрнут. Перевёрнут не специально. Он был пришит таким кем-то специально. Чтобы это могло значить?".
"В любом случае, долго над бедным космонавтом мы не стояли. Бросили после второй минуты. Счёт времени отличался от того, что был с нами в первую половину пути. Будто, что-то изменилось. Перевернулось".
Скрежет металла, подпрыгивающая в воздух пружина, качающиеся стальные провода, глухое падение на землю массивных предметов и ещё богатое множество звуков находилось всё время где-то неподалёку, как бы, не переставая напоминать всем заблудившимся об их первом месторождении. Вместе с этим, не покидающее ощущение присутствия личности в пустом поле перед собственным домом не отпускало постоянно проносящиеся в голове мысли о побеге. Сферы, контуры кругов, искажённые материальные и нематериальные объекты. Всё это составные части матовых монолитов на нелинейной плоскости горизонта, за которой представление этих вещей переворачивается с ног наголову для наблюдателя.
Автомобилей никто уже давно не видел. "Наверное, здесь и заканчивались последние попытки людей спастись. Ни вещей, ни признаков раннего присутствия. Абсолютно ничего". Пустошь. "Ни сказать, что это было плохо. Но и переживать о своей безопасности такое место тоже заставляло". Трасса, мёртвые фонарные столбы, выглядывающие графитовые камни из-под снега. "Даже как-то беспокойно думать, что в этом нет ничего необычного…". "Снег перенимал синие оттенки от наших светящихся палочек, с тенями которых было любопытно поиграться у всех за спиной. Грязная и плотная белая масса становилась твёрже с каждым нашим новым шагом". Ни льда, ни сугробов.
Кое-где, всё-таки, вода поднималась к верху, и, раскалывая плиты снега, уносила их неспешным течением куда-то в конец своего широкого ручья.
– Что… Что это у меня в сумке? Почему здесь такой порядок?
– Это
