Даже если он понял, что отравление — её рук дело, не мог он злиться всерьёз! Лорд убил тысячи людей своими руками, а отдал приказ об уничтожении ещё большего количества. Что в сравнении с этим жизнь одной невзрачной букашки?
Килтис помнила страх, затаившийся в глазах бессмертных, что передавали меж собой весть — «Альвэйр убил всех жителей Серых равнин». Хотя ненависть в жилах высокородных была сильна, истребление женщин и детей казалось многим их них верхом бессердечия. И всё же страх вынудил их улыбаться прибывшему с поля сражения воину. Высказывать одобрение мужчине.
А она… она дрожала от восторга. Он пах дымом и кровью. Совершенный алебастр кожи окрасился багряным, а чёрные глаза зияли страшными провалами на лице. И всё же Альвэйр был прекрасен. Как лесной хищник, окружённый безропотными телятами.
Она видела, как остальные женщины смотрели на него. Ей хотелось стереть сладкие улыбки с их лиц. Одна мысль, что Глорейла и ей подобные считают, что имеют право на Альвэйра, ввергала её в холодный гнев.
Неужели хотя бы одна из них могла сравниться с ней? Дело было не только в бесспорной красоте Килтис и её принадлежности к королевской семье. С ранних лет наставники удивлялись магическому дару девочки, что рос и множился год от года. Магия земли принцессы была столь сильна, что далеко не каждый эльф, с подобным даром, мог сравнится с ней. В ущелье таких точно не было. Иначе она не рискнула бы избавляться от человеческой женщины таким способом.
И всё же она ошиблась.
Кто знал, что король одарит Эльрис обрядом именования и уровняет в правах с прочими подданными?
Если вскроется участие принцессы в этом деле, Ольмильяр первый осудит её. Поэтому она не станет сознаваться… ни сейчас, ни позднее. Брат будет биться за неё насмерть, пока верит в невиновность сестры. А в это он верил всегда и очень охотно.
Достаточно лишь заверения Килтис, что она не при чём.
***
Я работала в лаборатории, когда Альвэйр появился на пороге.
— У меня плохие вести.
После произошедшего я ожидала, что эльф станет меня избегать. Так было во всех вариантах будущего, которые мне привиделись. Он отстранялся, раздражённый своим интересом ко мне, и сводил наше общение к редким, случайным встречам.
Но Альвэйр отчего-то никогда не поступал так, как я того ждала. Я не знаю, почему мужчина переменился. Быть может, уже одного того, что я забрала остатки дикой магии из башни было достаточно, чтобы существующие варианты событий рассыпались в прах. Или дело было в чем-то ещё.
— Что случилось? — я взглянула на эльфа без страха и смущения.
Теперь, когда мужчина видел меня после магического всплеска, не было нужды в притирках и настойках. Сила, которую я вобрала в себя, исцелила моё тело, и кожа теперь слабо светилась почти всегда. Хорошо хоть символы были не видны.
— Прибыл посланец от людей.
Я нахмурилась, вторя Альвэйру. Он не стал бы обсуждать это со мной просто так.
— Они обвиняют нас в том, что мы тайком починяем дикую магию Эдринского леса.
— А вы этого не делаете? — я говорила осторожно, не совсем понимая позиции Альвэйра. Он хранил дикую магию в своих владениях, но так и не обнаружил её присутствия. Или же он знал? Если так, почему не заметил пропажу? Прошло уже несколько дней, но эльф, казалось, не видел, что души драконов пропали.
— Разумеется. Мы не смогли бы провести обряд тайком, даже если бы захотели. Иначе войны не было бы вовсе.
Боясь спугнуть настрой на откровенность, я замерла. До этого я смутно представляла, как, собственно, подчиняли дикую магию. Существовали ритуалы, но их сути не раскрывали женщинам.
— Ритуалы людей и эльфов для поимки дикой силы отличаются, но объединяет их одно — чтобы покорить магию, нужно заключить её в магическую цепь. Чем обширнее участок, на котором сосредоточены сила, тем сложнее это сделать. Чтобы покорить лес, нужно объять его огромной сетью, которую сплетут сотни магов. Вот только часть Эдринского леса прилегает к землям людей, а часть к эльфийским. И ни одна сторона, разумеется, не пустит чужих волшебников на свою территорию, чтобы они могли завершить ритуал и получить великую силу.
В голосе эльфа слышался сарказм.
— Сейчас люди пришли с нелепыми обвинениями. Будто мы начали цепочку ритуалов на их территории, и лес из-за этого изменился.
— А это, правда так?
— Мы ничего не делали. Что до леса… Ольмильяр отправил отряд для исследования окрестностей, но воины и маги пока не вернулись… Важно другое. Люди требуют встречи с нами на нейтральной территории, и чтобы вы присутствовали на ней. Дескать, если вы не прибудете в целости и сохранности, миру конец. Они уверятся, что мы хотим войны.
Я рассмеялась. Интересно, зачем я им? Не иначе, надеются использовать как повод для столкновения. Если я мертва или недовольна жизнью.
Посмотрим, что из этого выйдет.
— Вам весело?
— А вы не находите это забавным? Что они вдруг вспомнили о моём существовании.
— Ничуть. Я не хочу туда вас везти.
Я удивлённо посмотрела на него.
— Не думаю, что это в действительности опасно. Они и не вспомнят обо мне, стоит им убедиться, что мою смерть не суметь использовать в своих целях.
Альвэйр подошёл ко мне ближе и заглянул в глаза. Несколько мгновений он молча смотрел, изучая моё лицо. Затем его рука скользнула к моим волосам, растрёпанным после часов в лаборатории. Бледные пальцы коснулись завитка надо лбом, я замерла, задержав дыхание.
— Что удивительного, что я не хочу везти вас туда, где будет куча магов, жаждущих покорить дикую силу?
Сердце защемило. Не от страха, а чего-то более глубокого и неведомого. Не знаю, что Альвэйр разглядел на моём лице, но взгляд его смягчился, а пальцы едва ощутимо скользнули по моему лбу.
— К тому же, мне не очень хочется, чтобы другие видели вас такой.
Глава 38
Минул сезон, всего-то лето и один месяц осени, а, казалось, целая жизнь.
Лошадь вновь несла меня через Эдринский лес. И пусть сейчас над головой шелестела золотая и бронзовая листва, а щёки холодил ветер, чувствовала я себя значительно лучше, чем тогда, в свите людей.
Благодарить за то нужно не только дикую магию, исцелившую моё тело. В окружении молчаливых эльфов я больше не была ничтожной и слабой. Они всё ещё не приняли меня, но их лёгкие взгляды больше не скользили мимо, в них был интерес, настороженность, недоверие. И это оказалось приятно — не быть невидимкой или ущербной. Я так долго пряталась в тени, что, как оказалось, совсем не понимала, какое это счастье — не бояться смотреть другим в глаза.
Изменения в моей внешности заметили. В чувствах, разлитых вокруг, были удивление и озадаченность. Может, мне и решились бы задать несколько неудобных вопросов, но я ехала в окружении всадников Дома вереска. Воины держались со мной сдержанно, но в достаточной степени учтиво и оградили меня молчаливой стеной от лишнего внимания.
Роль Альвэйра в сегодняшних переговорах не была значительной. Лорд не был ни магом, ни послом и любил разговаривать с людьми лишь на языке стали, поэтому его присутствие было вовсе не обязательным. Случись трения с людьми парой месяцев раньше, наверное, он спокойно отправил бы меня на встречу лишь в сопровождении воинов. Но сегодняшний Альвэйр отнёсся к происходящему с присущей ему серьёзностью — ехал подле меня и не покидал надолго, переложив командование рыцарями на своего кузена.
У меня никогда не было и не могло быть личного рыцаря сопровождения, какие иногда приставлялись к благородным дамам. Поэтому ощущение того, что воин сосредоточен лишь на моей безопасности привносило новую нотку в сегодняшний день.
Это было соблазнительно. Не трудно понять Килтис и остальных, кто желал, чтобы Альвэйр выделил их среди безликой массы безразличных ему женщин.
Я видела многое в миг озарения, но, к сожалению, чем больше времени проходило, тем менее чёткими становились видения, а многие разветвления будущего так и не открылись мне до конца. Наверное, мой разум просто не мог объять всё.
