Эльфы были в затруднении. Им нужно было утереть нос людям и показать, что они относятся ко мне гораздо лучше сородичей — с уважением, как к равной. Тогда я из возможной слабости стану сильным аргументом в переговорах. И людям, если даже они очень хотят видеть меня мученицей, будет не к чему придраться.
Лорд Эрвин, глава делегации эльфов, до начала переговоров попытался пространно объяснить, что от меня требуется. У него выходило плохо, потому как просьба «молчать и лишний раз не привлекать к себе внимание» мало вписывалась в концепцию уважения со стороны эльфов и могла быть воспринята как оскорбление. Я не стала выслушивать витиеватые речи и просто пообещала:
— Я не стану мешать, вам не нужно об этом волноваться.
Мои слова не слишком сильно успокоили эльфа, но ему пришлось смириться.
Вскоре после нашего прибытия погода испортилось, и на опушке растянули полог. Было чуть теснее, чем хотелось бы обоим сторонам, зато сухо, и это было главное, если учесть, что переговоры могли затянуться на много часов. Хорошо, если не дней.
К глубокому недоумению эльфов переговоры со стороны людей возглавил именно Луистер. Он скорее догадался, чем разглядел на бесстрастных лицах бессмертных немой вопрос, потому как усмехнулся и, даже не пытаясь притвориться огорчённым заявил:
— Мой отец сейчас совсем плох, а так как мои братья… не сумели взять в это трудное время его обязанности на себя, вам придётся иметь дело со мной и герцогом Руэмаром.
Благодаря нашей связи, я ощутила, как напрягся Альвэйр. Он знал про смерть старшего принца, но что случилось с двумя остальными?
Неужели их устранили так быстро и за столь короткий срок?
Я задавалась этими же вопросами, но проникнуть внутрь сознания Луистера даже не пыталась. Ментальный маг, затаившийся в свите эльфов, связывал мне руки. И сводил наше двойное преимущество перед людьми к нулю — ведь и неизвестный мне менталист опасался обнаружить себя передо мной. Иначе давно проникнул бы в сознание политических противников.
Эльфы и люди переговаривались, а я стояла среди высокородных, словно мраморное изваяние. Мне хотелось выглядеть достаточно расслабленной, но я была не уверена, что получилось.
Ни принц, ни отец во время разговора не обращали на меня внимания. Лишь некоторые другие люди из свиты изредка бросали взгляд, очевидно не до конца уверенные в моей принадлежности к людскому роду.
Вместе с посланниками короля приехали и несколько магов. Главного королевского волшебника среди них не было, но я узнала его ученика — гладко выбритого рыжеволосого мужчину. Он рассматривал меня и отчего-то немного хмурился.
— Это смешно, — в который уже раз заявил лорд Эрвин. — У вас нет ни единого доказательства того, что именно эльфы наложили чары на лес. В той же степени это мог сделать кто-нибудь из ваших людей.
— О, не надо больше слов! Принесите! — мой отец кипятился, хотя и старался держаться сдержанно. Но терпение никогда не было его сильной стороной. Он махнул кому-то из свиты, и один из стражников поднёс обнажённый эльфиский клинок, покоящийся на старом плаще.
— И что это? — эльфийского посла увиденное ни капли не смутило. Я заметила в глазах Эрвина насмешку. — Трофей вашего пра-пра-прадеда, принц Луистер? Хотя, нет, едва ли. Ваше семейство предпочитает наблюдать за полем боя издали.
Я ожидала вспышки ярости со стороны принца, но он лишь усмехнулся. И в этот миг я осознала, что Луистер был гораздо умнее, проницательнее и хладнокровнее, чем было принято считать. Ужасное открытие.
— Это было найдено на месте проведения одного из ритуалов, — торжественно изрёк сын короля. — Что если не это, считать доказательством?
Тут я услышала смех.
Низкий и густой.
Я задрожала от неясного трепета — не только перед насмешкой и угрозой, что были в этом звучании. Ведь смеялся тот, кто, как мне казалось, делать этого вообще не умел.
Альвэйр.
Эрвин бросил на лорда беглый взгляд, но вмешиваться не стал, понимая, что военачальник решил вступить в разговор.
Каждое слово темноволосого мужчины падало, будто мраморная плита. Я заметила, что даже странная самоуверенность Луистера дала трещину, и принцу стоило больших усилий не выдать своё сметение.
— То есть вы предполагаете, что несколько вооружённых отрядов эльфов беспрепятственно проникли на территорию людей. Провели ритуалы с жертвоприношениями, а затем испугавшись, побросали своё оружие и убежали?
В голосе мужчины сквозило такое презрение, что будь у человеческого принца хотя бы толика здравомыслия он не продолжил бы гнуть эту нелепую линию, выставляющую людей в не лучшем свете.
По лицу герцога Руэмара я видела, что его посетило то же неприятное чувство, что поселилось сейчас у меня в груди.
Ложные доказательства преступления эльфов выгодны лишь истинному виновнику происходящего. И если это не эльфы…
— Кто нашёл меч?
На слове «нашёл» Альвэйр сделал особый акцент, скорее подразумевая «достал из своих закромов».
— Это был я, — сухо отозвался рыжий маг. — Мы почувствовали волнение в магическом поле и прибыли на границу с лесом, а там это…
По словам людей, они нашли четыре очага зарождения магических изменений. И на каждом из них были обнаружены тела молодых девушек.
Эльфы потребовали подробного описания жертв, и того, что было обнаружено.
От новой информации мне стало дурно, но я понадеялась, что не выдала окружающим насколько.
Все девушки были девственны до того, как стали жертвами. Их ритуально изнасиловали, нанесли на тела символы, по описанию которых я узнала те, что вспыхивали и у меня самой на коже, а затем отделили руки, ноги и головы от тел и поставили на каждую часть магическую печать.
Зачем нужно было творить такое, я представления не имела, но, похоже, что бы ни задумал неведомый маг, ему это удалось.
Но не все пребывали в неведении. Среди моря отвращения эльфов я различила два потока чувств, которые указывали на то, что двоим из эльфов описания зверств что-то сказали. Одним из них оказался волшебник Кройсель, приближённый короля Ольмильяра. Он считался самым искусным магом, когда дело касалось покорения дикой силы. Быть может, он даже был среди тех, кто уничтожил в своё время драконов. А вот вторым как ни странно стал Альвэйр. И я надеялась, что он не откажется позднее ответить на мои вопросы.
Обвинение со стороны людей не выдерживало никакой критики. Быть может, я думала об остроухих слишком хорошо, но они никогда не опустились бы до подобной жестокости. Да, эльфы убивали врагов без жалости, могли использовать магию, чтобы сломить дух, но кровавые пытки были не в их традициях, а сумасшедших, вроде Луистера, я пока ещё не встречала.
Это если забыть о том, что эльф лишь в одном случае может бросить свой клинок — когда мёртв. Что никто не покидал пределов ущелья, кроме патрулей уже несколько месяцев, что места ритуалов осматривали лишь человеческие маги, изначально настроенные предвзято…
Всё это напоминало странный фарс. И по лицу Луистера, который не выглядел нисколько смущённым, я начинала догадываться, что у сегодняшних переговоров есть какая-то иная, совсем отличная от изначальной цель.
Глава 40
Люди и эльфы обменивались язвительными уколами ещё некоторое время, но всем уже было ясно, что ни к какому итогу стороны не придут.
И не могло быть иначе. Эльфы не желали признаться в том, чего не делали. А люди, ведомые Луистером, похоже, не особенно были заинтересованы в справедливом расследовании. Если кто и засомневался в доказательствах вины эльфов, так это отец. Но он ни за что не признал бы это. Не во время переговоров.
— Я вижу, мы ни к чему с вами не придём, — голос принца сочился ядовитой патокой. Тут он впервые за долгое время впился в меня взглядом, и я ощутила неприятное чувство торжества, исходящее от него. Подобное испытывает жестокий мальчишка, обнаруживший муравья, которого можно опалить лучиной и посмотреть, как он будет корчиться. — А теперь мне хотелось бы дать герцогу Руэмару возможность увидеться со своей дочерью, по которой он так скучал. Без лишних ушей, разумеется. Нам бы хотелось узнать, как на самом деле живётся верноподданной короля Рорха в землях эльфов.
