— Да, — повторила Мора, горячо закивав. — Он вернётся.
И тут же замерла, когда иней начал расползаться из-под её пальцев, покрывая пол. Мама подняла голову и тяжело сглотнула. Она не могла скрыть ненависть во взгляде, когда это происходило.
— Я выжгу твой холод и этот грех. Огнём проникну под твою кожу, моя искорка, пока тело твоё не очистится от грязи и этой напасти, напитываясь божественным пламенем. Ты готова?
Мора почувствовала, как мурашки побежали по её спине, а дыхание перехватило от предчувствия новой боли.
— Готова, мама.
Холод теперь не пугал совсем. Мора жалась к ледяным стенам подвала, моля прародителей остудить её горящую от ожогов кожу, впитать в себя жар её матери. И холод помогал. Стягивал боль с ее тела и сердца, покрывая их тонкой корочкой льда. Слой за слоем, пока боль не исчезала совсем.
— Ты исцеляешь себя, — говорила мама после, с удовлетворением осматривая её тело. — Как обычный дракон. Мы на правильном пути, моя искорка.
Мама гордилась ею, и этого было достаточно.
— Я хочу выйти, — говорила девочка монотонно, смотря остекленевшими глазами сквозь мать, в сторону двери. Где-то с той стороны был тяжёлый засов, который никак не поддавался в первые недели заточения. А может, сейчас его уже и нет? Проверять не было ни сил, ни желания.
— Терпение, Мора, — строго отвечала мать. — Будь послушной нэссой и подожди. Я делаю это для твоего блага, не забывай.
— Да, мама.
Женщина встала во весь свой рост, нависая над девочкой. Кружевное пышное платье покрылось пылью этого места. Или это была сожженная плоть Моры, обратившаяся в пепел? Мама брезгливо смахнула с открытого плеча паутинку и медленно стянула с рук перчатки. Длинные. Но Мора уже знала, до скольки нужно мысленно сосчитать, прежде чем руки мамы стали бы свободны от дорогой, но стесняющей пламя ткани.
Глаза мамы загорелись алым в темноте подвала. И с рук её вспорхнули пламенные бабочки. Невероятно красивый дар, радующий глаз всех, перед кем мама его демонстрировала. Раньше Мора часто просила показать его, визжала от восторга и смеясь, бегая между красивыми огненными созданиями. И мама создавала ещё и ещё, сидя под тенью дерева с чашкой чая, пока они с братом бегали по саду и считали бабочек в небе, а потом падали в мягкую траву и заливались смехом ещё сильнее, когда мама устраивала им красивое представление и обращала своих созданий в яркие вспышки света высоко в небе.
Теперь Мора не просила. Бабочки больше не казались прекрасными. А брата теперь не было рядом.
Девочка посмотрела на шрам, оставшийся на руке после первого очищения: тогда она ещё не умела исцелять себя.
И завопила от боли, сотрясая стены подвала, когда пламенные создания с треском закружили вокруг неё, опускаясь на истерзанную кожу. В глазах потемнело. А стена, о которую опиралась Мора, стремительно начала покрываться льдом.
Мама поджала губы и отвела взгляд:
— Это не Праотец отвернулся от нас, доченька, это лишь испытание нам, — её глаза загорелись более ярким, безумным светом. — Просто оно сейчас холодное… Твоё пламя ещё будет гореть ярче моего, вот увидишь, нужно лишь…
Детский крик, полный боли, разнесся по туннелям дворца, когда пламя женщины стало настойчивее. Проникало под кожу, прижигая её, калеча разум и душу.
Никто из драконов не был так восприимчив к огню, лишь она. Грязная и недостойная своего рода.
— Х-холодное пламя, мама? — ноги девочки дрожали, а зубы стучали, не попадая друг на друга.
— Да, — повторила мать шепотом. — Нужно лишь сделать его горячим, разжечь, вот и всё.
— Мама, — сглотнула Мора, ломая ногти о стену, но стараясь устоять на ногах, не провалиться в беспамятство, чтобы подольше побыть с матерью. — Но это ведь лёд?
— Нет! Не смей так говорить! — взвизгнула она, меняясь в лице. А потом тяжело задышала, озаряя подвал ещё большим светом от потрескивающих бабочек. — Старайся, моя прекрасная доченька, и твои волосы окрасятся в прекрасный цвет огня. Душа запылает и запоёт под небом, что создал для нас Праотец Драххар. И мы выйдем отсюда вместе, рука об руку. Я люблю тебя.
Бабочки. Целая стая жгучих бабочек налетела на её тело, и Мора потеряла сознание под собственный, раздирающий горло, крик.
Глава 30. Подношение
Солнце ласкало кожу, а тёплый ветер развевал ещё не высохшие после купания волосы. Служанки замотали их с братом в одно большое полотенце и посадили на траву, одновременно доставая из плетёной корзины вкусности. Мора любила утро перед походом к алтарю Праотца Драххара. Мама говорила, что туда ходят только чистые дети, а подношение можно взять с собственного стола из того, что хочется съесть больше всего. Это и должен получить Божественный Дракон. Девочка выбирала самые вкусные шоколадные конфеты, а Арам обычно брал ежевичный торт.
— Ты же совсем не любишь его, — говорила девочка с укоризной, смотря как брат складывает угощение в свою коробку, пока его няня отлучилась за сменной одеждой. — Мама говорит, что нужно отдавать Праотцу то, что любишь сам.
— Зачем, если я могу съесть это?
— Ч-чтобы порадовать Праотца, конечно же, — восклицала Мора, широко раскрывая глаза. — Люси, скажи ему, скажи!
— Молодой господин, не шокируйте младшую сестру, — хихикнула её няня, заправляя светлую прядь волос за ухо. На голове Люси постоянно было нечто кучерявое, прорывающееся на свободу сквозь ленты, и Море всегда было интересно, как служанка справляется с собственными волосами. Без лент она была похожа на солнышко: волосы пружинили в разные стороны, веснушки покрывали щеки и нос, а улыбка была такой ослепительной, что иногда было больно смотреть. Совсем не похожа на их с Арамом маму, но тоже очень красивая.
Няня ласково пожурила брата и достала миленькие фарфоровые чашечки для молока.
— Ну что ты, Люси, — очень серьезно отвечал Арам, а потом наклонялся к Море и зловеще шептал. — Я видел, как наши угощения портятся после подношения, Мори! Не нужны Дракону сладости, точно-точно. Лопай сама.
И вгрызался в булочку с ванилью, пока девочка переваривала услышанное. Как это не нужны? Мама говорит, что очень нужны!
— Ешьте хорошо, госпожа, а я заплету ваши волосы, — улыбнулась Люси, раскладывая на коленях красивый желтый платок. — И в кого они у вас такие красивые? Как молоко. Молочные волосы.
Служанка притянула девочку к себе и взяла гребень, чтобы с нежностью пройтись им по влажным спутавшимся прядям. А Мора с удовольствие улеглась на мягкую грудь няни, с интересом наблюдая за порхающими возле цветов бабочками.
— Мама говорит, что это из-за того, что я появилась на свет раньше срока, — пожала плечами девочка, откусывая от булочки. — И боги не успели раскрасить их. Нужно больше гулять на солнце, и они станут такими же, как у Арама. Или такими, как у тёти Каи!
Мальчик горделиво взмахнул своей темной шевелюрой и подмигнул. И Люси засмеялась, вплетая в волосы Моры красные ленты. Их очень любила мама.
— Лучше, как у меня. Я красивее тёти Каи.
— Арам! — ахнула Мора, чувствуя спиной, как пышная грудь Люси сотрясается от сдерживаемого смеха.
— Только не говорите это при тёте, молодой господин. Она очень вспыльчивая особа.
— Угу, Люси, — кивнул брат, с ещё большим энтузиазмом вгрызаясь в булку. — Ух, когда проснётся мой дар! Я им всем покажу! Буду говорить, что хочу.
— Конечно, господин, — Люси закончила с волосами и принялась завязывать платок, погребая под ним белые пряди, до самой последней волосинки. — Это произойдет очень скоро.
Мора кивнула, беспечно жуя выпечку. Мама ждала этого уже несколько лет. Кажется, она испытывала смущение на празднествах в честь пробуждения дара более юных детей драконов. В прошлом месяце их приглашали на праздник к ровеснику Моры, и расстроенный Арам остался дома.
− Скоро, − нахохлился брат, подняв взгляд к облакам. Сегодня, сразу после подношений и благодарностей Праотцу, десятки драконов взлетят туда, под самое солнце, и зажгут небо своим огненным дыханием. Это тоже часть обряда. А Мора и Арам будут сидеть внизу и выискивать знакомых драконов по особенностям окраса и крыльям. Арам всегда угадывал больше и выигрывал. А Мора пока узнавала только маму и парочку нэс. — Однажды и мы будем летать среди них после подношений, Мори. Кажется, это весело.
