− Ага, − мечтательно улыбнулась девочка, прижимаясь к теплой няне, и закрыла глаза, подставляя лицо солнышку. — Но чур ты первый. Там наверху весело, но еще и наверняка безумно жарко в этих реках огня…
− Ха! — мальчик распрямил спину и заложил руки за голову. — Я возьму чужой огонь на себя!
Девочка задремала на груди няни с улыбкой на лице.
И тут же вскочила с холодного пола, почувствовав прикосновение к своему плечу. Мама возвышалась над ней. Ее взгляд был так же холоден, как и стены этого подвала. Теперь Мора не ждала её. Ей было стыдно. Стыдно быть её дочерью, стыдно было быть нэссой и носить своё имя, ведь она испачкала их Род своим грехом, а её тело отказывалось лечиться и искупить его. Как бы мама ни старалась.
− Ты улыбалась во сне, − проговорила мать, смягчаясь в лице. — Давно я не видела твою улыбку. Снилось что-то хорошее?
Солнце. Брат. Теплая Люси и мягкая трава. Свежий воздух без привкуса гари от её собственной подпаленной кожи. Живые бабочки не несущие за собой боль. Один из их обычных дней до того, как её грязный дар пробудился.
− Огонь, − прошептала девочка чуть охрипшим от вчерашних криков голосом.
− Вот как, − теперь улыбалась и мама. — Так Праотец Драххар показывает, что не оставил нас в нашей беде, моя искорка. Мы на верном пути.
− Да, мама.
− Сегодня я решила взять тебя на Подношение.
Девочка резко вскинула голову, чтобы тут же поморщиться: в глазах потемнело, а подвал начал вращаться, закружившись вокруг них с мамой.
− Правда?
− Мы вознесем молитвы вместе, моя дорогая. Время пришло.
Мама протянула руку Море, и девочка несмело вложила ладонь в её руку, обтянутую черной кружевной перчаткой.
Гул голосов окружил мать и дочь, пока они пробирались поближе к алтарю. Величественная женщина в бордово-чёрном одеянии, смотрящая вперёд без тени страха и стыда, что должны бы были проникнуть в её сердце из-за дара Моры. И маленькая тень, сгорбленная под весом алой накидки с объемным капюшоном.
— Агнесс, — какой-то мужчина преградил им путь, и женщина без колебаний протянула руку для поцелуя. — Сегодня ты с дочуркой?
— Мора изъязвила желание самостоятельно сделать подношение Праотцу, — с гордостью ответила мама. — Поздоровайся, моя искорка.
— Здравствуйте, — прошептала девочка, делая неуклюжий реверанс.
Так много драконов. Ей хотелось быть здесь как можно дольше, разговаривать со знакомыми мамы, возносить молитвы дни напролёт, делать подношения и чувствовать себя нормальной, важной частью семьи. Мора не знала, сколько дней она пробыла в подвале: они слились для неё в один, бесконечный, наполненный болью, страхом и треском огня. А может, то был лишь сон? Но тянущее чувство внутри не давало ей усомниться в реальности. В былые дни Мора радовалась в моменты Подношения, в ее душе разверзался целый круговорот ярких вспышек от удовольствия близости мамы и Праотца. Теперь же внутри был холод и тьма, сердце стало тяжело от льда, которым она подлатывала свои бесконечные раны и обволакивала истерзанную душу.
— А где старшенький? — улыбнулся мужчина, и мама скосила глаза, когда девочка встрепенулась.
Брат. Больше всего ей хотелось увидеть именно его. Мора приподнялась на носочки, выискивая взглядом темный затылок и пламенные цвета их Рода. А ещё приметную шевелюру Люси. Но ни его, ни солнечных волос няни не было видно.
— Араму нездоровится.
— Вот как, — разочарованно протянул мужчина. — Передавай будущему главе Рода мои наилучшие пожелания, Агнесс. Негоже парню с таким значимым именем хворать, храни его Праотец. Да пестрит его пламя.
— Обязательно, — отчеканила мать, и Мора увидела, как поднялась её грудная клетка от длинного вздоха. Мама была недовольна. Почему-то осознание этого заставило девочку съежиться от страха, поползшего холодной змеей по позвоночнику.
Мужчина кивнул напоследок и растворился в толпе других драконов. Сегодня было не многолюдно. Мора свела брови на переносице, поняв, что здесь собрались лишь Высшие Рода. Обычно к главному алтарю допускали всех желающих сделать подношение, но этот день отличался от тех, что она помнила. Куда ни глянь, везде надменные лица. Богато украшенные наряды даже в храме Праотца. Глаза, полные превосходства и осознания своей силы… Мора давно заметила, как они отличались от слуг или обычных драконов.
− Приступай, моя искорка, − сказала мама, и девочка остановилась прямо напротив золотой глубокой чаши, заваленной подношениями. Они переливались и блестели в лучах солнца, ловили отблески огня от столбов пламени по бокам чаши. Мора знала, что их зажгла ее мать. Так же, как и двенадцать Подношений назад, как глава Рода.
Мама уже оставила свои дары в чаше и теперь смотрела на дочь, которая сжимала в руках игрушку, доставшуюся ей от брата на пятый день рождения. Мора не хотела отдавать ее Праотцу. Но смиренно положила блестящее черное солнце в центр чаши под снисходительным взглядом матери. А еще Мора знала, что во множестве даров её мамы были и ее срезанные волосы. Так Праотец Драххар мог лучше увидеть их раскаяние за грех Моры. Он точно поможет.
− Ты открыла своё сердце, искорка? — рука мамы тяжело легла на детское плечо. — Вознесла молитвы?
Пожалуйста, ну пожалуйста, думала девочка, мысленно обращаясь к Первому Дракону.
«Я буду самой послушной, самой доброй и прилежной. Я больше не хочу мучить маму, не хочу видеть это грязное синее пламя, что исторгает моё тело. Я хочу быть хорошей, хочу, чтобы радовались мама и братик. Хочу быть, как они. Как все драконы Высших Родов. Разве мама недостаточно страдала, чтобы искупить этот грех?»
Мама чуть сжала свою руку на плече Моры и слабо улыбнулась ей одними губами — улыбка совсем не коснулась глаз. Лицо мамы уже давно было уставшим и измученным, словно она не спала ночами так же, как и Мора.
− Да, мама.
− Хорошо. Теперь иди в конец залы, ближе к выходу, и продолжай молиться, моя девочка. Праотец не оставит нас, если мы будем смиренно просить помощи в этот великий день.
Мора слабо кивнула и двинулась вглубь залы, стараясь не сталкиваться с другими драконами. Все были увлечены своими мыслями или разговорами, так что не сразу обратили внимание на статную фигуру её матери, вставшую спиной к чаше и обратившей взор на пришедших. До того момента, пока залу не заполнило громкое потрескивание огня. Мама раскинула руки в разные стороны и прикрыла глаза, беззвучно шепча что-то и обращаясь к небу.
Мора подумала, что она очень красива сейчас.
Подол бордового платья стелился по золотым ступеням, становясь угольно-черным к краю. Как выжженная земля. Темные локоны мамы выбились из прически и принялись раскачиваться от сильного и наверняка очень горячего порыва воздуха. Столбы огня покачнулись, когда мама зашептала быстрее, а через миг ревущее пламя захватило чашу с подношениями и ударило в высокий потолок, растекаясь в разные стороны, а потом и осыпаясь сотнями искр на головы драконов, стоящих в первых рядах, и самой мамы. Мора сглотнула, увидев в искрах очертания дара ее матери. А драконы, что были ближе к чаше, подставили свои лица, словно купаясь в приятных лучах солнца, а не в обжигающей стихии.
− Великие драконы из достопочтенных Родов, − разнесся по храму ровный голос мамы, когда внимание всех присутствующих было отдано ей одной после яркого завершения Подношения. — Сегодня я собрала вас всех не только по случаю обряда. Сейчас, перед взором Праотца, я скажу то, что многие сказать боялись. На что мы беспечно закрывали глаза, словно глупые дети, пока всё не зашло слишком далеко. И это… Грех!
На секунду взгляд мамы коснулся Моры, прежде чем продолжить обводить всех присутствующих, и девочка сглотнула, съежившись еще сильнее под своей накидкой. По залу пронесся тихий, взволнованный рокот.
Глава 31. Кара
— О чём ты говоришь, Агнесс? — спросили из первых рядов, и Мора узнала голос того мужчины, который интересовался самочувствием Арама.
