Я замерла. И почувствовала, как кровь отливает от лица.
— Это те, что я во время ремонта выбросила? — прошептала еле слышно.
— Они, — ехидно подтвердил Рюрик. Насладился моим отчаянием и добавил: — Да только ты их не выбросила, а лишь хотела выбросить. А Рюрик нашёл и спрятал.
— Чёрт, — выругалась я. — Не шутил бы ты со мной сейчас. Не то настроение.
Домовой втянул голову в плечи, насуплено косясь на Волка.
— Часы-то нести? — буркнул он.
— Неси, — кивнула я. — Будем разбирать.
— Что-о?
— Что слышал. Давай скорее.
Рюрик возмущённо соскочил с диванчика и, еле переставляя ноги, поплёлся в кладовку в спальне. Там у него был секретный уголок, в который затаскивалось всё, что плохо лежало. Какая-то магия домовых, связанная с искажением пространства — в подробности я никогда не вдавалась.
Пока Рюрик занимался поисками, я решила проверить другие варианты. Настенные часы в коридоре показывали без четверти одиннадцать, так что мне стоило поспешить.
— Поможешь разобрать телевизор? — бросила я, выходя из кухни.
— А не логичнее будет попытаться его включить? — засомневался Волк. — Вдруг там видео какое-нибудь загружено.
— Да, было бы неплохо, — усмехнулась я, нащупывая в кладовой за спиной Карла отвёртку. Медведь не возражал, хотя и двигаться тоже не спешил. — Только этот телевизор не работает уже лет двадцать. Да и даже если бы он включался… В общем, нет. Просто нет.
Пробравшись в угол комнаты, я сдёрнула белую кружевную ткань с некогда чуда техники. Нашему взгляду предстал деревянный короб с серой выпуклой линзой, кучей лапок регулировки и надписью «Рубин-714». Волк застыл, разглядывая раритет.
— А выбросить не пробовала? — поинтересовался он.
— Жду, когда исполнится полвека с момента выпуска, и продам коллекционерам, — отмахнулась я.
— Судя по всему, ждать осталось недолго, — хмыкнул он.
— Решили сломать раритет? — послышался голос Кондратия. Леший стоял на пороге комнаты и наблюдал за нашими действиями.
— Обожаю всё ломать, — пожала я плечами. — Свою жизнь, мировой порядок. Почему бы заодно не сломать телевизор.
Кондратий усмехнулся и смерил прищуренным взглядом.
— Не паникуешь. Уже хорошо. На, выпей.
Мне протянули стакан с мутноватой жидкостью.
— Это что? — напрягся Волк.
— Это зелье, — объяснил леший. — Ты же ищешь что-то магически окрашенное? — Я кивнула. — Тогда способность видеть магию тебе пригодится.
— Волк тоже может видеть магию, — возразила я. — Как и вы.
— Верно. Но если вещи принадлежали твоей бабушке, то они могут быть скрыты от посторонних глаз. А тебе откроются.
Я пожала плечами и протянула руку. Хотелось, конечно, провести последний час без головной боли, но…
Залпом осушив стакан, я скривилась. Зелье было кислым, очень. Но через несколько секунд вкус зелья стал последним, о чём хотелось думать. Мой мозг взорвался. В глазах потемнело, виски сдавило тисками, мир закружился. Я сипло втянула воздух, стараясь наполнить лёгкие кислородом.
Упасть мне не дали: спустя секунду меня подхватили сильные руки и прижали к груди.
— Ты что сделал, леший? — прошипел Волк.
— Снял действие зелья, — ответил нечистый. — Это её естественное состояние, которое блокировалось последние часов десять.
— Лоран? Лори, ты меня слышишь?
— Я в порядке, — прохрипела я. В порядке я не была. Меня мутило, голова раскалывалась, а из носа… Да, точно, из носа текла кровь. Нащупав ногами пол, я тяжело оперлась на Волка и поднесла пальцы к верхней губе. — Салфетки…
Кондратий услужливо протянул рулон бумаги. Я кивнула и в который раз за сегодня вытерла лицо от крови. На этот раз, своей.
— Что ты видишь? — спросил леший, стараясь не повышать голос.
Я медленно огляделась. Перед глазами привычно плавали цветные круги, но теперь я знала, что это не просто галлюцинации. Что ж, приятно знать, что не сходишь с ума.
— Свет, — прохрипела я. — Везде.
— Хорошо. Скажи, что светится ярче всего.
Я прищурилась, вглядываясь в фигуру Кондратия.
— Вы. — Ну, конечно, он светится. На нём же личина.
— Кроме меня.
Поймав равновесие, я отпустила Волка и сделала шаг в сторону. Глаза слезились, картинка расплывалась, и вдруг в поле зрения вплыло очередное яркое пятно. Рюрик. Но светился не он, а…
— Часы.
Мужчины дёрнулись и кинулись вперёд, выхватывая старые часы у испуганного домового. Мне даже жалко их стало. Когда-то они стояли на кухне и ежечасно отбивали время. Каждый день, каждый час, круглые сутки… Пожалуй, это и стало основной причиной, почему я захотела от них избавиться.
— Есть! — выкрикнул леший, отковыривая заднюю стенку часов. И замер. — Это не книга.
Пошатываясь, я приблизилась к сидевшим на полу мужчинам. Часы были набиты какими-то коробочками и бутылочками. В глаза бросился пакет с крошечными звериными черепами и баночка с сушёными глазными яблоками.
— Это что? — ахнула я.
— Что-что, — проворчал Рюрик. — Это имущество. Ведьминское. Важное.
Мы с Волком переглянулись. Ломать телевизор резко расхотелось. Пусть себе стоит.
Я медленно, стараясь избегать резких движений, оглядела комнату. Светилось всё. Точнее, всё, что осталось от бабушки — стол, ковёр, телевизор… И мне предстояло в рекордные сроки отыскать тот самый предмет.
Обычно это книга…
Что ж, книги тут тоже были. Целый шкаф, набитый советскими фолиантами. Сборник сказок, Чехов, Ремарк, полное собрание сочинений Сталина в двенадцати томах… Проблема в том, что все эти книги я видела каждый день, и даже иногда стирала с них пыль. Едва ли я могла пропустить что-то полезное…
— Есть идеи? — Горячий шёпот Волка согрел ухо, и я сощурилась от удовольствия. Никаких резких движений — но ведь улыбаться можно?
— Думаю, надо осмотреть книги, — отозвалась я.
— Хорошая мысль. Какие из них твоя бабушка любила больше всего?
— Без понятия, — я пожала плечами. — Она редко читала.
Я подошла и оглядела стеллаж с книгами. Передо мной теснились ровные ряды потрёпанных корешков. По-хорошему, можно было налить на пол воду, чтобы по скоплению жидкости выяснить, в каком месте чаще всего любила стоять бабушка, затем учесть её рост. И найти книгу, стоявшую ровно на уровне её глаз. Так сделали бы герои какого-нибудь шпионского фильма.
Я сделала проще. Повинуясь какому-то внутреннему знанию, расфокусировала взгляд, пробежала глазами по полкам, и протянула руку, наугад выбирая корешок самой невзрачной книжки, стоявшей с краю на нижней полке. Раскрыла обложку и вздохнула. Сборник стихов. Даже странно — на что я вообще рассчитывала?
— Лорочка!
Я вздрогнула и чуть не выронила книжку. Впрочем, почему «чуть»? Книга «Путешествие в Страну Поэзия» вылетела у меня из рук, сделала пару оборотов, и упала бы на пол, не успей я её подхватить. Но я успела. И тут же в голос застонала от головной боли.
— Лорочка! У тебя что-то болит? — ахнула соседка, застывшая на пороге комнаты. — Сейчас, у меня же обезболивающее есть! Хорошо, что с собой взяла…
Антонина Петровна принялась шарить по карманам передника, а я застыла, в упор глядя на женщину. Просто руке у неё была тетрадь. Очень знакомая тетрадь. Чёрная, в клеточку. С красиво выведенной надписью «Оливье» на обложке. Кажется, Волк тоже её заметил — я скорее почувствовала, чем увидела, как напряглись его мышцы.
— Антонина Петровна… — проговорила я.
— Тише, Лорочка, тише! Сейчас, таблеточку тебе дам… — Женщина достала из кармана блистер, и поспешила на кухню за водой. Мы двинулись следом. Заодно я заметила, что и Кондратий, и Рюрик исчезли из комнаты вместе с разобранными часами, и вздохнула с облегчением. По крайней мере, не придётся объяснять соседке, что в моей квартире делают столько посторонних мужчин, и почему один из них ростом сантиметров тридцать.
Антонина Петровна хозяйничала на моей кухне, пристроив тетрадь с рецептом на столе.
— А я думаю, почему у тебя дверь открыта! Думала, воры забрались. Зашла проверить, а это ты вернулась… Она налила в стакан воды из чайника и протянула мне. Стакан и две таблетки. Буквально впихнула в руки, что было неудобно, учитывая, что сборник стихов всё ещё был прижат к моей груди.
