Скрыть облегчение мне не удалось. Хотя я и пыталась быть полезной своей новой родине, мне не хотелось оставлять в себе жука и мгновеньем дольше.
После того, как Альвэйр убедился, что наше уединение не прервут, я обратилась к дикой магии. Сейчас, когда мы были сокрыты от чужих взоров, уже не нужно было опасаться разоблачения — весь лес пропитан древней силой, и моё волшебство просто утонет в ней, как камешек в толще морской воды.
Я ощутила смутное беспокойство со стороны «жука», затаившегося в руке — он почувствовал нарастающую силу, но не мог распознать её природу. Во всяком случае я надеялась на это. Не хотелось, чтобы Луистер узнал мою тайну, тем более сейчас, когда его отряд находится близко.
Мне хотелось не просто извлечь насекомое из своего тела, а сделать это так, чтобы принц-волшебник не почувствовал изменений. Чтобы он всё ещё считал, что я у него на крючке.
Руку обожгло огнём. На этот раз болела не только ладонь, вся рука разом — от кончиков пальцев до ключицы. Казалось оплавленный металл стекает по коже и разъедает плоть. Хотелось метаться раненным зверем и выть от боли, но я лишь впилась зубами в здоровую руку, чтобы заглушить крик.
Вкус крови осел на языке, слёзы застили глаза, когда внезапно перед моими глазами возникла рукоять кинжала. Смутно догадываясь, чего хочет от меня эльф, я вцепилась в неё зубами и продолжила самоистязание. Позволила магии раскалённой волной скользить по руке.
Мельчайшие частички странного артефакта медленно продвигались в моей плоти и крови, собираясь в одном месте на запястье, будто скрытый нарыв. Он пульсировал огнём, и я всё явственнее ощущала в нём нечто отвратительное и противоестественное.
Наконец, очертания насекомого начали проступать прямо под кожей, боль стихла, а дикая магия плавно вытолкнула чужеродное нечто из меня. Альвэйр проворно поймал падающего жука в платок и завязал тряпицу узлом, чтобы не потерять зловещую ношу.
Я с трудом разжала зубы, впившиеся в рукоять клинка, и тот с глухим звуком упал в траву. Челюсть сводило от боли, платье промокло от пота и дождя, а пальцы мелко дрожали — если забыть о неимоверной усталости, плата за освобождение была не так высока.
Даже на белом запястье не осталось и следа, будто металлическое насекомое просто просочилось сквозь кожу.
— Эльрис, я бы хотел дать вам отдохнуть, но не могу. Нужно возвращаться, здешняя приграничная территория слишком опасна. И то, что вам удалось узнать о Луистере, требует срочного переосмысления ситуации.
— Думаете, это он?
Мой хриплый голос затих. Я не стала заканчивать мысль, но Альвэйру и так было ясно, что осталось недосказанным.
Это он пытается покорить лес и убивает девушек.
— Уверен. Осталось лишь узнать, как ему это удаётся. Пока то, что Луистер творит, выглядит, как странная, исковерканная мешанина из драконьих обрядов.
Мужчина подал мне руку, и я поднялась с промокшего и измятого плаща. Вопрос так и не был задат, но эльф и без того знал, что я хочу услышать продолжение.
— Леди Эльрис, вы ведь знаете, что только драконы могли в действительности управлять дикой магией в сыром виде? Отчасти они делали это с помощью ритуалов, в основе которых лежала плоть. Они верили, что она способна создавать новые связи, по которым течёт дикая магия. Поэтому драконы очень трепетно относились к своему телу и любым телесным жидкостям, будь то кровь, слюна или семя. И многие обряды у них были связаны с использованием этих…
Альвэйр замолчал, не в силах подобрать правильное слово, но в конце концов сдался:
— … ингредиентов. Здесь же, похоже, было использовано всё. Либо Луистер просто бездумно подражает драконам, либо, что гораздо хуже, это всё действительно имеет какой-то смысл.
В голове роилось много мыслей, и мало какие из них были приятными.
— Принц почему-то не понравился дикой магии… Неужели от того, что он может ей управлять? Не так, как я, а так, как это делали драконы?
— Спросите что-нибудь попроще, пока я на этот вопрос дать ответ не в силах.
Глава 43
Не знаю, приходилось ли Альвэйру перебарывать себя, но он ехал рядом весь путь до ущелья. Придерживал своего коня, на тот случай если я ослабну настолько, что не удержусь в седле.
Жука эльф отдал королевскому магу Кройселю. Тот прибывал в скверном настроение, услышав от Альвэйра сильно потерявшую в подробностях историю о колдовстве принца. Гордость мага была изрядно уязвлена — он не только не заподозрил в Луистере волшебника, но и пошёл на поводу иллюзии и позволил ему околдовать меня на глазах у всех.
Подобное пятно позора не смыть и через века безупречной службы.
Я могла бы утешить его, сказав, что природа магической силы Луистера далека от обычной магии эльфов и людей, но не стала. И сам придёт к нужным выводам.
К тому же поражение Кройселя было мне по-своему на руку. Моя значимость в глазах эльфов за эту поездку изрядно возросла.
— Что с вами? — Альвэйр склонился ко мне со своей лошади и шепнул вопрос почти на ухо. Тёплое дыхание коснулось кожи, и по спине вопреки переутомлению прошла волна мурашек.
— Устала, — глухо отозвалась я. Мне стоило больших трудов не съёжиться в седле и держать щит — несколько раз за время нашей обратной поездки я ощущала, как неведомый маг пытается найти брешь в моей обороне. На его месте я бы тоже не упустила такую возможность — уставший волшебник не способен на долгое сопротивление.
Я коснулась рукава Альвэйра, побуждая его склониться ко мне.
— Среди нас сейчас есть другой ментальный маг. Он пытается пробраться за щит всю поездку. Кто это?
По искреннему изумлению эльфа я поняла, что ему ничего не известно. Неужели этот кто-то, также, как и я, скрывается от остальных? Зачем тогда рискует сейчас? Почему не боится разоблачения?
— Я ничего об этом не знаю, — нехотя признал мужчина. — Если он также хорош, как вы, то вполне способен дурачить всех вокруг столетиями…
Он замолчал и помрачнел ещё больше.
— У меня плохое предчувствие. Слишком упорен он для того, кто не уверен в вашей природе. К тому же, когда вы извлекали артефакт, то… потеряли над собой контроль.
Краска хлынула мне в лицо.
— Вы чувствовали мою боль? Никогда не догадалась бы. Вы были так невозмутимы.
Он усмехнулся. Без самодовольства, скорее горько.
— Эльрис, неужели вы думаете, что мне не случалось ощущать нечто подобное? Я бывал в плену. Меня пытали, ранили, травили. Было много всего. И уж поверьте мне, физическая боль не так уж страшна. Иногда даже полезна. Отрезвляет.
— А я боюсь боли, — сгорбившись на лошади, признала я.
Проницательный взгляд чёрных глаз заставил меня внутренне вздрогнуть.
— Самой боли или того, что может случиться из-за неё?
Я молчала, не зная стоит ли открывать ему всю правду. Если однажды наши пути разойдутся, те знания, что я передам ему сейчас, могут стать оружием против меня самой.
Но нельзя перейти реку, не сделав даже шага по мосту.
— Это ужасно. Каждую секунду горя, отчаяния или страха я должна думать о том, что щит нельзя опускать. Что нужно поскорее прийти в себя, иначе я начну заражать своими эмоциями всех в округе и обо мне узнают. В такие мгновения я понимаю, почему менталисты сходят с ума. Мы просто не можем позволить себе предаться чувствам и не думать больше ни о чём. Напряжение копится, и из-за этого контроль даёт слабину в самый неподходящий момент.
Альвэйр молчал, понимая, что я хочу ещё что-то добавить.
— Хорошо, что сегодня рядом со мной были только вы, иначе я выдала бы себя с головой. Едва ли внезапная сильная боль в правой руке у множества эльфов разом может быть списана на собственные ощущения.
Я закусила губу, раздумывая, заметил ли неведомый эльфийский маг всплеск ментальной магии. Он мог уловить то, что не почуяли бы другие.
— Что будет со мной, если меня раскроют? — наконец, решилась я задать давно интересующий меня вопрос. Своих менталистов эльфы наказали жестоко. Но я не принадлежала к тому Дому, вызвавшему недовольство предков Ольмильяра.
