— Да. У нас взаимовыгодное сотрудничество: я разрешаю им использовать установки релаксации и вирта, даю аэробусы и охрану, когда они вылетают в джунгли, чтобы забирать образцы для исследований или ловить очередную зверушку. Они платят ответными услугами: проводят для меня кое-какие исследования, привозят реактивы, препараты для животных или гибридов.
— А я думала, после того происшествия с гибридами ваше сотрудничество закончено.
— Нет.
Мы зашли в модуль, о котором у меня сохранились очень неприятные воспоминания, и прошли по коридору к комнате для допросов, воспоминания о которой были еще ужаснее. Дежурный, стоящий у двери, отдал честь капитану и отбил громко, задорно, по-военному:
— Блага-гражданка-Миктула!
Я покосилась на выдрессированного военного, не испытывая ни малейшего желания отвечать на приветствие. С другой стороны, мне работать здесь и жить, а портить отношения с теми, кого придется часто видеть, это не самое разумное поведение.
— Блага, товарищ рядовой.
Нигай улыбнулся и прежде, чем зайти в комнату, шепнул:
— У меня для тебя сюрприз. Любишь сюрпризы?
— Не очень.
— Этот тебе понравится.
Раскрыв дверь, он пропустил меня внутрь. Я зашла в комнату, которая пару раз снилась мне в кошмарах, и в кресле, в том самом, в котором меня допрашивали, увидела Тенка. На его лицо была плотно надета маска, а тело надежно зафиксировано ремнями. И все же не узнать этого гибрида я не могла…
Что же сделали с ним? В каком он состоянии? Остается только надеяться, что ему все нипочем. Гибриды настолько крепкие и выносливые создания, что на них почти не отражаются ни голод, ни долгое пичканье препаратами, ни перелеты. Они невероятно живучи.
Я шагнула к Тенку, но меня остановила женщина-военная, тоже знакомая.
— Осторожнее, — сказала она, — силовое поле.
Я поглядела вниз и увидела активированные устройства генерации силового поля. О безопасности позаботились неплохо: не только намертво зафиксировали Тенка в кресле, надели маску с каким-то препаратом, но и силовое поле врубили. Не удивлюсь, если узнаю, что ему еще и вкололи какую-нибудь обездвиживающую дрянь…
Нигай приказал женщине и еще двоим военным, которые следили за Тенком, выйти. Они покинули комнату.
Какое-то время мы с капитаном молча смотрели на гибрида. Даже в таком беспомощном состоянии он вызывает инстинктивный страх.
— Он без сознания? — спросила я, и голос мой завибрировал от напряжения.
— Да. Не волнуйся, мы приняли его так же, как и других гибридов, которые прибывают к нам.
— Сомневаюсь… в этот раз переусердствовали! Он весь синий!
— Он в порядке, Кэя.
— В порядке? В этом кресле? С маской? Под силовым полем?
— Мы не знаем, чего ждать от него. Он может быть очень опасен. Первое время проведет здесь, в таком состоянии.
— Тенк ничего не сделает, — поспешила уверить я. — Он будет послушен. Это все — маска, ремни — лишнее.
— Уверена в этом? — спросил Нигай, переводя взгляд с меня на гибрида и обратно.
— Да, уверена! Ничего он не сделает, и никуда он не сбежит, это я гарантирую.
— Гарантируешь? — переспросил он, особенно выразительно на меня посмотрев, и я почувствовала холодок на коже. — Кэя, девочка моя, ты ничего не можешь гарантировать. Гарантировать могу только я. Или Гетен. Я уже связался с ним, он скоро будет. Тогда все и прояснится.
— Гетен? И он согласился… вот так просто?
— Конечно, согласился. Ему, как и мне, интересны сложности.
— Значит…
Капитан вдруг взял меня за руку и потянул на себя, не дав договорить. Удивленная, я не сразу среагировала, и не оттолкнула его. Он привлек меня к себе свободной рукой и нежно, мягко поцеловал. Будь Нигай настойчивее, жестче, грубее, я бы стала вырываться, а так… лишь замерла, не понимая, чего он хочет этим добиться, и почему целует меня сейчас… И так целует. Но мои сомнения были недолги.
— Что ты де…
— Что делаю? — закончил он за меня, шепча в губы. — Разве я не имею права целовать свою женщину?
— Свою… свою? Послушай, отпусти меня, — я стала отталкивать мужчину, но он меня удержал, и я почувствовала, как возвращается страх. Не только страх перед Нигаем, но и, в общем, перед будущим.
Капитан не отпустил меня, лишь подтолкнул к стене, легонько, чтобы не причинить боли.
— Меня ты боишься, а вот эту тварь в кресле — нет, — проговорил он без малейшего выражения, и эта пустота в его глазах и голосе меня напугала куда сильнее, чем могли бы испугать самые цветастые и подробные угрозы. — Почему? Я сделал все, о чем ты просила. Есть ли кто-то еще, кто готов сделать для тебя такое? Есть ли кто-то, кому ты так нужна, как мне?
— Нигай…
— Меня зовут Диль, и отныне обращаться ко мне ты будешь по имени, — отрезал он. — Настала твоя очередь выполнять обещания. Займешься щенками. Займешься гибридами. Используй свои способности.
— Я займусь работой. Но о большем не проси.
От испуга я брякнула глупость, ведь Нигай не из тех, кто просит.
— Я и не собираюсь просить. Ты дашь мне все сама. Когда осознаешь, что я для тебя значу. — С этими словами он, слава Звездам, отстранился от меня и уже совсем другим голосом, живым, сказал: — Гибрид в порядке, и нечего тратить время, таращась на него. У нас здесь строгий распорядок, Котенок. Пора ужинать. Идем.
Потянув за собой, он вывел меня из комнаты допросов.
Выходя, я отметила, что мои ноги дрожат…
Глава 20
О Ларио Гетене у меня сохранились не самые приятные воспоминания. Внешность двадцатилетнего парня, острый ум, поразительная наглость, невиданная циничность и неожиданное желание защищать угнетенных гибридов так странно сочетались в этом человеке, что я не могла определиться, как к нему отношусь. Но когда увидела, как он заходит в «логово» врага, поняла, что чем-то он мне все же нравится.
По сравнению с военными, разгуливающими по базе, и по сравнению с самим Нигаем Гетен действительно казался мальчишкой, едва разменявшим третий десяток лет. Светловолосый и хрупкий, одетый в мешковатые брюки и футболку с милыми зверьками га-анами, он остановился у жилого модуля, упер руки в бока и осмотрелся так, словно все, что он видит, отвратительно и оскорбляет его возвышенные лирианские чувства.
«Здесь все отвратительно, я с вами полностью согласна, профессор», — подумала я и продолжила наблюдать за ним через камеры видеонаблюдения в бытовке.
Дежурный стоял рядом со мной, почему-то вытянувшись в струнку, и ждал, когда же Нигай и его гость подойдут к питомнику, чтобы их впустить. Они не спешили, медленно шли мимо модулей, обмениваясь фразам (уверена на сто процентов — оскорбительными). Конечно же, оскорблять начал Гетен, а Нигай не может оставить «любезности» без ответа — слишком хорошо воспитан.
Ожидая, когда же они подойдут к ограде питомника, я поймала себя на том, что сильно волнуюсь. Уже несколько дней как было получено уведомление, что прилетит Гетен, так что в его визите нет ничего неожиданного, но сердце мое все равно заходится.
Все скоро решится… и с Тенком, и со мной.
Я отвернулась от панелей, передающих изображения с камер, и подошла к столу, чтобы взять бутылку с водой из охлаждающей камеры. Пить мне не хотелось. Достав бутылку из камеры, я приложила ее ко лбу и прикрыла глаза.
«Давай же, Кэя, приходи в себя. Ты должна быть собранной». Подержав немного бутылку у лба, я открыла ее, сделала все-таки несколько глотков и вспомнила недавний разговор с капитаном.
— …Как идет работа, Котенок? — спросил он за ужином.
— Щенки уже привыкли ко мне. Детеныши все одинаковы — пока слепы и беспомощны, к кому угодно буду льнуть, — ответила я голосом, из которого вытравила даже намек на эмоции. — А вот их мать злится и сильно нервничает. Хотела бы я тревожить ее как можно меньше. Она тяжело поддается эмпатическому контролю.
