— Тяжело поддается контролю? Тогда не рискуй с эмпатией. Действуй через импланты.
— Никогда.
— Это был приказ, а не просьба.
— Ты сказал, я сама буду решать, как поступать с тхайнами.
— Нет, — возразил Нигай, и взял в руку столовой нож. Сталь блеснула в искусственном свете. — Ты решаешь только, как поступать с щенками. А я решаю все остальное. И за всех остальных.
— Какой смысл был приглашать меня сюда на работу, если все равно ты все решаешь?
Он переложил нож из одной руки в другую таким ловким быстрым движением, что это можно было бы принять за психокинетический фокус, и напомнил:
— Ты сама обратилась ко мне за помощью, а потом сама согласилась на мои условия. Никто тебя не заставлял. Ты знала, с кем связываешься, Котенок, отлично знала. Поэтому перестань смотреть на меня, как на тирана. И закончим на этом дискуссию.
Он отложил этот треклятый нож, слава Звездам, встал из-за стола и подошел к двери. И, обернувшись, произнес:
— Не нравится мое отношение? Но я мягок с тобой настолько, насколько это вообще возможно. Не забывай, что ты все еще подозреваемая и могла пережить внушение.
— Спасибо, что напомнил!
— Пожалуйста. Приятного аппетита.
Дежурный вышел из бытовки, чтобы открыть двери в питомник, а я выплыла из воспоминания и, сделав еще несколько глотков из бутылки, вышла за ним на улицу.
Гетен заметил меня сразу, как вошел.
— Унсури!
— Блага, — поприветствовала я его, не забыв добавить словечко, которое сильно задевает его обделенную высоким ученым званием личность: — Профессор.
— Все такая же нахальная!
— Как и вы, — улыбнулась я, и сложила руки на груди. — Как поживаете?
— Неплохо, неплохо. И ты неплохо устроилась, да, Унсури? Я почему-то совершенно не удивлен, что ты здесь.
— Кэя больше не носит фамилию Унсури, — вступил в разговор Нигай и подошел ко мне. Его взгляд, его голос явно говорили о том, что он считается меня своей собственностью. — Она теперь Миктула.
— Да-а? — спросил Гетен, безошибочно считывая эти собственнические сигналы, и, прищурившись, сказал мне: — Ну, это ненадолго. Скоро снова фамилию поменяешь, да, Кэя Миктула?
— Вообще-то не собираюсь.
Лирианец хмыкнул и прошел вперед, мимо меня, демонстрируя этим, что ни за кого меня не считает. Я не обиделась — на него глупо обижаться, вряд ли существует во вселенной человек, которого бы он не обливал презрением. Его симпатии отдан несчастным гибридам, необразованным веганцам и прочим «обиженным» созданиям.
Гетен пошел мимо вольер, останавливаясь ненадолго у каждой. Ему, как лирианцу с высоким уровнем эо, видна не только наша серая действительность, но и следы энергией, все цвета ауры. Их он и изучил.
— Животные здоровы, — с удивлением протянул он, — даже энергетически.
— У нас появился новый очень добросовестный сотрудник, который печется о животных, — не скрывая своего удовлетворения, ответил Нигай.
Гетен повернулся ко мне и на этот раз посмотрел внимательнее. Очертив взглядом контуры моего тела и пространство над головой, он нахмурил брови.
— Что-то интересное видите? — поинтересовался Нигай, которому, несмотря на высокий уровень эо, способность видеть ауры не дана.
— Ничего интересного.
— Лукавите, Гетен. Первый раз вижу, чтобы вы так заинтересовались человеком.
— Да неужели? — отозвался Гетен, и перевел острый злой взгляд на капитана. — Тобой я давно интересуюсь, скотина. Больно много грязных дел ведешь.
— Как грубо, — поморщился Нигай, но на оскорбление никак не ответил. Не потому, что «профессору» позволено больше, чем остальным, а потому что знает, что сыпать оскорблениями — это неискоренимая привычка Гетена.
— Это я еще сдерживаюсь, — протянул лирианец, и вернулся к изучению моей ауры. — У тебя проблемы с энергией, девчонка. Я знаю, конечно, что Нигай высасывает все жизненные соки из подчиненных, но ты реально соответствуешь своей новой фамилии[5].
«И без вас знаю, профессор».
— Поэтому вы нам так нужны, Гетен, — проговорил Нигай. — Кэя пережила серьезный стресс. Нам очень хотелось бы узнать, не нанес ли этот стресс непоправимый ущерб.
— Я сюда за гибридом прилетел, а не девок твоих лечить, — отрезал Гетен. — Так что ведите к нему и закончим на этом.
— Не волнуйтесь, вы заберете гибрида, как я и пообещал… но только если он не окажется слугой рептилоидов. Но сначала давайте выясним, является ли Кэя слугой рептилоидов. Ведь именно она заставила меня вытащить этого гибрида из РО.
Удивленный Гетен всмотрелся сначала в темень Нигаевских глаз, а потом в зелень моих и, хмыкнув, проговорил:
— О гибриде я был предупрежден. А о девчонке… Странно говорить это, Нигай, но я реально рад, что ты меня пригласил.
— А мы рады, что вы прилетели, — ответил капитан, как всегда, учтиво.
— Реально рады, — добавила я. И что самое приятное — не солгала.
Центавриане никогда не сравнятся с лирианцами в искусстве распутывать клубки энергий, определять по цветам и объемности ауры о телесных и душевных болезнях человека. Грубо взломать сознание, чтобы прочитать мысли и изучить воспоминания, центаврианские психокинетики могут, но и только. Чтобы узнать больше, о неосознанном, например, о скрытых мечтаниях, смутных желаниях, о ранах и рубцах души, нужен лирианец, причем не обычный психокинетик, а мастер своего дела, служитель Дома Жизни с большим опытом.
Ларио Гетен — человек науки, но его умения расшифровывать сложные узоры энергий явно взращены не в университете. Чтобы понять, что со мной случилось, а что не случилось, ему ничего не требовалось, кроме тишины. Возложив руку мне на лоб, он сосредоточился и начал читать. Прикосновение его ладони было теплым, успокаивающим, но это не умерило снедающей меня тревоги. Я снова и снова мысленно возвращалась к разговору с майором из РО и вспоминала, о чем он говорил: «Вы пережили внушение», «Вы действуете так, как вам внушили», «Вас бы не отпустили с Тои просто так», «Вы все — вечные подозреваемые»…
Центавриане не смогли понять, пережила ли я внушение, но Гетен сможет, ведь психические травмы — это его излюбленная сфера интересов. Он единственный специалист, который убежден, что от последствий внушения можно излечить любого — и гибрида, и человека.
Когда лирианец убрал ладонь с моего лба, и Нигай тут же потребовал ответа:
— Ну? Что?
Гетен поднял на него глаза, приобретшие завораживающий фиолетовый цвет, цвет активной энергии эо, и спросил:
— Что ты хочешь услышать?
— Правду.
Лирианец зевнул, потянулся, словно бы работа со мной утомила его, и подошел к столу, на котором стояла заранее припасенная бутылка воды. Взяв бутылку и открыв ее, он выпил всю воду. Мы терпеливо ждали, пока он напьется и заговорит, но он из чистой вредности медлил с ответом.
— Гетен, — угрожающе проговорил Нигай. — Правду. Или никакого гибрида не получишь.
— Да расслабьтесь. Нет внушения, нет. Девчонка чистенькая.
Я не спешила радоваться — Гетен может и солгать. Или ошибиться. Поэтому так и осталась на месте, прислушиваясь к своему состоянию: живительное тепло, оставшееся от ладони Гетена, распространялось всему по телу.
— Официально специалистов, способных увидеть следы внушения, нет, — сказал Нигай. — Считается, прямое внушение рептилоида не определить. Ваши методы работы с гибридами и жертвами пока не признаны Советом, как заслуживающие доверия.
— Тогда какого цвина ты меня пригласил? — тут же взвился Гетен.
— Я лишь хочу, чтобы вы осознали: ваша ошибка может дорого стоить Федерации. И мне. Эта девушка, — капитан указал на меня, — на моем попечении, под моей ответственностью. Я должен знать точно, слуга она, или нет.
— Она слуга, — ответил лирианец, и мое сердце от такой новости превратилось в желе и стекло куда-то вниз по ребрам. — Но не рептилоидов слуга, а твоя. Можешь быть уверен: что бы она ни чувствовала к тебе, ее послушание обеспечено.
