раз поздно вечером он проверяет, закрыты ли все двери и окна, несмотря на то, что дом был полон стражи. Мне пришлось прятаться за большим цветком в кадке и ждать, когда Ирхад покинет комнату. Он не запер ее, что было опрометчиво — так же поступил и лекарь перед тем, как у него сперли опасное зелье.
Мужчина осмотрел коридор беглым взглядом и скрылся за поворотом, я посидела в укрытии еще несколько минут и мышкой юркнула в его комнату. Небольшое помещение служило Ирхаду и кабинетом, и спальней. В углу стояла узкая кровать, с другой стороны — стол, два стула и маленький книжный шкаф. В тумбочке для вещей одна дверца была перекошена, ее отремонтировать бы, но дворецкого больше волновало состояние самого дома, нежели собственной мебели.
В первом ящике оказалось пусто, во втором лежала форма дворецкого, в третьем — небольшой сундучок, который открыть не получилось, он был крепко заперт. Время шло, и я боялась даже представить, что будет, если меня поймают, поэтому волнение переросло в панику, и я не смогла действовать бесшумно. Графин на столе, задетый одним неловким движением руки, с грохотом свалился на пол, но, к счастью, не разбился. Вода вылилась из него на тонкий ковер, я подхватила сосуд и поставила на место. Оставалось проверить только книжные полки, но уже было понятно, что ключи Ирхад носит с собой. Я все равно отодвинула неровно стоящие книги в сторону, отчего поднялось облако пыли, и мне с трудом удалось сдержать чихание. Так, пора было уходить…
Ящик в столе заметила не сразу, но когда в конце коридора послышались шаги, я дернула его и от радости чуть не вскрикнула — ключ! Он был один — и вряд ли от подвала, но я все равно его схватила и сунула в карман. Успела выскочить из комнаты, прикрыть за собой дверь и вновь спрятаться за пышными листьями цветка, как в коридоре появился дворецкий. Сердце колотилось как сумасшедшее, но в то же время я чувствовала какой-то необъяснимый азарт.
Я ведь не сделала ничего плохого, верно? Не воровала зелье, никого не подставляла, мне просто хочется знать… Если меня поймают в том подвале, ну и пусть! Признаюсь, расскажу все как есть, но я обязана поговорить с садовником!
Стражникам было все равно на то, что я брожу по коридорам. Они знали, что я — камеристка госпожи, но доверять мне только по этой причине — откровенно глупо. Ладно, ладно, мне можно доверять. Но вот благодаря подобной халатности они упустили момент, когда Ала проникла в комнату лекаря и украла зелье. Для чего врачевателю смертельные зелья — вопрос десятый, мало ли что он с ним делает. Отношение у меня к страже этого дома тоже было соответствующее, я на них просто не обращала внимания. Стоят обмундированные, вооруженные, а толку-то…
Пересекла холл, арочный коридор, небольшую залу и остановилась напротив железной двери. Помня о том, как жутко она скрипит, я молилась, чтобы этот звук никто не услышал. Но конечно же, получилось громко — в застывшей тишине спящего дома скрип несмазанных петель раздался воем голодной гиены. Я плюнула себе под ноги от досады, и начхать, что леди не имеют права так делать. Запирать дверь не стала, оставила приоткрытой, чтобы потом тихонько выйти.
В темнице не было ни капли света, и свечу я брать не стала, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимание. На ощупь, ступая очень медленно, двинулась вперед. Справа раздался шорох, и я повернула туда.
— Господин садовник? — позвала его громким шепотом. Послышалось ворчание, мужчина что-то бормотал себе под нос так тихо, что слов было не разобрать.
— Простите, вы так и не представились мне сегодня… — Мне называли его имя там, возле моста для казни, но у меня совершенно все вылетело из головы, и теперь было неловко.
— Ты еще жива? Удивительно.
— Виновницей оказалась не я… Нет, конечно, я знала это изначально, но во время казни нашли настоящую преступницу.
— А с тобой вообще никто не разговаривает? Ты пришла поболтать? Я не настроен на разговоры, тем более глубокой ночью.
— Я хочу поговорить с вами.
— Я заметил.
— Нет, вы не так поняли… — вздохнув, опустилась на колени перед клеткой со стариком. Наверное, я была прямо возле нее, по крайней мере, хриплое дыхание садовника слышалось совсем близко, напротив.
— Девочка, я восемнадцать лет здесь нахожусь. Благодари Мироздание, что я вовсе не забыл, как говорить, светские беседы со мной здесь не ведут, знаешь ли.
— Мне хочется знать подробности того случая, из-за которого вас посадили в эту клетку, — я вдруг замолчала, на секунду подумав — а надо ли оно мне? Да, надо. Иначе я не смогу спать. — А почему не казнили?
— Вот так поворот!
— Нет, правда, за такое ведь казнят, да?
— А что конкретно ты уже успела узнать?
— Вы хотели рассказать слугам из других домов о внебрачном ребенке господина Бомаля.
Старик усмехнулся.
— Наслушалась сказок.
— Господин садовник, я хочу знать подробности.
— Меня зовут Джонил.
— Джонил… Да, конечно. Скажите, насколько верна эта информация? Вы точно уверены в ее правдивости?
— Столько лет прошло, помнил бы я.
— Вы помните, — уверенно произнесла я. — Невозможно забыть причину, по которой вас навсегда заключили под стражу.
Джонил молчал какое-то время, и я не допытывалась, дала несколько минут, чтобы он собрался с мыслями.
— Почему тебя это интересует?
— По личным причинам.
— Э, нет. Если уж ты пришла сюда среди ночи и наверняка выкрала ключи у стражи или еще где, то я хочу знать — почему?
— Я — полукровка, господин Джонил. Дитя человека и дракона… Так говорит Его Сиятельство младший лорд Эрган.
Старик громко хохотнул, я вздрогнула от неожиданности и обернулась на дверь. Однако, в коридоре было тихо, надеюсь, никто не услышал.
— И почему-то я тебе верю! — садовник не переставал смеяться.
— Пожалуйста, тише! Нас же услышат!
— Девочка, не советую тебе говорить об этом кому бы то ни было. Полукровок, мягко говоря, не любят.
— Об этом знают уже многие в замке Великих.
— Ну, у тебя есть время бежать до того, как слухи дойдут до этого дома. Впрочем, Воила наверняка уже знает. Драконы чувствуют свою кровь в других, и мне остается лишь догадываться,
