В девушке теперь ожила вторая Шэйли. Она была ужасной, словно обезумевшей, но твёрдость её была непоколебима, и оттого первая Шэйли, потерянная, слабая и мягкая, делала лишь слабые попытки что-то возразить. Именно она всего боялась, её тревожили пустые страхи и кошмарные сны, но, когда её место заменила вторая, стало намного легче.
Вторая Шэйли смело стремилась к тому, что делало её счастливой. Это она сказала, что праздник можно сделать, несмотря на траур, это ей было наплевать на недовольство Иана, она была зла на него, что постоянно бросал её одну, но теперь она же радовалась, потому что, когда он брал коня и покидал поместье, а потом уходила Ланира, прихватив свой художественный ящик, натянув на себя надменный вид, Шэйли стремилась к Верону и ей было так хорошо, что не нужно было ничего другого.
Это было подло, гнусно, отвратительно, но внутри было столько ликования, столько яркого упоения. Она терялась лишь от одного прикосновения, как она была уверена, по-настоящему любимого человека, ей было наплевать на мораль и нравственность, на осуждение общества. Она не отпустит это, не даст этому пропасть, потому что сама тогда пропадёт, истлеет, исчезнет. Внутри всё сжималось с болью — она не сможет без Вера, не сможет даже совсем чуть-чуть.
— Эйва, а грех… он как влияет на отношение богов к нам? — спросила Шэйли у горничной, когда та одевала девушку перед праздником.
— Оу, — нахмурилась женщина. — Не могу знать, ваша милость. Скорее всего дело в том, что будет ждать нас там, за чертой. После смерти.
— То есть там будет наказание? А если то, что ты делаешь… грех, он… — она запнулась. — Если от этого очень хорошо, то… какая разница каково там? Хочется же счастья сейчас, а не потом.
— Наверное да, — кивнула Эйва. — Потому что, а кто знает, что там на самом деле? Потом. Может ничего. И мы зря страдали, хотя могли не страдать.
Шэйли посмотрела на горничную и словно она говорила о ней и Вероне, может даже действительно всё знала. А если знает она, то Иан тоже знает? А Ланира? А все остальные? И ей захотелось исчезнуть, потому что казалось, что без неё будет лучше, чем с ней.
— Знаете, ваша милость, порой счастье требует невероятно большой платы. Не все честные люди могут справиться с этим, — и Эйва завязала пояс платья, нарядного, но очень простого, нежного кремового цвета.
— А ты идёшь на праздник, Эйва?
— Да, я тоже пойду.
— Хорошо, — улыбнулась Шэйли.
— Ты готова? — в комнату зашёл Иан, он был нахмуренным и недовольным, впрочем за последние несколько дней это состояние стало нормой для него.
— Да, — ответила девушка, а горничная присела в поклоне, приветствуя его, потом извинилась и вышла.
На празднике было шумно. Было очень много людей и все они были в светлом. Это было так красиво, так удивительно.
— Что? — спросил Иан, когда она восхищённо выдохнула.
— Все такие светлые, словно цветы среди яркой весенней зелени, — и Шэйли подняла на него глаза, но встретилась со взглядом уставшим и полным сомнения.
— Цветы? — фыркнул супруг. — Ага…
Шэйли стушевалась, поникла, на глаза навернулись слёзы. Ей было непонятно почему Иан так себя ведёт — даже если ему здесь надоело, даже если так хочется в город, но ведь можно же перестать быть таким грубым и сердитым.
Или это потому что он знает? Шэйли прикусила губу.
Они с Ианом подошли к Верону, Ланире и Ние. Герцогиня, как всегда, была невероятно прекрасна. На ней было платье нежного светло-голубого цвета и делало её образ таким потрясающе невинным, чистым, что Шэйли стало не по себе. Ния была одета в светло-зелёное платье, цвет которого перекликался с цветом её глаз, а лицо было благостным и делало её такой восхищающейся всему происходящему девочкой. На мужчинах были светло-коричневые брюки, белые рубашки, жилеты в тон брюкам. Оба они были в сапогах. Если бы не увечья Верона можно было бы сказать, что они невероятно похожи, а ещё привлекательны.
Братья и Ланира о чём-то стали говорить, а Шэйли оглянулась, изучая пришедших людей. На глаза ей попалась Эйва и этот суровый конюх, Рэнд кажется, и он улыбался. Они шли вместе от дома и разговаривали. Было так странно видеть этого закрытого, хмурого человека в совершенно противоположном его обычному настроении.
Шэйли перевела взгляд на Иана. Он говорил с Вероном, был раздражён, даже взвинчен, потом к ним подошли какие-то люди, кто-то из знакомых или… девушка стушевалась, когда её представили — какие-то аристократы из Ласцы и ещё откуда-то. Они были в местной гостинице, направлялись на свадьбу и тоже застряли в Хиите в ожидании новостей из столицы или указаний к дальнейшим действиям.
— Полагаю, что мы в любом случае послезавтра рано утром отправимся в столицу, — услышала она разговор Верона. Подняла на него полный непонимания взгляд.
— Так скоро? — расстроилась известию Ния и Шэйли присоединилась бы к ней, если бы могла озвучить свои мысли.
— Да, дорогая, в этом году мы достаточно долго гостили, — ответила сестре Шелранов Ланира. — Да и полагаю, что Шэйли не бросит тебя и останется, когда Иан уедет.
Шэллина сжалась, на это сопротивление у неё не было сил — она не обладала той остротой ума, которая была у Ланиры, Иана или Верона. Она в такие моменты была скорее, как Ниилла.
Богиня, она всегда была как эта несчастная женщина…
— Иан уедет? — побледнела та, устремляя к самому младшему брату полный отчаяния взгляд.
— Ния, милая, — позвал её Верон, делая попытку отвлечь от расстраивающих вестей. — Полагаю, что это произойдёт когда-нибудь, в любом случае, ведь у Иана служба. Но сейчас нет смысла обсуждать это. Давай скажем речь, милая? Я вижу главу городского совета Хиита.
И старший Шелран предложил сестре взять его под руку, направившись с ней навстречу к знакомому уже Шэйли мужчине.
Дальше следовала официальная часть праздника, где все они, как хозяева, должны были обязательно быть в первых рядах, а ещё на лицах должны были быть улыбки и радость.
Шэйли с трудом пережила это, но после ей удалось спрятаться от всех на лавках, которые так усердно сколачивал Бэлт, а потом и Рэндан, все последние дни перед праздником. Лавки расположили под деревьями, чтобы гостям можно было отдохнуть в тени.
Шэйли заметила для себя, что смотрит на всех с завистью — у неё не получалось радоваться, она была этому просто не научена. Всё детство и отрочество она провела в храме и сейчас отчётливо вспоминала много неприятного и болезненного из того своего прошлого. А что до праздников, то их нужно было проводить, так же как и траур, в молитве, усмиряя дух и тело.
Правда, глядя на происходящее вокруг, Шэйли казалось, что Йетри должна была бы радоваться, что люди счастливы, веселятся и вспоминают её добрым словом, а не стоя на коленях на каменном полу, не смея поднять головы.
Иан углубился в разговоры и расслабился, он перестал встречаться с Шэйли взглядом, хмуриться или быть недовольным. Он выпил и теперь смеялся, шутил со всеми вместе. С ним почти всегда была рядом Ланира, притягивающая восхитительные взгляды её светлость герцогиня Шелран. И от сидящей в теньке Шэллины не ускользнуло насколько эти двое красиво смотрятся рядом. Этому она тоже завидовала.
Верон был занят — говорил с главой городского совета, потом ещё с какими-то мужчинами. Поначалу с ним рядом была Ниилла, но потом старший Шелран нашёл глазами Шэйли и отправил сестру к ней. В итоге обе женщины оказались отрезанными от происходящего, и если Ния была вполне рада просто находится здесь, то Шэйли было очень тяжело.
Единственная, кто с ними посидел, это Эйва — горничная подняла настроение обеим хозяйкам, но потом внезапно исчезла. Но тут развели костры и Шэйли поняла, что потеряла из виду и Иана, и Ланиру, и Верона. А потом, к её удивлению, Ниилла тоже пропала.
Девушке стало совершенно не по себе и она отправилась вдоль ограждения, потому что сидеть на месте сил не было, думать о плохом тем более. Она дошла до ручейка, который бил из под земли, был окружён огромными валунами и плакучими ивами, закрывающими его от посторонних глаз. Забравшись и сев на камень, Шэйли заметила, что помешала какой-то влюблённой паре уединиться здесь, устыдилась и расстроилась, сама точно не понимая причины.
