— Это случайность во время боя. Это не Дарис, — ответила я, наконец. Я была готова даже добавить, что Дарис меня защищал, но не смогла.
Мой голос, оказывается, звучал совсем иначе, выше и звонче, чем я всегда слышала его. Я счастливо улыбнулась, и Келлфер тоже улыбнулся мне, но тут же сощурился: Дарис, совсем уже очнувшийся, стоявший на ногах, с шелестом вытащил ятаган из ножен и, как ему казалось, бесшумно, подбирался к нам. Келлфер недовольно подумал, что услышал его шаги не сразу.
«Любимая, пожалуйста, подожди немного, хорошо?»
И Келлфер отпустил меня, разворачиваясь к Дарису лицом. На меня прозрачным куполом опустился защитный полог, сквозь который ни одно материальное оружие не смогло бы пробиться. Я наклонила голову, борясь с чувством пустоты, возникшем на месте тепла рук любимого — пустоты, множащейся и в его душе. Келлфер сделал шаг от меня к Дарису, и, как только он оказался по ту сторону щита, его мысли стали более далекими и невнятными.
— Ты — ничтожное чудовище! Никто без своих заговоров! Сразись со мной по-настоящему! Ты ведь не сможешь победить меня без магии, сражаясь на дуэли, верно? — услышала я вместе с Келлфером.
Дарис подходил к отцу медленно, смотрел прямо, уверенный в своей силе. Мне сложно было понять, что мелькнуло в разуме возлюбленного, это была какая-то смесь жалости и презрения, и что-то еще, что не дало Келлферу, которого Дарис считал настолько бессердечным, просто оглушить сына. Искушение было велико, он сомневался несколько мгновений, но все же простым заговором создал воздушный клинок — простой, прямой меч — и поднял его, принимая вызов.
Стараясь не вспоминать, как легко Дарис разделался с воинами Изубы, успокаивая себя, что не мог Келлфер не знать, на что способен Дарис, я прислонилась к одной из колонн спиной и обняла ее руками. Холод укрытого тенью камня чуть успокоил меня.
Келлфер не боялся, но я-то точно знала, почему пар-оольцы приняли Дариса за бога войны! Дарис не сводил с отца пылающего взора. Прямо сейчас ему было абсолютно плевать на меня — он хотел стереть отца в порошок. Уничтожить того, кому так завидовал, того, кто, как он считал, не дал ему положенного по праву, того, кто раз за разом оказывался лучше и кого было не превзойти, как бы он ни старался. Я понимала то, что понимал и Келлфер: унизить Дарис хотел намного сильнее, чем убить.
— Ты решил проявить немного чести? — ненавидяще поинтересовался Дарис. — Тогда будь готов, я тебе что-нибудь отрежу.
— Попробуй, — ответил Келлфер, следя за медленными, завораживающими движениями металлического полумесяца.
Дарис рванулся вперед так быстро, что я не успела увидеть, просто вот он стоял — и вот каменные плиты на этом месте оказались пусты. Ятаган столкнулся с воздухом без отскока, скорее, так может выглядеть удар металла о дерево. Быстрая, мощная атака заставила Келлфера отступить на несколько шагов. Шепчущий парировал удары, не нападая в ответ, будто стараясь измотать Дариса, но тот не уставал, а лишь больше входил в раж. Он рубил широкими, мощными движениями, беззвучно. Блестящее лезвие проходило так близко!
Я зажмурилась, не в силах больше смотреть. Разум Келлфера, как маячок во тьме, оставался спокойным и холодным, я знала, что с ним все в порядке. Но вот этот свет чуть дрогнул — и я вслед за любимым ощутила обжигающее прикосновение изогнутого клинка к плечу. Кажется, я вскрикнула вместо Келлфера — мгновенное беспокойство зажглось в его разуме. Келлфер обернулся проверить, что со мной, и потерял с этим пару секунд и какое-то им обоим понятное преимущество. Ятаган Дариса столкнулся с воздушным мечом у самого его лица, что чуть отбросило Келлфера назад. Понимая, что отвлекла его, я с силой зажала руками рот.
Сильная, острая боль в боку — это Дарис достал его кинжалом. Я подхватилась было бежать к ним, но это не было нужно: Келлфер как-то перехватил кинжал и полоснул им вверх, оставляя на щеке и брови отшатнувшегося Дариса красную линию. Дарис зажмурился, чтобы глаз не щипала кровь, и навалился всем весом на ятаган, еще удерживаемый на уровне глаз, и второй рукой ударил Келлфера в бок — туда, где красным пятном расплывался след от тычка кинжалом. Келлфер охнул от боли.
— Я достал тебя, отец, — пропел ненавистный голос.
Келлфер не давал ярости поглотить себя. Бок и плечо пульсировали, горели. Я продолжала сидеть, зажмурившись, и прислушивалась к нему, только силы мои иссякали: поток мыслей любимого мешался в кашу, лишь смутным гулом напоминая мне, что Келлфер рядом.
Быстрая вспышка торжества заставила меня открыть все-таки глаза. Келлфер выбил из рук Дариса и ятаган. Но тот, будто потеряв остатки разума, бросился на Келлфера с голыми руками, метя пальцами в горло, так что Келлфер ударил его в лицо рукояткой своего воздушного клинка. Дарис пошатнулся, но на ногах устоял, правда, вынужденный опереться на колонну.
— А все же я сильнее тебя, отец, — ухмыльнулся он окровавленными губами. — Не мог выиграть у меня без своих трюков? Твой клинок ведь просто обвил мой, скажешь, это по-честному?
Келлфер со злостью подумал, что Дарис невероятно жалок. Это было так пошло и смешно — обвинять его в нечестности, проиграв!
— Илиана тебя не слышит, Дарис. Прекращай красоваться и сдавайся.
— И что же будет, если я сдамся? — уточнил Дарис, пряча заинтересованность за маской показного веселья.
— Я дам тебе шанс вернуть Илиане клятву и отпущу целым и невредимым к мамочке, — ответил Келлфер, подступая к Дарису, кулаком утиравшему с верхней губы кровь. — На самом деле, мне плевать, сдашься или нет. Верни клятву. Сейчас.
— И что потом? Ты будешь обучать ее, использовать, иметь когда тебе хочется? Только лишь потому, что я полюбил ее, а ты не позволишь мне получить ничего?
И снова всколыхнувшаяся ярость на секунду ослепила Келлфера и меня вместе с ним, но он взял себя в руки быстрее, чем клинок двинулся вперед, к сердцу сына.
36.
Дарис продолжал поливать его грязью. Келлферу было наплевать, какой бранью успокаивался его сын и как спускал свой неуемный пыл на витиеватые оскорбления. Вместо того, чтобы прислушиваться, шепчущий прикидывал, может ли древней магией крови желание избежать увечий посчитаться желанием вернуть клятву. К сожалению, вероятность была невелика, но попробовать стоило.
Но Илиане на грязь, выливаемую Дарисом, плевать не было:
— Да как ты смеешь! — закричала она, тем самым дав мерзавцу возможность, которую он, оглушенный болью и ненавистью, даже осознал не сразу.
— Сааашихи исшеханааси, — прошептал Келлфер, и из рук девушки в воздух взмыл амулет. Келлфер поймал его в полете и одним движением вернул на шею, торопясь, пока Дарис хватал ртом воздух.
Илиана недоуменно тряхнула головой, а потом подняла на Келлфера недоумевающий взгляд. Келлфер указал на Дариса и прижал палец к губам, и девушка медленно кивнула. Глубоко, за яростью, за испепеляющей ненавистью к собственному отродью, мелькнуло тепло: поняла, как и всегда, что Дарис может догадаться отдавать приказы через него.
И тут же порадовался своей предусмотрительности:
— Илиана, я приказываю: убей моего отца!
Келлфер сжал зубы так сильно, что челюсти заболели. Последний приказ подводил черту подо всем: Дарис хотел смерти отцу, Дарис обрекал на безумие не выполнившую его приказ Илиану.
— Щенок, она тебя не слышит.
Как удалось не кричать? Раздавить этого червяка, это недостойное порождение, уничтожить его, бросить тело здесь, в далеком Пар-ооле, не позволив Дариде, создавшей этого жалкого монстра, даже оплакать его… Это было так заманчиво! Молнии искрились на кончиках пальцев.
— Думаешь, ты сможешь превзойти меня? — вдруг рассмеялся Дарис, отплевывая кровь. — Думаешь, она будет извиваться в твоих объятиях, как в моих? Так, как имел ее я, ты никогда не сможешь! После меня ты будешь лишь бледной тенью, отец! Она — моя!
И тут же рухнул, сбитый с ног силовой волной.
