Вот именно, эньора. Слишком простое убийство, слишком много улик, слишком просто для Элдреда Блейна… это тоже может быть уловкой, понимаете? Этакая игра: виновен-не виновен, способен-не способен, просто-сложно…
— В его духе, — повторила я.
— Да плевать всем, виновен он или нет! — вставила свое мнение Нереза. — Его при дворе терпеть не могут, все ждали, когда же его, наконец, прищучат. Пренеприятный тип!
— Верно, — согласилась Клара. — Он многим мешал.
— Но мне помог.
Женщины посмотрели на меня: Нереза с осуждением, Клара с пониманием.
— Вы знаете, — протянула фрейса, — на суде многие эньоры выступали против него, рассказывали, как он обманывал их, соблазнял, даже насиловал.
— Да-да, — фыркнула я, — один-единственный плад терроризировал весь двор. Насильник, гроза женщин! А еще злобный гений, махинатор, нечестивец, отступник, ростовщик, распространитель миражей для молодежи, убийца. И котят еще расчленяет. Я что-то упустила?
— Говорят еще, он купается в крови детей, чтобы сохранить молодость, — подсказала фрейса Клара.
— Разумеется, ведь это так странно — в тридцать выглядеть молодым! Какая чушь! Они объявили его злом только потому, что он, лишенный рода, названный Блейном, поднялся выше их. Потому что он умнее, сильнее, потому что его сложно убить, потому что его пламя шпарит так, что все шарахаются.
Клара и Нереза переглянулись. Наверное, думают, что я очередная дура, влюбившаяся в Блейна… Но они не знают, как он испугался за меня и Тео, который чуть было не остался сиротой. С виду он сама холодность, к нему так просто не подобраться. А я подобралась и знаю, что хорошее в нем есть.
— А вы не допускаете, что он виновен? — вкрадчиво спросила фрейса.
Не знаю... Я прожила фрагмент его прошлого, прочувствовала его страх. Его отца-простака оклеветали и сожгли как предателя, мать довели до самоубийства, а самого его лишили рода, фамилии и чести и воспитывали вечно обязанным и вечно виноватым. Но он превратил фамилию-клеймо в имя нарицательное. Чем было его поведение — местью? Вызовом? Бунтом?
— Я бы очень хотела знать… — после долгой паузы ответила я.
— Что знать? Виновен он или нет?
— Да. Посмотреть ему в глаза, услышать его ответ…
— Так он бы вам и сказал, — проворчала Нереза.
Служанка не одобряла Блейна даже тогда, когда он считался нашим с Рензо другом и помогал нам, а теперь и подавно. А вот фрейса Клара, которой Блейн как-то пригрозил горло перерезать, и у которой есть все основания его не любить, почему-то не спешила ругать меня за то, что я сомневаюсь в его виновности.
— У вас столько косметики в спальне, — сказала она вдруг. — Очень много разных скляночек, кисточек, пуховок… меня всегда удивляло, зачем вам при вашей внешности столько косметики.
— У меня на лице дефект, я скрываю его, — ответила я.
— Чтобы замазать дефект, много косметики не надо. Я знаю, о чем говорю, ведь не первый год девиц замуж выдаю, и у каждой есть что скрыть, — снисходительно протянула фрейса. — А ваши скляночки — это грим, который актеры используют для создания образа.
— Да, грим. У меня серьезный дефект и я …
Фрейса подняла руку, вынуждая меня замолкнуть, и сказала:
— Послезавтра Блейна сожгут на площади Пепла, а завтра вечером к нему приведут ллару, чтобы он покаялся перед Великим Драконом. Ллару никто не обыскивает.
Пока я ошеломленно смотрела на фрейсу, Нереза уже среагировала:
— Ну нет! — отрезала она. — Это уже слишком! Не вздумайте, эньора, я вас не пущу!
— Да ты что, Нереза, — укоризненно протянула я, а сама уже прикидывала, где раздобыть одеяние ллары и как все устроить.
— Что же вы?! — в сердцах воскликнула служанка, обратившись к фрейсе, с которой, полагаю, они сблизились за время моего отсутствия. — Эта девчонка бедовая, ей только дай идею!
— Милочка, — протянула Клара, — запомните раз и навсегда: фрейса не подает дурных идей.
— А если обман вскроется? Что тогда сделают с Валерией?
— Поверьте моему опыту: если обман вскроется, никого не удивит, что влюбленная женщина пришла к любовнику попрощаться. Валерия поплачет и ее отпустят. Вы ведь поплачете на публику, Валерия?
— Разревусь навзрыд, — пообещала я.
Нереза в сердитом молчании помогала мне создать образ светловолосой ллары средних лет. Фрейса Клара нашла где-то охристое одеяние драконовой невесты и цепочку, чтобы его подпоясать, и теперь внимательно наблюдала за метаморфозами.
— Хм-м-м, — протянула она задумчиво, когда я закончила гримировать лицо и начала поправлять парик. — Весьма недурно. Но глаза-вишни выдают южную кровь.
Я встала со стула и прошлась по спальне, ссутулив плечи, чтобы шея казалась короче. Платье было велико мне размера на два, но в данном случае это плюс — создается впечатление, что это не платье мне велико, а я худа. Замаскировав шрам, я «нарисовала» острые скулы и впалые щеки, губы уменьшила, брови осветлила под белокурые волосы парика, который принесла фрейса. Около рта и глаз я подрисовала морщины, нанесла тени усталости, появляющиеся на лице с возрастом. Вот только глаза и впрямь выделяются — очень уж они темные для такого образа. Но взгляд можно и прятать, не так ли?
— Мне повезет, — произнесла я тусклым голосом и бросила печальный взгляд на фрейсу, — а если нет, то такова драконова воля. — Вздохнув, я опустила голову и принялась перебирать пальцами звенья цепочки-пояса, символизирующего несвободу ллары и ее целомудрие.
— В актрисы вам надо было идти, эньора, — заявила фрейса Клара, разглядывая меня. — Вы были бы о-о-очень успешны на сцене и могли безнаказанно вести праздный образ жизни и менять любовников. Никто бы вам тогда и слова не сказал в упрек.
Итак, сама фрейса одобрила мой вид и мою затею. Я посмотрела на Нерезу, стоящую у туалетного столика и протирающую кисти.
— Нереза, — позвала я, — ну что ты молчишь?
— А вам то что? — буркнула она. — Вы никогда меня не слушаете.
— Еще как слушаю. Пожалуйста, поддержи меня.
— Поддерживать вас — как бандитке помогать…
— Не время для этого, — встряла Клара и, посмотрев на меня строго, сказала: — Вы должны все провернуть до того, как приедет настоящая ллара. Я наведаюсь в храм и постараюсь задержать ее. Не знаю,
