Подняла на него глаза. Нижнюю губу закусила. От страсти, ага.
— И давно… кх-кх… вас посещают подобные фантазии? — осведомился мужчина нарочито холодно.
Но я и не ожидала, что он тут же бросится перед Элизабет на колени.
— Вы не верите в мои чувства? Или боитесь их?
— Чувств? — уточнил он бесстрастно. — Ничуть. Меня пугает перспектива снова обзавестись хвостом. Отравиться едким газом, который вы выдаете за ароматизатор помещений. Мертвых горгулий у себя под окнами я с недавних пор опасаюсь. А чувств — нет.
— Вы смеетесь надо мной! — обиделась я.
— А вы надо мной?
— Я призналась вам в самом сокровенном!
— Лучше признайтесь, что вы вчера пили, мисс Аштон.
Крепкий орешек. Но я не сомневалась, что расколю его. Мэйтин говорил, что если в тексте были предпосылки для возникновения какого-либо явления, оно должно возникнуть. А я написала достаточно, чтобы милорд Райхон воспылал к Элси искренней страстью. Лишь его положение и репутация стоят между ними, но это ненадолго. К тому же я — автор, и знаю то, чего не знала Элизабет. Козырь в моем рукаве Оливеру бить будет нечем.
— Вы отталкиваете меня, потому что боитесь признаться, что тоже неравнодушны ко мне, — сказала я прямо.
Милорд Райхон сел там же, где и стоял.
Правда, стоял он рядом с креслом, и сел в него же. Откинулся на спинку и забросил ногу на ногу.
— Что-то новенькое, — произнес он, избегая встречаться со мной взглядом. — Позвольте узнать, что заставило вас так думать?
— Я вижу это в ваших глазах, — прошептала я с придыханием. — Чувствую в биении сердца…
— Я далек от поэзии, мисс Аштон. И, наверное, нам лучше закончить этот разговор.
— Гоните меня?
— У меня много дел. Потом поговорим об испорченных вами чучелах.
О, нет, дорогой. Поговорим сейчас.
— Боитесь, что если я останусь, вы не выдержите и признаетесь, что тоже любите меня?
— Да с чего вы взяли!
Ну-ну, отпираться бесполезно, Олли. Да, я буду называть тебя Олли…
— Ваши поступки говорят об этом… милорд…
— Взгляды и биение сердца?
— Не только. Разве вы не ищете повода встретиться со мной?
— Не ищу. Вы регулярно мне этот повод даете, как сегодня, к примеру.
— Вы назначили мне индивидуальные занятия.
— В качестве наказания.
— Разве это наказание — два часа в неделю проводить с вами наедине? — промурлыкала я, силясь поймать его ускользающий взгляд.
Кто бы мог подумать? С виду такой сильный, отважный мужчина, а как дошло до объяснений, засмущался, как институтка… В этом мире есть слово “институтка”?
Словно услышав мои упреки, Оливер решительно встал и приблизился ко мне.
— Элизабет…
Осознав торжественность момента, я поднялась навстречу.
— …мне порой недостает слов…
Отличное начало.
— …и такта. Поэтому я и предпочел бы не продолжать этот разговор. Я не знаток девичьих душ, и не хотел бы что-нибудь там задеть, но… Я не люблю вас. Поэтому, если вы вдруг не шутили, хоть у меня и нет оснований так думать, зная вас, выбросьте эти фантазии из головы.
— Вы мне не верите! — воскликнула я, и по скептическому огоньку в черных глазах поняла, что так и есть. — Опасаетесь, что все это розыгрыш?
— В этом вы сильны, — кивнул ректор.
— Я сказала правду! Я люблю вас. А вы любите меня. Это судьба, понимаете?
Наверное, все-таки стоило подождать положенные пару глав, дать Оливеру свыкнуться с охватившим его чувством, но я твердо вознамерилась объясниться сегодня и сейчас. А потому, недолго думая, выложила свой главный козырь:
— Вы предназначены мне, как и я вам. Я — ваша истинная пара! Вы ведь знаете, что это?
— Нет, — осмелился заявить он.
— У каждого дракона есть его истинная пара, одна единственная, та, кому он отдаст сердце!
— У кого?
— У дракона! И я знаю, что вы — последний дракон!
Даже книгу хотела так назвать: “Избранница последнего дракона”, но отказалась от этого варианта, потому что тогда интрига сошла бы на нет.
— Драконы ушли из этого мира больше тысячи лет назад, Элизабет, — попытался спрятаться за фразой из учебника ректор.
— Не все! Вы — последний, хоть и скрываете это.
— Да…
Ага! Признался!
— …вы не исправимы, мисс Аштон.
— Почему ты решила, что он — дракон? — удивленно спросил Мэйтин, о котором я в накале страстей успела позабыть.
— Я это придумала.
— Я догадался, — хмыкнул ректор.
Черт! Зачем я сказала это вслух?!
— Придется заняться вашим воспитанием серьезно, Элизабет, — сурово произнес милорд Райхон.
Как же так? Он же дракон. Я это придумала. Он — дракон, Элси — его единственная.
— Придумала, но не написала, — с укором покачал головой Мэйтин.
Но в тексте были предпосылки. Говорилось, что, возможно, не все драконы ушли с Трайса.
— А возможно, все, — пожал плечами бог-мальчишка. — Но я понимаю задумку. Ничем, кроме предназначения, нельзя объяснить любви, внезапно возникшей между Элизабет и вот ним.
Он кивнул на ректора, который тем временем подошел к столу и потянулся за блокнотом с разноцветными листочками. Моя идея: цвет листочка определял степень поощрения или наказания.
“Только не красный!” — взмолилась мысленно. И тут же одернула себя: я что, боюсь выговора от типа, которого сама придумала?
Но внутри все сжалось, а на глаза навернулись слёзы.
Отставить! Еще не все потеряно. Дракон он или нет, но Элси его получит!
Листок Оливер выбрал желтый. Предупреждение.
Написал на нем несколько слов и, вернувшись, протянул мне.
— Пойдете с этим к профессору Милс, и скажете, что я назначил вам пересдачу по ее предмету. — И уточнил с почти не скрываемой издевкой: — Тема “Драконы”.
Я со злостью выдернула у него листок.
Ничего. Сейчас… Сейчас я его поцелую!
Обовью руками шею, и вопьюсь, значит, в губы… Пусть тогда скажет, что не чувствует ничего к моей Элси!
Но вместо того, чтобы осуществить задуманное, вдруг хлюпнула носом.
— Вы такой… такой сухарь!
И давясь слезами выскочила за дверь.
Вот так номер.
И что это было?
Впрочем, я, кажется, знаю.
В гардеробной остановилась перед зеркалом и строго взглянула на свое отражение.
— Какого черта, Элси? Что за нюни? Я тут стараюсь, для тебя, между прочим, а ты что устроила? Истеричка малолетняя! Ты… ы-ы-ы…
Слезы полились в два ручья. Так жалко себя стало. Оливер чуть ли не открыто посмеялся, еще и орут на меня… орет… В смысле, я ору.
М-да… Эффект Марибет в действии.
— Кхе-кхе…
Негромкое покашливание от двери дало знать, что в гардеробной мы с Элизабет уже не одни.
