Под ноги попадались мелкие черепки и хрустели под каблуками. Когда-то богато обставленная лаборатория теперь была разгромлена, и Анаис не хотела задумываться о том, что здесь произошло. Часть помещения была расчищена, наверное, сам Антуан руку приложил, в противоположной же части к стенам свалили мусор, обломки мебели и странного, неузнаваемого оборудования. Анаис едва не споткнулась о тонкую трубу, блестящую так, словно она была отлита из металла. Вот только Анаис не могла припомнить такого белого сплава.
Диана продолжала что-то восхищенно вещать, даже не удосуживаясь следить за сестрой. Анаис коротко оглянулась на нее, ладони вспотели, а сердце забилось бешено и громко. Кажется, вот он, ее шанс, если она не хочет подставить горло под нож сестры. Чтобы унять дрожь в руках, Анаис сделала несколько глубоких вдохов и по привычке запустила руки в карманы. И удивилась, нащупав скальпель. Когда же она взяла его? Как не потеряла в круговерти этой ночи?
Одно прикосновение к прохладному металлу помогло ей успокоиться. Мысли прояснились, план вырисовался сам собой.
— А ты не боишься, — крикнула она сестре, голос дрожал и срывался, — что Антуан и тебя пустит на опыты? Превратит в слепое орудие? Место как раз подходящее!
С языка рвалось: ты и так слепое оружие, ты и так себя потеряла, но Анаис сумела сдержать свою боль.
— Что? — вздрогнула Диана и нахмурилась, оборачиваясь, — О чем ты?
— А разве не узнаешь знаки? — Анаис отчаянно блефовала, губы дрожали и отказывались слушаться. — Там, у окна? Они выглядят гораздо свежее, хоть сейчас алхимия и отказалась от таких практик! Не узнаешь?
Диана обернулась так резко, что из ее прически выбились пряди, распушились на затылке. Она почти носом уткнулась в стену, присела на корточки, разглядывая заковыристые значки. У Анаис руки похолодели от осознания того, что она задумала.
Нет времени размышлять и сомневаться — только действовать.
Девушка схватилась за трубу и едва не вскрикнула — она обжигала ладони холодом и колола магией, но Анаис только сильнее сжала пальцы, в панике ощущая, как они один за другим теряют чувствительность. Кажется, Диана услышала подозрительный шум, оглянулась, но подняться не успела.
Анаис зажмурилась, прежде чем опустить белую трубу на затылок сестре. В этот миг она ненавидела себя и молилась: уклонись, уклонись же, ты же опытнее и сильнее! В этот миг она почти хотела, чтоб Диана убила ее.
Но труба в ладонях девушки мелко задрожала от удара, вывернулась из ослабевших пальцев, а Диана с утробным стоном повалилась на пол. И Анаис рухнула на колени рядом с нею. В ступоре она нежно придерживала сестру за плечи, проверяла пульс и дыхание, пока в голове стучалась лишь одна мысль: неужели я убила ее, неужели убила? Пальцы у Анаис были такие холодные, что она долго не могла нащупать биение жилки на шее сестры, и в эти несколько минут ее собственное сердце билось тяжело и натужно. Холодный липкий ужас ворочался в животе, в глазах стояла пелена слез. Разве для этого ты ее искала, что убить своими руками? Разве для этого были все жертвы и страдания?
Диана лежала на руках сестры без сознания, кровь на затылке пятнала светлые волосы и ладони Анаис. Ее было немного, и оттого особенно страшно.
— Что я наделала, — всхлипнула Анаис, — что же я наделала?
Она не успела напасть на тебя, душила черная, как сама ночь, мысль. Может, она не выполнила бы приказ Антуана, может, вы смогли бы договориться… Ты, ты первая подняла на нее руку. Ты виновата.
Чем я теперь лучше? Запоздалый страх сжал горло, заставив Анаис поперхнуться вздохом. Только сейчас она поняла, как близко оказалась к убийству сестры, сколь малое ее от этого отделяло.
И если Диана была околдована и не отвечала за свои действия, то поступку Анаис, совершенному в трезвом и холодном уме, прощения не было.
Но если она и позволит кому-то вершить над собой суд, то только Виктору, не Антуану.
От страха разум прояснился. Анаис нежно коснулась губами лба сестры, ощутила на коже ее легкое слабое дыхание.
— Прости, — прошептала она, — и за то, что я уже сделала, и за то, что я еще вынуждена сделать.
Осторожно вытащив из ослабевших пальцев Дианы кинжал, Анаис отложила его в сторону. Он жег ей руки, не успокаивал, а бросал в дрожь. Анаис уже разобралась, что ударила сестру не так сильно, как ей показалось сначала. Слабость и дурнота ей обеспечены, но скоро она придет в себя и сможет позвать на помощь. И тогда с Антуаном Анаис не справится.
Плана не было. Ее вела интуиция, смекалка, не раз выручавшая в переделках. Юбки форменного платья Дианы сбились в сторону, из-под них белела тонкая ткань нижнего платья. Анаис без раздумий схватилась за них, нарезая их кинжалом на узкие полосы, быстро и неумела стянула сестре ноги и руки за спиной, не очень крепко, стараясь не перетянуть запястья. Анаис хотела соорудить еще и кляп, но на такое издевательство над беспомощной Дианой рука у нее не поднялась.
Она едва успела оттащить сестру к стене, укрыть куском рваного гобелена, найденного среди разрушенной мебели, когда за ее спиной бесшумно открылась дверь и холодный сквозняк цепко схватил за лодыжки. Анаис резко обернулась, окровавленными руками прижимая к груди кинжал сестры. Сердце колотилось так бешено, что за пульсом в висках Анаис не слышала медленных и мягких шагов Антуана. Ладони вспотели, и она опустила кинжал, испугавшись, что выронит его.
Маг скользнул по очертаниям тела на полу, медово улыбнулся.
— Ты справилась, моя дорогая. Вот видишь, это было совсем не сложно.
— Да, — эхом откликнулась девушка, судорожно решая, что делать дальше, — не сложно.
— Не переживай, — он нежно коснулся ее щеки, краем глаза Анаис заметила на его коже въевшиеся зеленые следы, — твою сестрицу не забудут. Она — жертва, принесенная во благо нашего будущего. Ты же знаешь сама: чтоб фундамент был крепче, его вспаивают кровью.
Анаис кивнула и опустила голову, пряча глаза. Не так уж они с Дианой и похожи, чтобы маг, да еще и менталист, не заметил разницы. Ему достаточно только присмотреться, и весь обман лопнет, словно мыльный пузырь.
А ей жизненно необходимо тянуть время.
Анаис верила — Виктор ее услышит. Один раз связь между ними восстановилась, восстановится и сейчас. Только и надо, что дождаться, когда зелье потеряет силу.
О том, что будет, если его эффект продлится слишком долго, Анаис старалась не думать вовсе.
— Идем, — властно велел Антуан и взял ее за руку. Его пальцы жгли, словно раскаленное железо, и девушка не удивилась бы, если б увидела на своей коже, там, где он ее касался, уродливые клейма.
Оно покорно пошла за ним, все еще сжимая в ладони кинжал. Горячечные мысли метались, как мотыльки, перед глазами снова встал тот разбойник, еще в столице, который попытался ее похитить. Всего один удар — и она убьет и этого, добавит свежей крови к той, что уже застыла пятнами на ее руках. Разойдутся мышцы, лопнут тонкие нити, по которым в теле бежит жизнь, маг станет неподвижен и безопасен.
И за этот удар она не будет себя корить.
Но… если убить Антуана, то кто расколдует Диану? А Робера и остальных мальчишек, превратившихся в оловянную армию одержимого фанатика? Кто сможет распутать плети чар, которые, вопреки всем законам, захлестнули не мысли — чувства?
Разве что Виктор… но справится ли он с этим?
Ладонь вспотела, Анаис крепче и крепче сжимала кинжал.
И покорно шла за Антуаном.
***
Собеседник смотрел на него упрямо и иронично. Виктор вздохнул и попытался еще раз.
— Альберт, тебе действительно нечего терять. Ну вспомни, чем закончилась моя прошлая просьба?
— Дисциплинарным взысканием и лишением премии, — с готовностью отозвался толстячок, добродушно блестя глазами из-под пышных бровей. Ему, похоже, доставляло особенное удовольствие наблюдать, как Виктор перед ним распинается. Сам Виктор это тоже прекрасно понимал.
— Ее у тебя и так не было, — проворчал он. — Разве не стоит потерпеть один выговор ради того, чтоб спасти чужую жизнь?!
