Сказать, что я была в шоке, это ничего не сказать. Я ожидала чего угодно, но только не такого представления. Кажется, актерская жилка была сильна в обоих братьях. Не будь я свидетелем состоявшегося разговора от начала до конца, я бы ни за что не заподозрила, что последние пару минут — всего лишь инсценировка.
Выходя, я думала о том, что больше никогда в жизни не хочу видеть этого человека, тем более иметь с ним дело. Кукловод, для которого все остальные люди — марионетки.
2.
Я хмуро следила за тем, как Александр запирает дверь своего кабинета.
Стоило нам вернуться на «Прометей», Тайлер позвал меня сюда, отложив объяснения с командой на потом. Хотел поговорить? Но ведь мы могли остаться наедине в моей или его каюте. То, что местом для беседы был выбран именно рабочий кабинет, говорило о том, что предстоящий разговор обещает быть серьезным.
Не дожидаясь приглашения, я опустилась на стул для посетителей, чувствуя скованность и напряжение. Что-то подсказывало, что то, что я сейчас услышу, мне не понравится.
Александр, также молча, обошел стол и занял место хозяина кабинета.
Я следила за ним взглядом, как он отодвигает стул, садится, опирается локтями о столешницу, а потом опускает голову на руки, но все еще молчит.
Мне очень хотелось встать, подойти и обнять его, но я предпочла остаться на месте и прежде всего позволить ему сказать то, что собирался.
Тайлер поднял голову, лицо серьезное, глаза… усталые.
— Миранда, ты понимаешь, на что дала согласие?
Я пожала плечами: что тут непонятного?
— Отлично понимаю, — ответила, возможно, преувеличенно бодро.
— И понимаешь, что подумают о тебе земляне?
Вот сейчас я немного заволновалась.
— Рикардо ведь обещал, что объяснится с моим командованием. Он соврал?
— Конечно, нет, — Александр мотнул головой, будто это было самое нелепое предположение, которое только можно было бы сделать. — Что-что, а слово Рикардо держит всегда. Дело не в этом.
— Тогда в чем? — серьезность его тона уже откровенно пугала, и я до сих пор не могла понять, к чему он ведет.
— Земляне поверят лондорцу, будь он хоть самим президентом?
Тайлер не отводил от меня взгляда, а я вздрогнула, как от пощечины. Я слишком долго пробыла среди лондорцев, и я начала забывать об отношении к ним землян. Я позволила себе забыть слишком о многом…
— Сначала брат президента дезертирует вместе со своей командой, — убито озвучила я очевидные выводы, которые сделают у меня на Родине, — потом одумывается, возвращается, а президент, дабы не портить брату карьеру, заявляет, что тот вовсе не дезертировал, а выполнял секретное задание.
Александр кивнул:
— Именно так это и будет выглядеть.
Он был прав, и возразить мне было нечего. Сказала:
— Мы будем знать правду, это главное. Мое командование не решится открыто обвинять меня в чем-либо, чтобы не испортить и без того хрупкие отношения с Лондором. А на общественное мнение мне наплевать, ты же знаешь.
Тайлер вздохнул, отвел взгляд, побарабанил пальцами по столу.
— А давай представим, что это случилось бы на самом деле, — предложил он. — Я решаю бросить все к черту, послать куда подальше Лондор и Землю с их соглашениями и улететь со своей командой в какое-нибудь тихое местечко подальше от зоны боевых действий. Что тогда? Как бы при таком раскладе должна была бы поступить истинная землянка-патриотка?
Я сглотнула, уловив, к чему он клонит. Тем не менее, Александр ждал ответа, и я честно его дала:
— Патриотка должна бы была потребовать высадить ее на ближайшей станции, а затем связаться со своим командованием и доложить о происшедшем. В случае отказа отпустить ее добровольно, она бы устроила диверсию, а затем совершила побег.
Тайлер снова посмотрел мне в глаза, и я поняла, что он спросит еще прежде, чем он это озвучил. И мне чертовски захотелось, чтобы он этого не говорил.
— Миранда, когда срок твоего назначения закончится, ты вернешься на Землю?
Ну, вот и все. Я все эти дни ждала, когда же Тайлер поднимет эту тему, а он молчал. А теперь, когда эти слова были произнесены, мне адски захотелось отмотать пленку назад.
Прямой взгляд и прямой вопрос — они требовали такого же прямого ответа. Лгать — только не Александру.
— Да, — сорвалось с моих губ.
В его лице ничего не изменилось, но я была готова поклясться, что это спокойствие дорого ему стоило.
— Ты этого действительно хочешь?
— Нет, — так же честно ответила я, сама мысль о расставании сейчас казалась мне невыносимой. — Но это мой долг.
— Тогда ты должна уйти сейчас.
Мне захотелось зажмуриться, но я сдержалась. Я тоже могу выглядеть спокойной, когда мою душу разрывает на части.
— Что бы ни сказал Рикардо, — продолжал Александр, — что бы ни было написано в официальных отчетах, твоей репутации на Земле придет конец, ты станешь изгоем, и, что бы ты ни говорила, все до конца жизни будут считать, что ты «снюхалась» с лондорцами и предала Родину.
Мне хотелось возразить, возмутиться, заявить, что он ошибается, что все это напрасные опасения. Но я молчала. Тайлер был прав во всем, в каждом произнесенном им слове.
Я опустила глаза, уставилась на переплетенные на коленях пальцы. Я не знала ответов, но я точно знала одно:
— Я не уйду сейчас, — я снова вскинула голову и встретилась с ним взглядом. — Не сейчас, — повторила тверже.
— Миранда, двадцать шесть дней, — значит, он тоже считал! — Всего двадцать шесть. Легче не станет… Если ты намерена уйти, — добавил Александр, выдержав паузу.
— А у меня есть выбор? — вскинулась я, не видя смысла сдерживаться. — Я хочу остаться с тобой больше всего на свете, но что я могу? Мое назначение закончится, и мой долг вернуться и предстать перед командованием. Если меня спросят, хочу ли я вернуться назад и продолжить службу у вас, готова ли, я скажу «да», и с радостью вернусь, да что там, прибегу, распевая победные песни. Но если мне этого не предложат, я не смогу оспорить приказ. Меня могут возвратить на земные корабли, а могут отправить на другое лондорское судно, и я обязана буду подчиниться. Я, прежде всего, солдат, а только потом женщина.
Ну вот, сказала.
— Ты можешь подать в отставку у себя, — Александр говорил все тем же спокойным тоном. — Захочешь, поступишь на службу у нас. Это неважно, все можно решить. Но ты можешь остаться со мной.
Я опешила.
— Это, что, что-то вроде предложения руки и сердца?
Александр едва заметно скривился от моей формулировки, но это и то было облегчением: наконец-то, хоть какое-то проявление эмоций из-под капитанской маски.
