содрогнулась, представив,
как же ему больно.
Где ты, дивья сила?!
На колдунью она больше не взглянула, вся была сейчас устремлена к Гору, глазами и сердцем. И он смотрел, не отрываясь. Плечи подрагивали: то ли от боли, то ли от ярости.
– Да я лучше с ним умру.
Все просто. Каково ей будет жить, увидев смерть Гора? Погубив все, что он пытался защитить. Если она пойдет с этой безумной ведьмой. К ее сообщникам. Не такой уж Ярина дурочкой была, чтобы поверить в сладкие речи. Илея как ее братец, при первой возможности наденет цепи и запрет, если понадобится – выпотрошит без жалости. Она детей погубила – не пожалела; подумаешь, какая-то «безмозглая сельская девка».
В груди знакомо сдавило. Немного, ей нужно совсем немного силы. Сдержать волков, заставить их слушаться, как раньше.
Колдунья помолчала, что-то для себя решая, но быстро успокоилась:
– Как угодно. Вытряхнуть знания можно и из трупа. Если подселить в твое тело навья, он выдаст все, что знала ты, – равнодушно повела плечами в ответ и резко вскинула руку. Воздух свернулся в тугую плеть, хлестнувшую с визгом, Ярину впечатало спиной в печку, аж кости затрещали. Она еще успела поднять голову, чтобы увидеть, как сорвались с пальцев Илеи багряные искры, но обернулись они не воронами – игольчатыми ножами.
Заклятие метило в грудь. Права была Переправщица, они увидятся до рассвета. Вот бы забрать проклятую ведьму с собой на Темную дорогу. Если бы получилось дотянуться до силы, если бы…
Поздно.
– Ярина! – заорал Гор, рванувшись к ней. Но волки держали крепко.
Ударил о крышу ливень, за громовым раскатом пришла слепящая молния, все светильники вмиг погасли.
Ярина ждала боли, темноты, но вместо этого в лицо отчего-то стукнул веник.
Пришла боль. Чужая. Плеснула жаркой волной вместе с решимостью.
Ее снова опрокинуло на пол, а когда новая вспышка осветила горницу, перед ней недвижимо лежал домовой, пронзенный колдовскими ножами.
***
– Дедушка… – выдохнула Ярина, подползая к нему. – Дедушка…
Домовой – не русалка. Он не растечется водой, не возродится в домашнем очаге. Домовой умирает насовсем…
Отчего-то замерло все вокруг. Или ей показалось? Даже Илея. Даже волки.
Гор воспользовался этим, пнул одного, с воплем выдернул руку из хватки, но тут же отлетел назад, сметенный волной пламени, от которого внезапно занялся стол и лавки. Колдунья тоже быстро пришла в себя.
Ярина не видела этого: осторожно провела ладонью по растрепавшимся седым волосам. Крови на груди не было: откуда бы у нечисти взялась кровь.
Как же так…
– Не успел… – шепнул домовой чуть слышно, не открывая глаз. – Что задумал… не успел. Ты уж… побереги себя… хозяюшка.
– Дедушка. Дедушка. Как мне спасти тебя?
Так пусто вдруг стало. Холодно.
Дивья сила пришла наконец, но толку-то было с той силы. Как исцелить нечисть? Когда чувствуешь, что жизнь утекает сквозь пальцы. Отданная за тебя жизнь. И чужая боль уходит, сменяется лютым холодом. Это ли студеные объятия девы-Переправщицы? Но они не для нечисти. Для людей. А ты еще жива, птенец.
Совсем рядом рвалось к ней что-то жаркое, родное. Словно вода билась о стены запруды, стремясь соединиться с сестрой-рекой.
Ярина потянулась к этой воде: поток без усилий хлынул в подставленные ладони. Чтобы вспыхнуть, обернуться из покорной реки ярким пламенем.
Кто-то завыл рядом, завизжал, но она даже головы не подняла – черпала горстями силу, вливала живительный огонь в дедушку. Стоило прикоснуться к ножам, они истаяли без следа, а зияющие чернотой раны затягивались под пальцами. Становилось все горячей и горячей, рядом кричал кто-то, или это в ушах гудело? Только бы не отвлечься, не упустить силу.
– Дедушка, – позвала Ярина, и домовой распахнул глаза. Посмотрел удивленно, но не было во взгляде той смертной пелены, которая накрывает лица перед приходом Переправщицы.
– Ох ты ж, что деется-то! – И голос был прежний, сильный, только испуганный очень.
Ярина обрадоваться не успела, как ее дернуло, поволокло куда-то. Перед лицом мелькнула раззявленная пасть, и она вновь щедро черпанула силу – плеснула ее волку в морду.
Песий визг смешался с надрывным воплем, но оглядеться по сторонам ей снова не дали. Гор уже втиснул их с дедушкой за печку… Гор?
Ярину отпустило: нет, сила никуда не исчезла, но уже так легко в руки не давалась. Плотину прорвало, и сестра-река в ярости бесновалась вокруг. Их, впрочем, не трогала, а вот кого другого…
Горница пылала: огонь вылизывал стены, с треском проглатывая половички, лавки, лари. Выли и метались обезумевшие от страха и ярости волки, а посреди огненного буйства бесновалась Илея.
Янтарь на ней полыхал, она пыталась стащить его, избавиться от ожерелья, но и оно, и кольца расплавленными потеками прожигали кожу.
– Не смотри туда, – прохрипел Гор. Потянулся к ее лицу, словно хотел взять в ладони, но замер, так и не коснувшись. Руки у него были искалечены, и Ярина сама прильнула к нему, крепко обняв за шею. Ткнулась носом в пропахшее гарью и кровью плечо, почувствовав, как он подался ей навстречу.
– Потом намилуетесь, – раздалось рядом ворчливое. Дедушка, как и не умирал вовсе, смотрел мимо них на бывшую хозяйку с болью и гадливостью. – Бежать надо, иначе все тут угорим.
Слова пришлись вовремя: бревенчатая притолока вспыхнула и обрушилась, закрывая подходы к двери.
– Твое колдунство, ты как, вытащить нас отсюда сможешь? А то чар защитных больше нету, погорим. – Домовой деловито высунулся из-за печки и тут же спрятался назад, подальше от жара.
Гор с трудом отодвинулся, прислушиваясь к себе, виновато скривился.
– В таком состоянии огонь не потушу и стену для нас не выбью. Нужно пробираться к окну и поскорее. – Он посмотрел на Ярину, как ей показалось, с тревогой. Хотя с чего? Разве это ее жгли огнем? Разве она сейчас держала искусанные волками руки так, чтобы не тревожить их лишний раз? – Как ты? Идти сможешь? Не упадешь?
Она помотала головой в ответ. В теле еще чувствовалась странная легкость, казалось, можно оттолкнуться и взлететь, но трудно это сделать, когда на голову вот-вот посыплются горящие головешки.
Ярина выглянула в горницу: трое волков были мертвы, вожак беспорядочно метался в огне, но как-то странно. То бросался на стены, то припадал к ногам Илеи. Та была еще жива. Не двигалась с места, будто ноги пристыли к полу. И уже не кричала – выла. Низко, отчаянно.
Взгляды их встретились, в глазах колдуньи сквозь боль полыхнула черная ненависть. Объятая пламенем, она махнула рукой в их сторону, но… впустую. Видно, не
