— Корзина полная. Пора возвращаться.
Мы вернулись к свейху, под настоящее пекло. Пленка из сока листьев на коже мгновенно подтаяла и превратилась в клей. Мне стало не по себе.
— Долго еще до заката? — спросила я, пока Шеймас убирал корзину в багажное отделение.
— Время есть, а что?
— Здесь где-нибудь можно искупаться?
— Да. У Малинового озера есть чистый, теплый приток. Хочешь искупаться?
— Очень! Детский дом, где я выросла, находился в небольшом городке. Там была речка. Неглубокая, но широкая. Летом мы с мальчишками не вылезали из нее. Я не купалась на реке уже лет тринадцать.
— У нас нет полотенец, — сказал Шеймас.
— На такой жаре быстро обсохнем.
— Как хочешь.
Через полчаса мы прибыли на песчаный пляж, усеянный осколками разбитых ракушек. Вода в реке была настолько прозрачной, что я отчетливо видела разноцветные камешки и мальков на дне. Не дожидаясь, пока Шеймас позволит мне нырнуть, я на бегу скинула с себя сапоги, рубашку и шорты и бросилась в воду. Вынырнув на поверхность, хватанув глоток воздуха и пригладив за спину намоченные волосы, я застонала от удовольствия. Вода была как парное молоко. Улегшись на спину, я прикрыла глаза и дала своему уставшему телу мгновения отдыха и безмятежности. Именно мгновения, потому что вскоре в реку запрыгнул Шеймас и окатил меня бодрой волной.
Снова вынырнув из глубины, я засмеялась и рукой брызнулась в Шеймаса. По-детски резвясь, догоняя друг друга и громко смеясь, мы провели на реке весь оставшийся день. На закате нехотя распрощавшись с водой и обсохнув на берегу, мы оделись и вернулись в свейх.
— Ну как? — спросил Шеймас.
— Голодная, — призналась я. — Я сегодня даже не завтракала.
— Помню. — Он включил автопилот и направил свейх в сторону гор. — Вейц накормит.
— Что ты цепляешься к нему?
— Вовсе не цепляюсь. Напротив, рад за тебя. Вейц щедрый. Ужином накормит.
Я улыбнулась и отвернулась к окну. Не прошло и пары минут, как компьютерный голос оповестил о низком заряде двигателя.
— Повезло-о-о, — протянул Шеймас, взглядом выискивая подходящее место для посадки. — Мы разряжены.
Свейх дернуло. Я пальцами вцепилась в подлокотники кресла. Шеймас приземлил машину посреди пустоши и тяжело вздохнул.
— И что теперь? — испугалась я, глядя на усыпанное звездами небо.
— Сейчас поставлю на зарядку.
Шеймас вышел на улицу, достал из багажного отделения энергетическую мини-станцию, размером не больше портативного генератор, залез под свейх и, покопавшись там с проводами, вернулся в салон.
— И сколько ждать? — спросила я.
— Часа три-четыре, — не скрывая довольной улыбки, ответил Шеймас.
— Ты это подстроил, да?
— Это ты захотела хлюпаньки! Что за манера постоянно во всем винить меня?! Если бы мы не полетели на реку, нам хватило бы заряда вернуться! Переживаешь за Вейца, топай на свое долбаное свидание пешком! — Шеймас перелез на заднее сиденье и, развалившись на нем, добавил: — А я пока вздремну.
Я нервно рассмеялась и, откинувшись на спинку кресла, помотала головой. Если бы Шеймас действительно переживал за своевременное возвращение в замок, он позаботился бы о заряде свейха еще на реке. Не может быть, чтобы лучший механик области был столь неосмотрителен. Он знал, что так будет! И я кожей чувствовала, как он лыбится, лежа за моей спиной.
Напряжение между нами росло и, казалось, вот-вот наэлектризуется до мощности молнии. Свидание с Вейцом для меня было, в первую очередь, гарантией закрепления наших деловых отношений, что бы там себе ни нафантазировал Шеймас. Поэтому собрав волю в кулак, я решила было правда пойти домой пешком. Но не успела я выйти из свейха, как Шеймас, подскочив, схватил меня за руку и выволок из кресла. Едва я сообразила, что происходит, как уже сидела на его коленях.
Глаза Шеймаса прожигали меня насквозь, а его сильные руки прижимали к себе мою тонкую талию. Я чувствовала не только его сбившееся от волнения дыхание и участившееся сердцебиение, но и стремительное затвердевание кое-чего посерьезней.
— Шейм…
Мой глухой шепот прервался из-за поцелуя — напористого и страстного, точно зверь, сорвавшийся с цепи. От охватившего меня сумбура у меня закружилась голова. Шеймас был не из робкого десятка и прекращать поцелуй словами: «Извини, это вышло случайно. Это я виноват…», — не собирался. Наоборот, врываясь в мой рот своим горячим языком, он буквально насиловал меня. Так меня еще никогда не целовали! Я едва не лишилась сознания, толком не поняв, что со мной произошло: эффект первого контакта с запечатленным или элементарный оргазм. Я чуть не заскулила от судороги, прокатившейся по телу. Попыталась ослабевшими руками оттолкнуть Шеймаса, но он, не прекращая поцелуя, перехватил их и заломил мне за спину.
Мне показалось, что наш поцелуй, на который ч в какой-то момент все же стала смело отвечать, продлился целую вечность, но в то же время — всего миг. Когда Шеймас умерил пыл и отпустил мои руки, легко и нежно посасывая мои губы, я пошатнулась.
Он прекратил, но по-прежнему держал меня на своих коленях и прижимался к моему лбу своей головой.
— Ты мог просто попросить меня отказать Вейцу, — наконец прошептала я.
Шеймас усмехнулся и, запрокинув голову на спинку сиденья, спросил:
— И ты послушалась бы?
— Вот попросил бы — и узнал, — улыбнулась я, разомлевшая и готовая к чему-то большему.
«Десять процентов заряда батареи двигателя!» — сообщил компьютер.
— До замка хватит, — произнес Шеймас, глядя на меня.
— То есть мы просто вернемся?
— Я не хочу, чтобы наш первый раз был посреди пустыни, на заднем сиденье полусобранного свейха. Первый раз особенный. Он должен запомниться.
— Да ты романтик, — я вздернула бровь.
— Нет, я извращенец, — вполне серьезно ответил Шеймас. — И сегодня я тебя трахну. — У меня мурашки по коже пробежали. Слова Шеймаса прозвучали как угроза, хоть и интригующая. Особенно после следующего уточнения: — Независимо от того, состоится у вас с Вейцом свидание или нет.
