Джулз находился в незнакомой комнате, в незнакомой постели. Да что, черт возьми, с ним такое? Он же завязал с подобным поведением, едва окончив колледж.
Голоса. Смех. Далекий, словно из другой комнаты. А может… Снаружи? Вечеринка еще в разгаре?
Рядом с ним кто-то пошевелился. Он повернул голову, но, проклятье, стало так больно, что пришлось зажмуриться и подождать, пока мозг встанет на место.
Джулз медленно приоткрыл глаза, едва разомкнув веки…
Черт побери, кто… она?
Он открыл глаза пошире, отчего голова едва не раскололась надвое, но ему нужно было присмотреться получше, потому что рядом с ним лежала без сомнения девушка.
Вероятно, самая красивая из всех, каких ему доводилось видеть. Джулз разглядел длинные темные волосы, тонкие индонезийские черты лица и еще кое-что: мало того, что рядом с ним женщина, так ей к тому же не больше шестнадцати и…
Память со свистом вернулась к нему, окатив волной адской боли.
Он вспомнил эту девушку. Вспомнил, как она склонилась к нему, и на ее прелестном личике отразилось беспокойство. Как говорила с мужчинами, которые его несли, на непонятном для Джулза языке. Как откинула его волосы, чтобы взглянуть на лицо. И как непрерывно болтала, пока его не положили на кровать. Девушка командовала мужчинами, в этом Джулз не сомневался. Но потом она заметила, что глаза его открыты. Ну или по крайней мере более открыты, чем были ранее. И улыбнулась.
– Теперь выкарабкаетесь, – произнесла она на почти идеальном американском английском.
Джулз вспомнил ноги. Лица. Индонезийца с усами и козлиной бородкой.
Аварию. Машину, рухнувшую с крутого холма.
Эмилио, упавшего замертво.
Эмилио, а не Джулза. Боль, которую Джулз чувствовал, доказывала, что он все еще жив. Едва.
В той не-совсем-случайной аварии он сломал ногу и ударился головой. И вдобавок схлопотал пулю из пистолета Эмилио.
Так вот откуда эта боль.
Он вспомнил Макса. Гараж. Макс будет волноваться.
Будет, если ему, Джине и остальным удалось не угодить в ловушку Эмилио. Если они еще живы.
Джулз осознал, что кожаный пиджак исчез, а вместе с ним иcчезли мобильник и оружие. Штаны тоже пропали. И даже нижнее белье было чужим.
Боже, Джулз надеялся, что юная мисс Индонезия не играла с ним, как с гигантским Кеном. Не ради себя. Ради нее. И все-таки, что она делает с ним в постели?
Итак, она спит. Поверх укрывающей его простыни. Рядом, на случай, если он проснется.
К своему облегчению, Джулз осознал, что она просто присматривала за ним.
Он протянул руку, чтобы дотронуться до девушки, заставить проснуться, но движение вызвало жуткую боль. И хотя он не закричал, звук, сорвавшийся с губ, очень походил на крик.
Цель достигнута. Широко раскрыв глаза, девушка села.
– Привет, – прохрипел Джулз пересохшим горлом, еле шевеля потрескавшимися и опухшими губами. Его что, ударили по лицу? – Не одолжишь мне телефон?
Она заговорила, громко и быстро, на непонятном языке.
Вот дерьмо.
Должно быть, воспоминания о ней, говорящей на чистом английском, были галлюцинацией.
– Меня зовут, – приложив руку к груди, медленно произнес он, – Джулз Кэссиди. Мне нужен, – он сложил пальцы в знак, похожий на жест «Я тебя люблю», и переместил руку к уху, – телефон?
Возможно, имейся у нее ручка и бумага, он нарисовал бы один.
Боже, голова просто разрывалась от боли. Последнее, в чем нуждались Джулз и его раскалывающаяся черепушка, так это играть в угадай картинку на грани жизни и смерти.
В комнату вошла женщина постарше и поставила рядом с его неумолкающей постельной подружкой поднос со стаканом, в котором, как надеялся Джулз, была питьевая вода.
Девушка взяла стакан и придерживала его, пока Кэссиди пил. А потом здорово удивила.
Джулза, выдав на чистом английском:
– Мне очень жаль, мистер Кэссиди, но у нас нет наземной линии связи, а сотовые вышки по-прежнему не работают.
* * *
– Друг, ты ведь должен спать, – обратился Джоунс к Максу, когда тот вошел в комнату для дежурств.
Близился рассвет. Всего несколько минут, а может, полчаса, и небо из черного станет свинцовым.
– Ну или хотя бы, – добавил Джоунс, – показать Джине, как ты ее любишь и обожаешь.
– Она спит, – сказал Макс. Он выскользнул из постели, как только дыхание Джины стало ровным и глубоким. А перед этим очень даже неплохо ее пообожал. Не то чтобы он собирался посвящать в это Джоунса, но, как сказала бы Джина, было ого-го. Макс осознал, что ухмыляется в темноте.
– Ты правда любишь ее, да? – со своего места под окном спросил Джоунс и бросил Максу подушку, чтобы тот тоже мог присесть. – Кстати, тебе сообщение от Молли: «Если ты с Джиной просто дурачишься, завязывай с этим немедленно. Обидишь ее – чертовски пожалеешь, что на свет родился».
Сообщение от Молли?
– Немного перефразировал, – прочитал его мысли Джоунс.
– Я люблю ее, – сказал Макс, усаживаясь. Ой.
– Ага, это вроде как очевидно, – заметил Джоунс. – Но я пообещал Молли разыграть этакого крутого парня и пригрозить тебе. Да, кстати, она замечательная. Это я о Джине. А ты чертовски везучий сукин сын.
Макс лишь покачал головой. Должно быть, в вооруженных силах есть учебный курс творческого сквернословия, который ему как штатскому не требовалось проходить.
– Значит, ты все же человек, – сказал Джоунс. – А что касается настоящих подонков, так ты… не один из них. Представь, как я удивлен.
– Ага, – подтвердил Макс. Но разве это не его реплика?
Джина оказалась права. Джоунс, может, парень и не совсем хороший, зато порядочный.
Любопытно наблюдать, как быстро он перевоплотился обратно в высококвалифицированного профессионального военного.
В противотеррористическом мире бытовала поговорка: «Солдат всегда остается солдатом».
Но Макс нисколько не удивился. За годы сотрудничества как с военными, так и со штатскими он выработал свое изречение: «Ожидай ото всех лучшего и будь готов к тому, что они сильно превзойдут твои ожидания».
– Если прибывающий полковник, – перешел Джоунс от болтовни к серьезному разговору, – тот, о ком я думаю…
Макс ждал.
– Важно, – тихо продолжил Джоунс,– чтобы, когда будешь передавать меня ему – Раму Субандрио – я был мертв.
Макс откашлялся:
– Не думаю…
– Что ж, и я не думаю. Я знаю. И прикидываю, как это лучше провернуть. Ну чтобы…
Молли было легче… Вот черт. В любом случае будет нелегко…Знаю только, что мне нужно, чтобы ты это сделал, потому что я гребаный трус и сам не смогу.
О боже.
– Послушай, – произнес Макс. – Грейди. Может…
