— Кстати, очень вкусный супчик. — Покосившись на Толстопопика, я «стеснительно» спросила: — Тань, у тебя есть крем-пудра?
— А на фига? — поинтересовалась Таня, пока не присмотрелась к моему носу. — Ах, да, авария. Нет, пудрой не пользуюсь. Зато собираюсь сегодня съездить в город. Тряпку себе ко дню рождения Гены присмотреть, подарочек ему купить, да и так, по хозяйству. Приглашаю с собой.
— Мне просто необходимо в магазин, Таня! Спасибо тебе огромное.
Татьяна встала, поправила халат.
— Пойду поруковожу. Манюша, мы едем в семь часов. Гена, дай ключи от «Хаммера», а то моя автомобилька барахлит.
Гена молча достал из кармана ключи от машины и принялся за салат — авокадо с тертыми орехами.
— Езжай аккуратно и в городе осторожней. Маша, доедай и, если хочешь, можешь вернуться ко мне домой, можешь к Ане.
— А ты? — От одной мысли, что останусь одна, без Гены, мне стало холодно. — Ты куда?
— Я же говорил — на работу. — Гена взял салфетку… и замер с ней. — Ах ты, дьявол, Таня, глянь.
— Твою мать! На час раньше пришли. Гена, а говорят, этот, что в костюме, светило гинекологии. Прибыл по приглашению Аристарха за сто тысяч евро.
Промокнув губы салфеткой, Гена сердито отбросил ее.
— Объект повышенной секретности, а все все знают.
— Гена, не злись понапрасну, все ведь живые люди. — Таня поправила на себе халат и белый колпак. — Я побежала делать спецзаказ. Гинеколог, то есть Максим Анатольевич, ест все только полусырое, так что картошка недоваренная, мясо с кровью, морковка тертая.
И Таня порысила на кухню, подтрясывая толстым задом и таща за собой сервировочную тележку.
Паника передалась и Галине Сергеевне, которая уже минут пять пила компот из пустого стакана. Она изогнулась в ожидании приближающейся катастрофы. Лицо женщины окаменело.
Не выдержав, я обернулась. По проходу между столов к нам шли двое мужчин. Один очень пожилой, в полевой форме, без знаков различия. Второй лет под пятьдесят, моложавый, с холеным самоуверенным лицом, с узкими плечами и брюшком. Недостатки фигуры, как обычно, скрывались классическим костюмом. И этот костюм был единственным в столовой. Все остальные были либо в форме, либо в джинсах и джемперах.
При приближении мужчины «без знаков различия» прапорщики, лейтенанты и еще какие-то офицеры со звездочками на погонах втягивали головы в плечи. У некоторых лица краснели, у некоторых бледнели, но равнодушным не остался никто.
— Доедай быстрее, — отвлек меня Гена. — И пошли отсюда.
— Почему? — все еще не понимала я.
— Закончился мой выходной, — сказал Гена как выругался.
Я почувствовала за плечами присутствие опасных мужчин и обернулась еще раз. Все-таки хорошо, когда ребра не сдавливают бинты. Мужчины сели за соседний столик и уставились на меня с явным медицинским интересом.
— Здравствуйте, — первой поздоровалась я. — У вас в столовой прекрасно кормят. Особенно хорош салат с авокадо.
— Да? — Военный в возрасте, глядя на меня, искренно удивился, что я умею разговаривать. — А, понял, вы привезли Аню.
— Да, я такси. — Я встала. — Гена, пойдем, я наелась.
На крыльце столовой Гена нежно меня поцеловал, отчего проходящий мимо военный поскользнулся и боком грохнулся в сугроб.
— Встретимся завтра утром. Тебе деньги нужны?
Почему-то захотелось плакать, как будто я расставалась с человеком, которого знала всю жизнь, теперь встретилась — и опять приходится расставаться. Но взгляд Гены холодел с каждой секундой, и стало не до сантиментов.
— Нет, деньги не нужны, еще остались из тех, что ты мне кинул на счет в аэропорту. У вас в городе принимают кредитные карточки?
— Принимают, мы все так рассчитываемся.
Подъехал военный «газик», Гена сел в него и укатил, а я поплелась к дому Анны.
Дома я села на диван, включила телевизор и смотрела на экран, не видя его. Я ясно ощутила, что если сейчас поставить предо мною двухметрового красавца Кирилла двадцати с небольшим лет и сорокалетнего Гену, харизматичного, но с более скромными внешними данными, я выберу Гену.
Кирилл, в которого я была влюблена столько месяцев, является просто сексуальным парнем, желающим жить в свое удовольствие. И думает он обо мне, только когда я рядом. А от Гены исходит спокойствие взрослого мужчины и надежность. И если с Кириллом хочется гулять и веселиться, то с Геной нужно жить одной семьей.
Все тело вспоминало ласки Гены, его запах, кожу, силу.
К зазвонившему телефону я рванулась, сбив стул.
— Алло!
— Ма-аша. Ты обедала?
— Ах, это ты. — Мое разочарование было бесконечным. — Только что из столовой. Скажи, Аринай, у Гены есть женщина?
— Да-а. Три года к ней езди-ит в город. Зову-ут Лариса.
— Всегда не любила это имя. А другие женщины у него есть?
— Быва-ают. Ты влюбилась?
— С чего бы? — Я заметила, что села на диван, не сняв ни ватника, ни куртки, и стала раздеваться. — Аринай, по моим внутренним часам сейчас пять утра, ужасно хочу спать.
— Тогда спо-окойной ночи. Вечером зайду с Сереженькой.
— Буду ждать.
Оглядев стол, я решила домыть посуду. И допить коньяк с мартини.
Моя посуду, я плакала, чувствуя себя дешевкой, и постоянно прикладывалась к бокалу и рюмке. Сегодня я решила не смешивать напитки, а употреблять их по очереди.
Последнюю тарелку я ставила в сушку с закрытыми глазами, зевая до ломоты в скулах.
На минутку прилегла на диван…
Темные окна осветили фары, и раздался автомобильный гудок.
Блин, прошло три часа!
Накинув ватник, я, даже не вдев ноги в валенки, а в одних теплых кроссовках, выскочила на улицу. На белом снегу стоял небольшой космический спутник, снизу освещенный сиреневыми неоновыми лампами и фарами. После двух вдохов трезвящего морозного воздуха спутник скомпоновался до размеров автомобиля.
— Таня, — распахнув дверцу серебристого «Хаммера», я подняла голову. Татьяна на метр возвышалась надо мной. — Я, пока одна сидела, немного выпила, мне неудобно в таком виде в город ехать.
— Залезай, холодно.
Забравшись по двум ступенькам, я села рядом с Таней.
— Не знаю, стоит ли мне ехать. — Я по-идиотски всхлипнула и утерла нос.
Не слушая меня, Таня надавила на педали, и мы в две минуты пересекли поселок.
— Переставай, Маня, себя жалеть. Я пока одна жила, я ж детдомовская, как и Аринай, на всю жизнь нарыдалась. Но вот Яшу на себе женила, стала директором столовой, Танечка у меня появилась. Мне в саможалость играть некогда.
— Вы что же, с Аринай в одном детском доме воспитывались?
