мне копилось все это дерьмо, не высказанное, не осмысленное, а вырвалось именно в присутствии Гектора, в самый неподходящий момент, будто меня проткнули толстым шилом, и грязная жижа радостно заструилась наружу…
Я захлебывалась, словно тонула, и не могла это остановить. Легкие содрогались, как в приступе астмы, руки мелко тряслись. Гектор прижался к обочине, остановил автомобиль и полуобернулся ко мне.
– Послушай меня. Я не могу представить, что ты пережила. Невыносимо видеть твои слезы… Все позади, Сара. Позади, – Соулрайд безуспешно пытался придать нежности своему грубому голосу. – Боли уже не будет. Поплачь. Наверное, так тебе полегчает, я не знаю точно. Я хочу лишь сказать… то есть… именно за твою стойкость тобой и восхищаются. Весь Уотербери знает, в каком состоянии тебя доставили в госпиталь…
Гектор предпринял попытку обнять меня, но, завидев эти длинные руки рядом с собой, я оттолкнула их, чего-то испугавшись.
– Я знал, что ты не захочешь, – раздраженно произнес он и отстранился.
– Зачем ты приехал к больнице? Чего ты там ждал? Откуда ты знал, что я сбегу оттуда именно сегодня? Зачем купил эту еду? Для кого? Что все это означает?!
Мой голос звучал угрожающе, но Соулрайд не спешил давать ответы, а глядел перед собой, нервно покусывая губу. Я подумала, что наедине со мной он оказался совсем не таким ублюдком, каким я видела его на Перл-Лейк-Роуд. Но почему-то сейчас я презирала его, будто именно Гектор был повинен в том, что случилось.
Мы молчали, пока я окончательно не успокоилась. Наладив дыхание и устранив постыдные слезы, я подняла глаза на Соулрайда. Его вид полнился решимости и негодования, взгляд потемнел, а лицо будто постарело. Он выглядел довольно притягательно, когда отрицательные эмоции обуревали им, но не настолько, чтобы я тут же потеряла голову.
– Сара, – пробасил он. – Ты ничего не хочешь мне рассказать?
Я молчала, физически ощущая, как одно его присутствие давит на меня, когда он говорит с такой требовательной интонацией.
– Ты ничего не хочешь рассказать мне, Сара? – повторил Соулрайд и заглянул в глаза.
– Отвези меня домой.
– Что ты сказала? Домой?
– Риджфилд-авеню, 17.
Гектор не на шутку разозлился, но просьбу выполнил. Всю дорогу я слушала его гневное сопение, пока мы не остановились у дома Патрика. Едва я двинулась, чтобы покинуть салон, мужчина мягко удержал меня и спросил:
– Я действительно так неприятен тебе?
Это прозвучало с таким наивным непониманием, что я едва подавила злорадную улыбку. Жестоко оставив вопрос без ответа, я покинула переднее пассажирское. Автомобиль умчался сразу, как только дверь за мной захлопнулась. Я проводила его самодовольным взглядом, спрятав руки в карманы.
Переступая порог дома, я ощущала, как толчками нарастает во мне безудержная радость. Восемьдесят пятый привез меня домой. Ничто не могло затмить этой мысли. Ибо она сияла, как свежий снег под солнцем, ослепляя и опьяняя своими перспективами.
Ехать по кругу
– Парней меняешь, как перчатки.
Патрик снова застал меня врасплох неожиданным появлением из ниоткуда. В последнее время я заметила за ним странную особенность: едва Гвен не было рядом, он навязывался мне со своими странными разговорами и подозрительными взглядами. Беседовать с матерью по этому поводу я не собиралась. Пока что. Она в нем души не чает и уверена, что это взаимно. А вот я уже сомневаюсь.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась я, отложив в сторону Диккенса.
Патрик вальяжно сел в большое кресло напротив, окинул меня слегка надменным взглядом.
– Будто сама не понимаешь.
– Допустим, что нет.
– Ты теперь с Гектором, я заметил.
– С чего это ты взял? – в негодовании я неосознанно приподнялась.
– Видел недавно, как ты вышла из его шикарного автомобиля.
– И?
– Сначала с Биллом катаешься. Теперь с этим… Через неделю будет кто-то третий?
– Я отчитываться перед тобой должна или оправдываться?
– Ты живешь в моем доме. Можно сказать, что я заменяю тебе отца. Так что будь добра…
– Не смеши меня. Отца он заменяет… И что, решил заняться моим сексуальным воспитанием?
– А тебе хотелось бы, чтобы я занялся им?
Я вздрогнула, покосилась на него. Нехороший был у него взгляд.
– Да что ты, мать твою, такое несешь?..
– Не хочу, чтобы о тебе говорили гадости… Да и нехорошо это, на мой взгляд, давать повод, чтобы тебя считали шлюхой.
– Шлюхой? Меня? Что я сделала? Что за бред, Патрик?
Я не на шутку разозлилась, услышав подобное, да еще и от кого? От этого ублюдка?
– Сначала встречаешься с Биллом, теперь с Гектором. Кто знает, до чего у вас там дошло… Уотербери – маленький город, здесь совсем иные порядки и моральные правила, нежели в Солт-Лейк-Сити.
– А тебе, очевидно, Гектор не нравится так же, как и Хартингтонам? С каким же отвращением ты произносишь его имя. Что он вам всем сделал? И правда, Билл куда лучшая партия для меня, верно? Чисто политически. Это позволит вам с Гвен еще сильнее сблизиться с влиятельной семейкой. Возможно, даже породниться. Расслабьтесь, ни с кем из них я не встречаюсь и не планирую. А даже если бы так, то это не твое собачье дело…
Патрик бесшумно поднялся, даже не дослушав меня, зловеще прошелся по гостиной, чтобы оказаться у меня за спиной, и положил руки мне на плечи. Их тяжесть удерживала на месте.
– Сара, я прошу тебя помнить, что именно я дал тебе приют, а не твоя мать. Я устал от того, что ты не держишь язык за зубами. Я научу тебя уважению к старшим…
– Руки убери.
– Тише. Сиди на месте. Я не договорил.
– А я не хочу больше слушать.
– А чего же ты хочешь?
– Свалить отсюда.
– А тебе есть, куда свалить? Если да, то пожалуйста, только не возвращайся, сделай нам одолжение. Тебе здесь никто не рад, говорю начистоту. Зачем ты вообще приехала, зная, что мать тебя не любит, я не понимаю. Твое присутствие мешает нам жить, ты не нужна ни ей, ни мне. И, что бы я ни сделал с тобой, она поверит мне, а не тебе. Знаешь, почему? Я ей дороже, чем ты и твой папаша-пьяница вместе взятые. Только из правил приличия и кровного родства она уговорила меня приютить тебя здесь.
– Что ты имеешь в виду, говоря: «что бы я ни сделал с тобой»? – холодок коснулся моего живота.
– Увидишь, если продолжишь мне хамить, – напоследок он сжал мои плечи – несильно, но убедительно. – Чего я тебе не советую. Не хочется портить такое прелестное личико.
Патрик вышел, оставив меня в полнейшем оцепенении. В любой другой ситуации я бы взбесилась, начала кричать и, может быть, даже ударила его. Но не сейчас. Очередная мощная паническая атака перекрыла мне кислород, связала руки. Лишь несколько минут спустя, все еще со звоном в голове осознавая услышанное, я с опаской поднялась на ноги, осмотрелась и очень тихо пошла в свою комнату. Полотно мира вокруг
