закутаться в плед вместе с Гектором и трогать его мускулистую грудь, широкие плечи и упругий живот, лениво перебирать пальцами темно-рыжие волосы, касаться губами его горячих губ, прижиматься к нему и слушать, пока он что-нибудь рассказывает.
Едва я поднесла телефон к уху, как услышала шорох за спиной и оглянулась. Выступив из области непроглядной тьмы, мужчина шел на меня огромными шагами и с таким устрашающим лицом, что я невольно обратилась в бегство.
Для девушки я бегаю довольно быстро, но это отнюдь меня не спасло. Несколько мгновений спустя он врезался в меня и чуть не повалил на землю. Я оказалась в его деревянных объятиях. Лицом к лицу. Мы буквально дышали в нос друг другу. Не шевельнуться. Не сбежать.
Людям нужен идол
– Не смей еще хоть раз убегать от меня, маленькая сука.
Негодование, ярость и возбуждение от услышанного ударили мне в голову вместе с выпитым за вечер алкоголем. Гектор выглядел не лучше. Обхватив и сжав меня до хруста костей, он готов был увеличить мощность и сломать мне позвоночник. Рысье лицо озлобилось, оскал обнажил крупные зубы, в сумерках это выглядело особенно пугающе.
Соулрайд пузырился от гнева. В этот раз я исчерпала его терпение до последней капли. Ему нестерпимо надоело вылавливать меня и верить моей лжи. Когда мужчину доводят до состояния временной потери рассудка – это всегда страшно. В нем пробуждается нечто первобытное и необузданное. И пеняй на себя, если ты в этом виноват.
Гибкое тело мужчины источало жар, взгляд пожирал заживо. Я стиснула зубы, сдерживая возбуждение, вызванное мужским гневом. Дальше тянуть было нельзя.
– Я нравлюсь тебе?
Мой голос прозвучал слишком спокойно и серьезно, слишком неподходяще самой ситуации. И это привело нас обоих в замешательство. Восемьдесят пятый опешил, ослабил тиски-объятия. Лицо его разгладилось, взгляд стал изумленным. Мужчина нахмурился, склонив голову набок и рассматривая меня, словно видел в первый раз.
Нет, я не могла спросить у Соулрайда такой глупости. Ведь это очевидно. Передо мною – восемьдесят пятый, местная знаменитость, гонщик Формулы-1. Все это лишь причудилось. Кровь мерно постукивала в висках. Мой взгляд молил о милосердии с его стороны. Долгая заминка с ответом доказывала, что я напрасно раскрыла все карты. Во рту сделалось кисло, как после несвежего молока.
В полнейшей тишине Соулрайд схватил меня за плечи, не рассчитав силу, затем встряхнул и прорычал нечеловеческим голосом:
– Издеваешься?! Да я без ума от тебя!
Вновь белый свет короткой вспышкой затмил мне обзор, несмотря на темное время суток, и возникло ощущение, будто отломился от обрыва массивный кусок снега, заскользил по крутому склону, позвал за собой лавину – побежать наперегонки и разрушить небольшое селение у подножия гор. Секунды тянулись необычайно медленно. Сложно было поверить в реальность происходящего, ведь эмоции, которые меня сопровождали, я обычно испытываю только во сне.
– От меня?
Гектор медленно кивнул, не сводя с меня глаз, кажущихся особо зелеными и водянистыми в желтом свете фонарей.
Эйфория была невыносимой. Прилив энергии накрыл с головой. Не контролируя себя, я ловко запрыгнула на Соулрайда, обхватив руками за шею, ногами – за спиной. Мужчина пошатнулся, но вовремя сориентировался и подхватил меня за бедра.
Впервые я видела его столь растерянным, и это забавляло. Мысль о том, что я далеко небезразлична предмету своего обожания, пробудила во мне краснокожее и жесткокрылое чудовище, жаждущее разорвать кого-нибудь когтями из застывшей лавы. С остервенением, обычно мне несвойственным, я впилась в мужские губы. Вот так и рождаются стереотипы о том, сколь изменчиво женское настроение.
Но недолго инициатива оставалась на моей стороне. Пусть и ошеломленный моим напором первые секунды, Соулрайд все же оказался не из робкого десятка. Грубо распуская руки, он с головой бросился в пучину бешенства, так неожиданно вскипевшую между нами.
Ему не составляло труда держать меня на руках. Сложнее всего было оторваться друг от друга. В те моменты, пока мы сгорали в истоме от глубины этих первых, а потому особенных поцелуев, мир стремительно менялся. Интуитивно мы оба понимали это, хотя трезвость ума покинула нас, опьяненных близостью, о которой мы лишь мечтали прежде.
Ничего уже не будет, как прежде.
Когда первый порыв страсти схлынул, Гектор мягко опустил меня на землю, но полностью оторваться не сумел – поднял мою ладонь к лицу, прижал к губам, покалывая щетиной. Наши взгляды в тот момент зацепились так прочно, как два запаянных звена в цепи. Хотелось верить, что это навсегда.
Опьяненная до головокружения, я почему-то не могла улыбнуться. Казалось, стоит безоговорочно поверить в происходящее, признать его, обрадоваться, – и чудо рассеется, как зыбкий мираж.
– Прости, что… запрыгнула на тебя. Гектор… прости, что так распущенно веду себя.
Голос вышел дрожащим и слабым. Я, наконец, опомнилась.
– Ничего, ничего, я только за…
В смущении мы помолчали.
– Не верю, что это происходит, – почти шепотом признался Соулрайд и как-то смущенно ухмыльнулся.
– Не веришь? Ты? – я была ошарашена.
Восемьдесят пятый замер с обворожительным оскалом и тихонько рассмеялся неизвестно чему, запрокинув голову. Его некрасивое лицо было слишком притягательным, доступным; хитрые глаза смеялись среди морщин под нависшими густыми бровями… Чрезмерное искушение легко соблазнило меня, и я вновь прильнула к его губам.
Как сладко было впервые прижиматься к гибкому мужскому телу, осознавая, что отныне оно – мое, предвкушая, как в ближайшем будущем смогу распоряжаться им по своему желанию.
Переведя дыхание, Гектор прижал меня к себе и принялся нежно гладить по волосам, еще влажным после пребывания в бассейне.
– Что же ты так долго сопротивлялась? – вздыхал он, качал головой и улыбался.
Со двора именинника доносились слова совсем не танцевальной песни Korn – «Kiss»:
What do I have to do?
Why can't this hurt be through?
I'm going head unto
Something I know I will fail
Why can't this kiss be true
Why won't you please let me through?
I don't understand why you always push me away?
Я молчала, пытаясь уложить в голове события этого вечера, однако чемоданчик моей черепной коробки оказался слишком мал. Не знаю, сколь растерянной или даже испуганной могла казаться тогда, но Соулрайд выглядел по-настоящему счастливым.
Его монолитное тело, пахнущее потом, ветром и немного бензином, стало для меня средоточием силы и мужества. Глубокий низкий голос с зачастую игривыми интонациями ласкал слух, вызывая стойкие ассоциации с плотским наслаждением. Когда звучал этот бас, не похожий на все, что я слышала прежде, мне представлялось, будто его обладатель разоружает меня, раздевает, нагло укладывает на лопатки и со знанием дела раздвигает ноги… Мурашки бежали по телу от этого наваждения.
– Как все это может быть, Гектор? Этого быть не может.
Я качала головой, упираясь в его грудь, как теленок упирается в ствол дерева. Я отказывалась верить.
– Порой чудеса все же случаются.
– Да, но обычно… они случаются не
