– Похоже, пронесло. – Прораб приложил руку ко лбу и вытер влажную ладонь о майку. – Взмокнешь тут от таких дел…
– Крикни Серому, пусть убирается отсюда, – сказала я.
И в тот момент до моего слуха донесся слабый гул, как будто где-то вдалеке прогремел гром. Я восприняла его даже не ушами, а всем своим существом, как и легкое дрожание почвы под ногами.
Олег замер на полушаге.
– Что… – Он с удивлением посмотрел под ноги.
Звук, если это был звук, повторился, и колебания почвы стали сильнее.
– Смотри! – крикнула я Олегу, показывая на редкую поросль, до которой не добрались еще лесорубы.
Кусты и молодые деревья тряслись, словно трава под напором ветра. На наших глазах дерево вдруг стало клониться все ниже, ниже и упало на землю.
– Оползень! – закричала я. – Началось!
На склоне появилась темная на фоне яркого неба фигура.
– Серый! – закричал Олег. – Беги оттуда!
Земля тряслась под ногами сильнее и сильнее, окружающий пейзаж стал стремительно меняться. Сергей побежал в нашу сторону, но не успел покрыть и половины расстояния. Земля вспучилась, выбрасывая наружу камни, потоки воды, обломки деревьев…
И парень исчез. Там, где он только что находился, мы увидели лавину двигавшихся камней, из которой, как пробки, иногда вылетали отдельные валуны. Склон потек, как река, и все, что было на нем, плавно поехало вниз. Одновременно возник страшный, оглушающий гул, какого я до сих пор не слышала. Он был похож на гром, на тысячекратно усиленный рокот оркестровых литавр, на близкий рев реактивного бомбардировщика и в то же время не похож ни на что. А из глубины шел еще один звук – чавкающий и сосущий. – Такой бывает, когда вытаскиваешь из трясины ногу. Только здесь «шагал» великан.
Олег и я стояли, словно пригвожденные к земле, и беспомощно взирали на то место, где исчез Сергей. Собственно, местом назвать его было невозможно, потому что это понятие предполагает нечто определенное, неподвижное. Здесь же ничего неподвижного уже не существовало, и «место», где Сергея перемололо камнями, оказалось метрах в ста от нас и быстро уносилось вниз.
По-видимому, мы стояли так не больше двух-трех секунд, но они показались мне вечностью. Я первой пришла в себя.
– Бежим! – закричала я что было мочи и бросилась вниз, туда, где виднелось красное пятнышко – наша машина. Это был единственный путь спасения. Конечно, если получится обогнать оползень.
Но цепная реакция в слое глины под нашими ногами происходила быстрее, и земля, казавшаяся твердой, уже колебалась, скользила, раскачивалась, словно палуба лайнера в сильный шторм.
Мы бежали через рощу молодых деревьев, которые дрожали, клонились и падали в разные стороны. Одно рухнуло прямо передо мной, выворотив пласт земли с обнаженными корнями. Я перепрыгнула через него и продолжала бежать, но тут сзади донесся звук – наполовину крик, наполовину стон. Я обернулась и увидела, что Олег лежит на земле, придавленный стволом другого упавшего дерева.
Я подбежала к парню и поняла, что он почти потерял сознание от боли и страха. С огромным трудом, но мне удалось столкнуть с него дерево, к счастью, оказавшееся не слишком толстым. Я чувствовала тошнотворную слабость, невероятный грохот почти парализовал меня. Казалось, будто я нахожусь внутри гигантского барабана, по которому что есть мочи лупит тот самый великан, что недавно чавкал ногами по глине.
Но я все-таки вытащила Олега из ловушки, и как раз вовремя. Громадный валун, подпрыгивая, как мячик, прокатился, вдавив ствол в грязь, аккурат в том самом месте, где только что лежал Олег. Я чуть не надорвалась, перетаскивая крепкого парня в относительно безопасное место. Глаза его были открыты, но неподвижны, он явно ничего не соображал. Я врезала ему по физиономии, и прораб пришел в себя.
– Беги! – прокричала я. – Беги, черт побери!
И мы побежали снова, только теперь Олег тяжело опирался на мое плечо. Правда, на бег наше продвижение по склону походило слабо. Перемещаться прямо было почти невозможно, как при переходе реки с сильным течением. Ноги вязли в грязи, мы с трудом вырывали их из топкого месива, беспомощно скользили и спотыкались. Но молча стремились вперед: дальше, дальше…
Из-под ног внезапно вылетел фонтан грязи метра три высотой и окатил нас по самые уши. Мы даже не отшатнулись. Просто не было сил шарахаться из стороны в сторону. И все же нам удалось выбраться из опасной зоны. По мере того, как мы приближались к краю оползня, колебания земли уменьшались. Наконец у меня появилась возможность сбросить Олега на твердую почву и судорожно перевести дыхание. Неподалеку я заметила скорчившегося на земле Тимоху. Он греб руками, словно пловец. Скрюченные пальцы царапали камни. И голосил он, и визжал пронзительно, словно раненая собака.
Со времени падения первого дерева до того момента, когда мы очутились в безопасности, прошло, вероятно, не больше минуты. Одной долгой минуты, которая потребовалась нам, чтобы пробежать каких-то сто метров. Это, конечно, трудно назвать рекордом, но сомневаюсь, чтобы какой-нибудь чемпион мира смог бы пробежать лучше нас в подобной ситуации.
Я хотела подойти к Тимохе. Тот хоть и виновник оползня, но нужно осмотреть его. Вдруг что-то серьезное? Крови на нем я не заметила. Скорее всего, у парня шок. Но в этот момент мне словно распечатало уши – страшный грохот вновь обрушился на барабанные перепонки. Я схватилась за голову, не в состоянии отвести взгляда от того, что происходило чуть левее нас.
Вся земля вокруг скалистого утеса, на который мы каким-то чудом выбрались, двигалась вниз все быстрее и быстрее. Из селевого потока вылетали, как спички, целые деревья, громадные валуны бились друг о друга с оглушительным грохотом. И вот язык потока достиг вагончиков. Таких крошечных сверху, словно игрушечных. Доски взлетели вверх и веером опали на оползень. Тот проглотил их мгновенно. Но красное пятно машины оставалось неподвижным.
– Что ж ты не едешь? Николай! Уезжай! – заорала я, как оглашенная, не слыша своего голоса.
В этот миг оползень накрыл машину.
– Господи… – выдохнула я и, схватившись за голову, села на камень, потому что ноги уже не держали. – Сволочь ты, Оля! Бросила беспомощного мужика …
Некоторое время я сидела, вглядываясь в страшное месиво. Но напрасно – машина исчезла. И тогда я заплакала. И рыдала некоторое время, размазывая слезы и грязь кулаками по лицу.
Не прошло и четверти часа после взрыва пней, а оползень приобрел громадные очертания, километра два в длину и этак полтора в ширину – от одного склона до другого. Повсюду стояли озера мутной воды. Глина отдала всю жидкость, и опасность нового оползня на какое-то время отступила. До следующего дождя.
