Поводов для радости не было от слова совсем, и перспектива скорой смерти не казалась мне такой уж призрачной.
Почему-то в такие моменты все обязательно вспоминают свою жизнь, и я могла лишь тяжело вздохнуть из-за того, что в моей жизни не было совершенно ничего интересного. Родилась, выросла, пережила войну, поступила в Академию и стала полицейской, чтобы закончить весь этот долгий, нудный путь в качестве катализатора готового вот-вот вспыхнуть огня кровавого хаоса. Гордиться, в общем-то, было нечем, все воспоминания были какими-то серыми, почти блеклыми и не заслуживающими внимания, и на всем этом монохромном полотне было лишь одно яркое пятно — встреча с Николасом Хартом.
Нет, если так подумать, если бы кто-то раньше сказал мне о том, что этот нахальный, самоуверенный, вечно хмурый и недовольный, просто невозможный мужчина, при каждой встрече охотно демонстрирующий мне свое презрение, станет для меня тем, о ком я в последние часы своей жизни буду думать с непередаваемой нежностью, я бы не только расхохоталась этому фантазеру прямо в глаза, но еще и эти самые глазенки обязательно бы выцарапала, чтобы неповадно было. Да только сейчас все было совершенно по-другому, и, закрывая глаза, я видела перед собой знакомое лицо.
Каждую морщинку на чуть смугловатой коже, хмурую складку между всегда опущенных бровей, колючую темную бороду с едва заметной паутинкой седины, необыкновенно выразительные ореховые глаза с редкими карими вкраплениями и мягкие, чуть горьковатые на вкус губы.
В моей жизни было несколько мужчин — любвеобильная, если это можно так назвать, натура ведьм требовала постоянного внимания противоположного пола, мы легко влюблялись, каждый раз уверенные, что это на всю жизнь, и так же быстро охладевали, стремясь навстречу новой любви, — но еще никогда эти эмоции не были столь всепоглощающими и глубокими, как сейчас. Пожалуй, теперь я могла в чем-то понять самого Николаса, его неугасаемая любовь к погибшей жене в некоторой мере даже восхищала, хоть и причиняла мне почти физическую, нестерпимую боль.
Но почему-то все равно не могла заставить меня отвернуться, заставляя с головой погружаться в чувства, как в омут.
Наверное, за возможность испытать эту любовь в последние дни своей жизни, я была Харту даже благодарна.
Как и в прошлый раз, поспешные шаги, направляющиеся к моей камере, звучали приглушенно, словно из-за плотной толщи воды, и я резко вскинула голову, почувствовав себя так, словно меня пыльным мешком по голове огрели. Вновь встречаться с Тайлером мне совсем не хотелось, смотреть в его льдистые глаза и слушать восторженные рассказы о приближающейся войне — тем более, и в горле сразу же заклокотало раздражение, смешанное со страхом. Подобравшись, будто перед прыжком, я немигающим взглядом уставилась на тяжелую на вид дверь, и та, словно в ответ на столь пристальное внимание, тут же распахнулась.
Грин, ворвавшийся в подвальное помещение, выглядел каким-то взъерошенным, заметно нервничающим, а былая спесь, которую он старательно демонстрировал мне некоторое время назад, исчезла без следа. Сейчас передо мной стоял не на шутку встревоженный, почти безумный мужчина, пребывающий на грани ярости, и полыхнувшее в его глазах бешенство заставило меня едва ли не заскулить — такой Тайлер меня пугал.
Остановившись на пороге помещения, он бросил короткий взгляд через плечо, словно пытаясь что-то рассмотреть, а после бросился ко мне, заставив отшатнуться.
— Поднимайся, быстрее! — рявкнул он, неуважительно рванув меня за руку.
Вскрикнув от боли, я буквально подлетела над стулом, моментально оказавшись на ногах, предательская слабость, с которой я только-только начала справляться, ударила по сознанию хлесткой пощечиной, и я сама не заметила, как запнулась, начав медленно оседать. Тайлер зло зашипел от раздражения, успев подхватить меня до того, как я свалюсь на пол. По затекшим рукам прокатилась судорога, дыхание перехватило, и вновь удержалась я на ногах только благодаря тому, что мужчина, перехватив меня поудобнее, прижал к своему горячему боку, не позволяя отстраниться.
— Что ты делаешь?! — выдохнула я, чувствуя, как от резких рывков к горлу вновь подкатывает тошнота. Горячий вздох полицейского обжег макушку, взъерошив волосы, а над ухом послышалось приглушенное рычание:
— Приходится немного корректировать планы. И кто бы мог подумать, что твой напарничек с таким усердием будет землю носом рыть…
Сердце после этих слов на мгновение замерло, а после понеслось вперед галопом, когда я осознала, что именно только что сказал Грин. Во рту от волнения пересохло, боль в затекших мышцах отступила, а в сознании на мгновение прояснилось, и я даже не заметила, как на губах вспыхнула неуверенная, отливающая сумасшествием улыбка.
— Ник… — прошептала я, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями. — Он пришел…
— Не обольщайся! — тут же огрызнулся Тайлер, как следует тряхнув меня, от чего громко клацнули зубы. Сильным рывком повернув меня к себе лицом и обхватив обеими руками мои плечи, мужчина заставил смотреть ему прямо в глаза, до боли сжимая пальцы. — Я не знаю, какого черта Харт бросился на твои поиски, но это и неважно. Мы с тобой сейчас просто исчезнем, а в вашу следующую встречу с напарником, увы, ты уже будешь мертва.
Где-то наверху послышался грохот, что-то зашумело, загремели шаги, и отвлекшись всего лишь на мгновение, я не сразу заметила, как Грин потянулся к своему карману. Ярким алым бликом в свете люминесцентных ламп вспыхнул маленький кристаллик, играющий острыми гранями, сильные пальцы сжались на нем чуть крепче, от чего он едва слышно заскрежетал, а я, мгновенно узнав одноразовый телепорт, изо всех сил рванулась в крепких объятиях, не имея возможности попросту выбить кристалл из рук мужчины.
— Ты совсем с ума сошел, идиот! — рявкнула я, из-за охватившего тело ужаса даже позабыв о слабости и плохом самочувствии. — Собрался телепорт рядом с мощным блокиратором активировать?! Хочешь нас на атомы разнести? Меня не жалко, так хоть о себе подумай, мазохист несчастный!
Замерев после моих слов, Грин уставился на меня широко распахнутыми глазами, не решаясь даже пошевелиться — кажется, мнению эксперта в вопросах использования магии полицейский доверял больше, чем себе самому. Впрочем, возникшая заминка сыграла против него, шаги послышались ближе, я сумела различить чьи-то голоса, рефлекторно повернувшись к двери, а в следующее мгновение события завертелись, словно в калейдоскопе.
С громоподобным грохотом широко распахнулась начавшая было закрываться дверь, и небольшое подвальное помещение тут же наполнилось шумом, ударившим по ушам. Стоящий за спиной Тайлер зарычал, словно взбешенный зверь, хватка на плечах стала почти стальной, буквально вжимая меня в сильное, крепкое тело, а к виску с характерным щелчком снятого предохранителя приблизился пистолет. Дыхание сперло, в горле зарокотал страдальческий стон, когда я осознала свое неприглядное положение, а испуганно мечущийся по подвалу взгляд безошибочно выхватил из толпы новоприбывшего народа знакомое лицо Ника.
Харт, как всегда, был хмур, сосредоточен, и, как любила повторять Валери, соблазнителен в своей мрачности. Темные волосы торчали, как иголки у ежа, губы кривились в хищном, почти зверином оскале, а теплые ореховые глаза с темной каймой горели таким огнем, которого я раньше никогда не видела. Широкая грудь, виднеющаяся в распахнутом вороте белоснежной рубашки, тяжело поднималась и опускалась при каждом вздохе, от чего тихонько потрескивало крепление на черном бронежилете, а в недрогнувших руках мужчина держал пистолет, направленный прямо на меня.
Точнее, конечно, целился-то напарник в Тайлера, стоящего за моей спиной, но я была отличным живым щитом между мужчинами, и осознание собственной незавидной участи истерическим смехом разрывало грудную клетку. Честное слово, стоило только предположить, что в ближайшем будущем я не умру, как тут же над головой нависла перспектива попасть под шальную пулю.
