на комплексы Литтелтона. Но со времён колледжа прошло много лет, министерский пост требовал от него умения отстаивать свои взгляды и интересы даже перед очень неприятными оппонентами, и постепенно Алан этому научился. Собравшись, он решительно произнёс:
– Нам надо серьёзно поговорить!
– Прямо сейчас? В четыре утра? Может, мне ещё вам кофе сварить и половичок у двери в качестве подстилки предложить? Хотя нет, снабжу вас передничком – Леонора давно просит нанять ей личную прислугу.
– Сайвер, – усевшись без приглашения в ближайшее кресло, Алан сменил тон на подчеркнуто дружелюбный, – нам надо найти общий язык. Мы оба понимаем, что другого выхода нет.
– Вам надо, вы и ищите, – недовольно фыркнул Сайвер. – А лучше выметайтесь отсюда немедленно. Вламываться посреди ночи в чужие дома – это, знаете ли…
– Я же не мог пойти в гостиницу – поползут разговоры… – Алан вытер лицо одной из салфеток, лежавших на столике.
– А в мокрой пижаме разгуливать посреди ночи по профессорскому корпусу – это, по-вашему, разговоров не вызовет?!
– Не подумал…
– Хоть что-то систематически у вас получается на ура, мистер Литтелтон.
– Сегодня вы за это меня уже хвалили, сэр! – шутка прозвучала скорее надломлено, чем уместно.
Маерсу на мгновенье показалось, что он попал в телешоу и его снимают скрытой камерой. Его бывший ученик, а ныне министр, сидит в его кресле, одетый в пижаму и тапочки, и рассказывает, что ушёл от жены и хочет жениться на Леоноре…
– Так рождаются сюжеты для мыльных опер, – пробурчал озадаченный профессор.
– Вы о чём? – недоумевал Алан.
– И эти люди сидят в парламенте… – Сайвер одарил бывшего студента своим фирменным убийственным взглядом.
– Сайвер, может, хватит упражняться в сарказме? Мы скоро, как ни крути, породнимся.
– Сомнительный аргумент, а главное – факт пренеприятный.
– Я понимаю, мистер Маерс, и благодарен вам за гостеприимство. Повторю, я не мог поехать в отель. Сплетни никому из нас не пойдут на пользу. Сайвер, я постараюсь не разочаровать вас и дать Лео всё, что будет в моих силах.
– Вы уже постарались, мистер Литтелтон! Чтобы вы так литературу на третьем курсе сдавали.
– Что за шум? – в дверях появилась сонная Леонора. – Алан, что ты тут делаешь?
– Я… Ну, я пока тут обсохну… – то ли полуутвердительно, то ли полувопросительно прошептал мужчина первое, что пришло ему в голову.
Лицо Маерса перекосила гримаса недоумения, перемешанного с негодованием. Он представил себе гигантскую банку, наполненную формалином, куда с превеликим удовольствием упек бы обнаглевшего мерзавца и поставил на полку в музее уродцев. Он глубоко вдохнул, чтобы высказать то, что думает про всех Литтелтонов, вместе взятых, но Леонора вовремя остановила гнев отца.
– Папочка, иди спать, – ласковым голосом попросила Лео, поцеловав его в щеку. – Я всё улажу.
– Хм… Всё и так предельно складно, – съязвил Сайвер, направившись к своей спальне.
– Обещаю, Алан у нас не останется, – уверила его Леонора и, когда он вышел, тихим голосом добавила:
– Наверное…
Когда Алан ушёл, Алисия неделю плакала и не могла взять себя в руки – её страшило будущее… Трудно устроить личную жизнь, когда тебе хорошо за тридцать, у тебя трое детей и талия размером с Сити. Как отреагирует на печальную новость её мать Гресс, не говоря об отце, миссис Литтелтон боялась даже представить. Развод – это позор!
В высшем обществе интрижки на стороне не приводят к разрывам… Конечно, Алан заверил её насчёт финансового обеспечения и пообещал, что никогда не оставит детей без внимания и поддержки, но это было слабым утешением – у её семьи и без Литтелтонов с деньгами всё было прекрасно. Тяготил сам факт предательства, они столько лет прожили вместе. И особенно трудно оказалось держать всё в себе, потому что открываться кому бы то ни было Алисии очень не хотелось. Но женщины Тьер не привыкли сдаваться.
«Я во что бы то ни стало узнаю всё про эту Леонору и докажу мужу, что она обыкновенная разлучница», – пообещала себя Алисия.
Добраться до сведений о профессоре Маерсе не составило труда, как и до свидетельства о рождении Леоноры, где в графе мать стоял прочерк. Курс, на котором училась Алисия, выпустился в июне, а девочка появилась в колледже зимой. Возможно, студенты и судачили о появлении малышки, но Алисия занималась подготовкой к свадьбе и не вникала в жизнь бывшего учебного заведения.
«Кто же твоя мать? – она тщетно пыталась вспомнить ходившие в те времена сплетни о любовных интрижках профессора. – Маффи? Но тогда это было бы отражено в свидетельстве. Кто-то посторонний? Вроде бы профессор часто покидал колледж перед их выпускным».
Полная решимости, Алисия связалась с детективным агентством. Оказалось, что для поиска матери Леоноры им понадобится её фотография, какая-то личная информация и долгие расспросы людей, с которыми она тогда общалась. Последнее было крайне нежелательно – устраивать шумиху из-за семейных перипетий глупо.
Алисия расстроилась. Возможность вернуть мужа показалась ей ещё более далёкой. Неожиданный телефонный звонок вывел из грустных мыслей.
– Привет, дорогая! – звонила Ирма. – Ты не представляешь, – с места в карьер затараторила подруга, – этот козёл Рауль бросил меня и свалил, прихватив мои драгоценности! – На том конце трубки было тихо. – Аллё, ты тут? Аллё!
– Я тут, тут, – она сделала паузу и, выдохнув, призналась: – у Алана другая женщина.
Всё, она это сказала, мир не рухнул. Реакция Ирмы была предсказуема:
– Вот гад! Дорогая, поднимай свою пятую точку, поехали в Берлин или Мюнхен – развеемся! На той неделе я познакомилась с Хансом, ты не представляешь, он такой…
Не успела она договорить, как Алисия прервала её согласием:
– Поехали. – Смена обстановки – именно то, что нужно было Алисии.
Отвлечься и ни о чём не думать – проблемы разрешатся как-нибудь сами!
Любой развод – это очень тяжело, тем более, когда прожил с человеком столько лет. Пусть, выходя за Алана, она была влюблена в другого, но совместно прожитые годы и дети сделали своё дело – она привыкла к мужу и научилась его любить – по-своему.
Ирма осталась такой же бесшабашной любительницей красивых мужчин и так же бесстыдно тратила деньги родителей, чей бизнес приносил солидные дивиденды. Она меняла ухажеров, города, квартиры и не собиралась остепеняться.
Подруги скупали шмотки из последних коллекций модных дизайнеров, гуляли по улицам Парижа и Милана. Могли позавтракать в Венеции, а ужин настигал их где-то в Довиле.
Когда они добрались до центра Берлина, уже темнело.
– Давай отужинаем жирной рулькой – прощай, диета! – соблазняла подругу бесшабашная Ирма.
– Давай. И закажем темного пива с гренадином.
– Неожиданный выбор, – Ирма почесала
