Глава 31. Илья
На фудкорте торгового центра большой выбор разных кафе. Даже вьетнамская кухня! Но мы выбрали то, где есть детский стул. Никитка сидит на нём, словно на троне. Снежана скормила ему овощное пюре. Абсолютно безвкусную кашу из брокколи, которую хочется посолить, поперчить и намазать на хлеб. Но сын слопал за милую душу!
Он с каждым днём прибавляет очков. Становится более цепким, чувствительным, шумным. Скоро начнёт говорить. И Снежана, в надежде услышать, как он скажет «мама», на все лады повторяет ему это слово.
Я запрещаю себе вспоминать то же время с Давидом и Диной. Хотя постоянно живу с ощущением странного дежавю.
Давид был серьёзен, и долго молчал. Настя боялась, водила его к логопеду. И первым словом, которое он произнёс, было «папа». Она тогда даже обиделась! Мол, я занимаюсь, пелёнки меняю, а он тяготеет к отцу...
Динка была побойчее! И болтать начала удивительно рано. Слагать непонятные фразы из звуков, на своём языке. На голове у неё был пушок. И даже в три года, когда девочкам вяжут банты, моя дочь была лысой.
Настя рыдала, крепила банты на резинку. Мазала дочкину голову разными травами и даже водила к знахарке. Кто бы мог знать, что потом у неё отрастёт настоящая грива густых, шелковистых волос.
Снежана тянет молочный коктейль и косится на сына.
- Мама звонила, - бросает она.
Я удивляюсь:
- Серьёзно?
Памятуя проклятия в спину, мне трудно поверить, что мама Снежаны готова простить свою дочь.
- Ага, - убеждает она.
- Что говорит? - я опираюсь локтями о стол.
Снежа ведёт тонкой трубочкой по внутренней стенке стакана, собирает клубничную пенку своим язычком. Я улыбаюсь тому, как она соблазнительно делает многие вещи. Даже не зная о том.
- Спрашивала, как у меня дела, - отзывается Снежа.
Голос её звучит строго. Обида на мать ещё слишком сильна! Но я знаю, она очень рада понять, что нужна ей.
- Я послала ей фото Никитки, - добавляет она и стыдливо косится на сына, как будто прося извинить.
- А она что? - интересуюсь я.
- Говорит, что хотела бы с ним познакомиться, - смущается Снежа. И я вижу намёк на улыбку и трепет в глазах, - Съездим как-нибудь? - вопрошает она и глядит на меня бирюзовой лазурью.
Глаза у неё невозможного цвета. И я опускаю свои, чтобы в них не смотреть:
- Она же Никитку хочет видеть, а не меня, - говорю убеждённо.
- Где Никитка, там и ты, - произносит Снежана и пальчики робко ползут в мою сторону. Я ловлю их, сжимаю в ладони:
- Посмотрим, - бросаю, заранее зная о том, что ни в жизнь не поеду туда. К своей второй тёще.
Если Ада Антоновна, Настина мать, ненавидела зятя. Тогда мне казалось, что это предел! То Ирина Сергеевна может нечаянно стукнуть меня молотком. Отмолит, не страшно! Зато её дочь будет рядом. А я - «соблазнитель невинных девиц», отойду в мир иной.
Смартфон излучает сияние. Беру его в руки и вижу. Оно! Смс:
«Па, ну ты где? Я уже тут».
Веду языком по губе. Думаю, как бы помягче сказать эту новость Снежане.
- Лапуль, - привлекаю внимание Снежи.
- А? - она вытирает слюнявчик Никитки.
- Сейчас сюда Динка придёт, - продолжаю я тихо.
Снежана молчит. Не расслышала? Вдруг она резко вдыхает! Глаза, увеличившись вдвое, становятся словно два синих колодца.
- К-какая Дина? - трепещет она.
Я отнимаю слюнявчик. Продолжаю тереть его влажной салфеткой.
- Дина, дочка моя.
Снежана уже порывается встать. Но я мягко беру за плечо:
- Лапуль, ну, ты чего? Успокойся! Всё хорошо. Это просто девчонка. Подросток. Она не укусит тебя.
Я давно уже метился их познакомить. Но никак не решался. Признаться, и сам очковал! Думал, мало ли что... Ведь Снежана, с её впечатлительным нравом, может вычудить что-нибудь. Закрыться в туалете, устроить бойкот, разрыдаться.
Но сейчас она просто сидит, побледневшая, хрупкая. И мне даже стыдно, что я не раскрыл ей заранее свой хитрый план.
Динка тоже не в курсе. Я боялся, что дочка откажется. Нрав у неё переменчивый. И решил, будь, что будет! Подружатся, значит всё верно. Ну, а нет, значит, я прогадал.
- Почему? Почему ты мне не сказал? - тараторит Снежана.
Я так близко, что слышу, как бьётся сердечко. Так быстро стучит, как у мышки. Нет! Не у мышки. У кролика. Да! Испуганный маленький кролик, вот кто она.
- Чтобы ты не волновалась, - говорю я, теперь понимая, как странно звучит эта мысль.
Снежана вздыхает:
- Не волновалась? Серьёзно? Илья! - упрекает она.
Я убираю с лица её светлые пряди. Прячу их за уши.
- Ну, чего ты? Чего? Это просто знакомство. Всё нормально будет. Расслабься. Дыши.
Она дышит распахнутым ртом:
- Скажи, как я выгляжу?
- Прекрасно, как и всегда, - убеждаю я. И ощущаю, как в этот момент сам пытаюсь расслабиться. И почему-то никак не могу.
Динка, сойдя с эскалатора, медленно движется к нам. Я, помахав ей рукой, обращаюсь к Снежане:
- Просто будь собой, ладно?
Снежана кивает, вцепляется в стол. Я поднимаюсь навстречу Диане. Она удивлённо стоит, не дойдя до стола, где устроилась наша компания, всего лишь каких-нибудь несколько метров.
- Мышонок, привет, - говорю, обнимаю за плечи и почти через силу веду.
- Ааа, - порывается дочка. Но, не найдя, что сказать, замолкает.
Её взгляд, удивлённый, растерянный, излучает вопрос: «Что происходит?». И я поспешно беру на себя роль «куратора».
- Мышонок, знакомься, это Снежана, а это, - я касаюсь ручонки Никиты, - Это твой братик, Никита. Помнишь, я фото показывал? Он сильно вырос с тех пор.
- Здрасте, - роняет Диана. Она без стеснения смотрит на Снежу. Взгляд дочки, словно рентген.
Снежна застенчиво прячет глаза, будто один только взгляд на Диану способен её уничтожить. На фоне дочурки, в кроссовках, пальто нараспашку и джинсах, тех самых, что я ей купил. Где дырки размером с кулак! Снежана в своём свитерке представляется сущим ребёнком. Со спины можно спутать, кто старше, а кто перешёл в седьмой класс.
