молчание говорило само за себя.
– Черт, – пробормотал я, уткнувшись в бутылку с пивом.
– О, да у тебя есть мысли на этот счет? – выплюнул Холден, неуверенно поднимаясь на ноги. – Ты сам до недавнего времени никогда не заводил отношений, длящихся дольше времени, необходимого тебе, чтобы кончить. Так скажи мне, мудрец, когда ты вдруг заделался экспертом?
– По крайней мере, я пытаюсь, – мрачно проговорил я. – Я прилагаю все усилия, и буду стараться вести себя с ней правильно. Ты же просто сдаешься.
Холден сник.
– Я тоже пытался. И мне не удалось.
– Старайся сильнее.
Он печально улыбнулся и оттолкнулся от скалы.
– Трудная любовь от Ронана Венца. Ты один из лучших. Самый лучший. Надеюсь, Шайло знает, как ей повезло.
Он отсалютовал мне и побрел обратно тем же путем, каким пришел.
– Холден, подожди…
Но он уже скрылся в ночи. Сперва я подумал пойти за ним. Но что потом? Запереть в Хижине, пока он не начнет прислушиваться к голосу разума?
– Черт. – Я бросил пивную бутылку в огонь и вытащил телефон.
«Только что видел Х. Выглядит паршиво».
Миллер ответил почти мгновенно:
«И что нам делать?»
Я понятия не имел. И мне не нравилось это чувство безнадежности. Но ничего не делать тоже был не выход.
* * *
В последнюю среду в школе я искал во дворе Ривера Уитмора. Но сперва наткнулся на Фрэнки Дауда. Или он на меня.
Он заступил мне путь, на безопасном расстоянии, и вид у него был дерьмовый. Немытый, в грязной одежде, с покрасневшими глазами, словно он не спал несколько недель.
– Ты счастлив, ублюдок? Благодаря тебе отец потерял работу. Его собираются посадить.
Я скрестил руки на груди.
– Хорошо.
– Хорошо? – вскричал Фрэнки, привлекая взгляды проходивших мимо учеников, большинство из которых несли под мышкой ежегодники [22]. – Ему дали год. И что я, черт возьми, должен делать?
– Не моя проблема, – проговорил я.
Год – не вечность, но и этого было достаточно. Я протиснулся мимо Фрэнки.
– Мы с тобой еще не закончили, – прокричал он мне вслед. – Слышишь, Венц? Ты заплатишь. Я найду способ причинить тебе побольше боли.
Я развернулся и ухватил Фрэнки за грязную футболку. Теперь у нас появились зрители. Вокруг столпились ученики, кто-то из них достал мобильники.
– Я устал возиться с тобой, Дауд, – проговорил я, пристально глядя в бледно-голубые глаза Фрэнки. – Если ты подойдешь ко мне или к тем, кто мне дорог, я вытрясу из тебя все дерьмо. Ты понял? – Он широко раскрыл глаза и отчаянно закивал. Я оттолкнул его от себя. – А теперь отвали. От тебя воняет.
Споткнувшись, он осторожно направился прочь, бормоча что-то себе под нос. А я заметил Уитмора, идущего через двор с Вайолет. Его левая рука висела на перевязи, на виске виднелась повязка, но в остальном он выглядел нормально. Я направился к ним, оставляя за собой шлейф шепотков.
– Привет, – сказал я Вайолет. – Мне нужно поговорить с Уитмором. Наедине.
– Конечно. – Она чмокнула его в щеку. – Скоро увидимся, Ривер. И скажи своей маме, что я думаю о ней. Всегда.
– Скажу, – пообещал он. Она ушла, и Ривер дернул подбородком в мою сторону. – Что происходит?
– Дело в Холдене.
– Я так и понял. Что с ним? Он в порядке?
– Он в беспорядке. Он ждет денег, иначе был бы уже в Париже или черт знает где. Как только раздобудет наличные, он уедет.
Уитмор стиснул челюсти, в глазах его появилась боль.
– Просто так? Не попрощавшись?
– Он сказал, что попрощался с тобой в больнице.
– Это не считается, черт возьми.
Я был с ним согласен.
– Слушай. Я его знаю. Ему нужна… помощь. Или что-то еще. Он нуждается в тебе.
Уитмор кивнул.
– Он мне тоже нужен. Так же сильно.
– Покажи ему.
– Как? Он не хочет со мной разговаривать. Не отвечает на звонки. Моя мама болеет. И я не могу часами торчать на его чертовом крыльце… – Он разочарованно выругался. – Мне хотелось бы сделать все, что ему нужно, но… черт. Моя жизнь сама вот-вот разлетится на части.
Я понимал, как он себя чувствовал. Потеря матери походила на взрыв бомбы, разносящий привычную жизнь на мелкие кусочки.
– Рядом с комплексом «Клиффсайд» есть парковка, – проговорил я. – Совсем неприметная. На западном краю ее стоит хозяйственный сарай. Поезжай туда сегодня. В четыре часа. И где-нибудь спрячься.
– Приятель, у меня нет времени играть в шпионские игры…
– Ты хочешь увидеть его или нет? – бросил я. – Будь там. Об остальном позабочусь я.
* * *
В этот день после школы я пошел с Шайло на школьную парковку. Я получил три с минусом по истории, хотя подозревал, что Баскин и столько мне ставить не хотел.
– Он болван, – проговорила Шайло, беря меня за руку. – Твоя последняя курсовая о холодной войне была просто блестящей.
– Мне это неизвестно.
Она поцеловала меня в подбородок.
– Я же печатала ее, так что знаю, о чем говорю. – Мы подошли к «Бьюику», и она провела руками по моей груди. – Сегодня днем я свободна. Улавливаешь мою мысль? Хочешь, подвезу тебя до дома?
– Я не могу. Вечером?
– А ты немногословен. Значит, отложим до вечера. – Она нежно поцеловала меня. – Люблю тебя.
– Люблю тебя, – произнес я, а после смотрел ей вслед, все еще не в силах поверить, что эта девушка принадлежала мне.
Я направился домой, по дороге набирая сообщение:
«Встретимся в Хижине. В четыре часа».
Я зашагал дальше, молясь, чтобы Холден, черт возьми, ответил. И когда от него пришло сообщение, я облегченно выдохнул.
«Зачем?»
Я колебался с ответом. Нужно придумать что-то удачное. Холден чертовски умен; он не купится на какую-либо чушь.
«У меня для тебя кое-что есть».
«Звучит романтично».
Я закатил глаза.
«Это важно. Если ты откажешься, я никогда больше не буду с тобой разговаривать».
Я слишком поздно понял, что, возможно, именно этого и хотел Холден.
«Я знаю, к чему ты клонишь, – ответил он. – Мне не нужны новые ботинки».
«Просто приходи. Пожалуйста».
«Пожалуйста? Это Ронан Венц или кто-то украл его телефон?»
Я пробормотал проклятие и уже собрался напечатать нечто похуже простого «пожалуйста», когда от него пришло еще одно сообщение:
«Я приду».
Я снова вздохнул.
«Господи, с ним больше хлопот, чем с Шайло».
От этой мысли на губах мелькнула улыбка. Но я тут же вспомнил, что этот засранец собрался уезжать, и улыбаться вовсе расхотелось.
Но я сделал все что мог. Я не знал, хватит ли этого, но, по крайней мере, не сидел сложа руки. Хотя бы попытался.
Я направился домой
