Санта-Круз, у которого все еще есть друзья в полиции. Честно говоря, Ваша честь, вся эта ситуация напоминает классическую западню, и мы намерены полностью опровергнуть обвинения.
Я облегченно выдохнул. Он поступил умно, упомянув о моей истории с Фрэнки до того, как это сделает обвинение. Но я никогда не выдвигал обвинений против Митча. В противном случае мне, возможно, было бы чем ответить.
«Чертовски глупо».
Судья Норман обдумал сказанное.
– Мисс Уэллс?
– Ваша честь, со стороны защиты смешно сводить обвинения против мистера Венца к слухам или заговору среди правоохранительных органов, когда обвиняемый явно склонен к насилию и преступному поведению и, по сути, нападал на Фрэнки Дауда в прошлом.
Перри покачал головой.
– Типичная драка в средней школе, Ваша честь, вряд ли является основанием…
– Тем не менее, – перебила его Уэллс, подняв руку, – если заявлений самой жертвы, сделанных ни больше ни меньше с больничной койки отделения интенсивной терапии, недостаточно, обвинение готово представить свидетеля. Майкла Гримальди.
Кто-то в зале ахнул.
«Шайло», – подумал я.
Гримальди поднялся на ноги, сложив руки перед собой. В костюме он походил на гребаного бойскаута. Митч с самодовольным выражением лица поймал мой взгляд.
Стоявший рядом со мной Перри напрягся.
– Что это? – прошептал он.
– Полный бред, – прошипел я в ответ.
Мисс Уэллс спокойно улыбнулась.
– Мистер Гримальди даст показания и укажет, что в ночь на тридцатое июля находился на месте преступления. Он может подтвердить, что мистер Венц действительно совершил гнусное нападение, в результате которого его друг, мой клиент, теперь борется за жизнь.
Перри прочистил горло, восстанавливая самообладание.
– Производившие арест офицеры не взяли у мистера Гримальди никаких показаний, способных придать делу дополнительный вес.
– Мистер Гримальди засвидетельствует, что, учитывая жестокость нападения мистера Венца на Фрэнки, он испугался за собственную жизнь и скрылся с места преступления. Но после того, как навестил друга в реанимации, понял, что не может больше молчать.
– Есть ли письменные показания под присягой? – раздраженно спросил судья. – Или мы просто беседуем?
– Вот, Ваша честь. – Уэллс передала документ судебному приставу. – Что касается вероятной причины, я с почтением отсылаю Вашу честь к отчету детективов, в котором четко указан мотив. Мистер Дауд признал, что совершил акт вандализма в ювелирном магазине «Неземной мир», чья владелица состоит в любовной связи с мистером Венцем.
Судья Норман отложил показания под присягой.
– Суд пришел к выводу, что вероятная причина достаточно обоснована.
– Ваша честь…
– Мистер Перри, вы хотите выступить с заявлением? Или, может, желаете обсудить это с мистером Венцем?
Перри поправил очки и выпрямился.
– В свете данных под присягой показаний мистера Гримальди я прошу время, чтобы обсудить все со своим клиентом.
– Я так и думал. Слушание переносится на послезавтра. – Он стукнул молотком.
Меня увели из зала суда. Я едва успел бросить взгляд на Шайло.
В коридоре Перри попросил охранников отойти.
– Мне нужно поговорить со своим клиентом. – Он прислонился к стене рядом со мной. – Итак, все прошло неидеально.
– Они лгут, – проговорил я. – Гримальди там не было. Просто несколько месяцев назад я пометил его машину. Все это просто чушь. Месть.
– Что нам придется доказать. – Перри поднял глаза, и я проследил за его взглядом. В коридор вышла мисс Уэллс в окружении своих помощников. – Я терпеть не могу сюрпризы. Давайте-ка узнаем, с чем нам придется бороться.
Он беседовал с ней несколько минут, и с каждой секундой лицо его мрачнело все больше. Она же выглядела так, словно держала на руках все карты.
Перри, ослабляя галстук, вновь подошел ко мне.
– Ну, с каждым разом все лучше и лучше, – сухо проговорил он. – Существует видеозапись с мобильного телефона, сделанная еще в июне. На ней видно, как вы угрожали «вытрясти из Фрэнки все дерьмо», если он не оставит в покое вашу девушку. Есть фотографии ваших ушибленных рук с той ночи, о которой идет речь. Появился свидетель, и имеется собственное слово жертвы. Если дело дойдет до суда, они будут настаивать на покушении на убийство первой степени. Это пожизненное заключение, Ронан.
«Каков отец, таков и сын…»
– Но если вы согласитесь на сделку, они ослабят обвинения. Покушение на убийство второй степени или даже избиение с отягчающими обстоятельствами и намеренное нанесение тяжких телесных повреждений. Вы могли бы получить десять лет вместо двадцати пяти. А будете вести себя прилично, сможете выйти на свободу, отсидев половину срока.
Я потрясенно уставился на него.
– Вы хотите, чтобы я признал себя виновным в преступлении, которого не совершал, чтобы провести в тюрьме десять лет вместо остатка своей жизни?
«Я бы потерял все. Шайло. Она – все для меня…»
– Ваше дело изначально было непростым, но добавив к нему Гримальди… – Перри покачал головой. – Это меняет правила игры. Если вы не хотите признавать вину, ваше право. Но это рискованно. Шансы невелики. И если мы проиграем…
«Если я проиграю…»
Я закрыл глаза и подумал о маме. О том, как она пыталась бороться с системой, а та ее лишь подводила. Снова и снова, пока мама не умерла.
Остальные заключенные сделали заявления, и охранники жестом показали, что пришло время снова заковать всех в кандалы и увести.
Перри положил руку мне на плечо.
– Знаю, на такое трудно решиться, но именно с этим мы столкнулись. Хорошенько подумайте об этом.
Той ночью в камере я размышлял о своем положении. Раздумывал о том, что предоставленный мне лучший выбор предполагал пять, десять или пятнадцать лет тюремного заключения. Но яростный гнев из-за несправедливости происходящего уже прогорел, оставив после себя лишь горький пепел сожаления. Вина лежала на мне. Я был сыном Рассела Венца.
В моих венах текла его кровь, и не имело значения, что я старался поступать правильно и защищать тех, о ком заботился. Яд испортил и разъел меня.
В тусклом свете я потер ушибленные костяшки пальцев.
«Это моя вина. Потому что мне это слишком нравится».
Но Шайло… Господи, как я могу не бороться за нее? За нас? Десять лет в тюрьме превратятся не в пытку. Это будут десять лет без нее. И они меня просто уничтожат.
Стояла уже поздняя ночь. Кашель, проклятия и храп других заключенных эхом разносились в пустых коридорах. Мой сокамерник, как обычно, плакал, пока не уснул.
Я еще долго лежал без сна и в какой-то момент услышал приближавшиеся шаги, замершие возле моей камеры.
– Эй, Венц. – Я поднял руку, когда охранник посветил фонариком мне в лицо через прутья решетки. – Митч Дауд – мой друг. Хороший друг.
Я напрягся, в груди все сжалось.
– Он просил передать сообщение насчет магазина
