Феликс только рот разинул — винные пары мешали ему сообразить, что все это выдумки Стэникэ.
— Клянусь, об этом всем известно! — божился Стэникэ. — Я хотел жениться на ней, поднять ее до себя, не спрашивая ни о чем, все было готово, понимаете, я вкусил любовных наслаждений, а потом Отилия бросила меня.
— Вы хотели жениться на Отилии?
— Да, моншер [10], разве вы не знали?
Но, увидев, как побелело лицо Феликса, Стэникэ предпочел уклониться от этой темы.
— Таковы женщины, дорогой мой, не следует ими увлекаться. Возьмем мою Олимпию. Я уважаю ее, я боготворил ее (между нами — у нее великолепное тело, все качества выдающейся куртизанки), но она наводит на меня скуку. Подрезает мне крылья, мешает моим планам Мне нужна женщина светская, опытная, умная.
В эту минуту в комнату вошла весьма элегантная девушка с большим меховым боа на шее. Она выглядела очень оживленной. Стэникэ вскочил.
А, Джорджета, рад тебя видеть! Как поживаешь? Джорджета, ничего не ответив, опустилась на стул против Феликса, подперла рукой подбородок и придвинула бокал, чтобы ей налили вина. Она спросила:
— А кто этот молодой человек?
— Ты с ним не знакома? Мой родственник по жене, чудесный юноша, студент-медик!
— Да? — ласково промолвила Джорджета, к смущению Феликса, бесцеремонно разглядывая его.
Стэникэ отрекомендовал ее следующим образом:
— Это Джорджета, первоклассная девушка!
Джорджета действительно была хороша. У нее было полное личико и довольно пышная фигура, но она не казалась толстой. Черные густые волосы вились, как у неаполитанки. Две прелестные ямочки на щеках выглядели почти неправдоподобно. Ее удивительно нежная кожа походила на мрамор и прекрасно гармонировала с пластичностью фигуры. Лицо было гладкое, чистое, губы сочные. Руки с миндалевидными тонкими ногтями отливали перламутром. Казалось, ее брови и ресницы растут из бархатистой мякоти персика. Дрожь пробежала по телу Феликса при одном лишь взгляде на это изящное создание. Когда девушка пила, губы и зубы ее виднелись сквозь хрусталь, и Феликс мог убедиться в их безупречности. Двигалась она плавно, говорила просто и очень непринужденно, но с полнейшей благопристойностью, произнося слова мягко и вкрадчиво. Феликсу она сразу понравилась, хотя он догадывался о ее подозрительной профессии, и его несколько удивляло, что при столь редкостной красоте можно так низко пасть.
Джорджета внезапно подсела поближе к Феликсу.
— Как вас зовут? — точно школьница, спросила она.
— Феликс.
— Феликс, а дальше как?
— Сима.
— И вы изучаете медицину?
— Да.
— Как забавно! Я еще не была знакома ни с одним студентом-медиком.
Стэникэ ободряюще подмигнул Феликсу и сказал:
— Первоклассная девушка!
— Оставь меня в покое, приятель! — рассердилась Джорджета. — Что ты все выскакиваешь со своей «первоклассной девушкой»?
— Божественная! — воскликнул Стэникэ.
— Какой ты надоедливый! Налей мне еще вина.
Стэникэ налил вина, затем, сказав, что ему необходимо переговорить с кем-то в ресторане, вышел из комнаты. Джорджета уселась поудобнее возле Феликса, обдав его волной тонких духов. В зале вдруг заиграл хороший оркестр.
— Вы танцуете? — спросила Феликса Джорджета.
— Чуть-чуть...
По правде говоря, девушка как будто оробела. Феликс внушал ей уважение, она стеснялась юноши и силилась оставить свой привычный фривольный тон. Она расспрашивала его об университетской жизни, о коллегах. Феликс любезно рассказывал обо всем, но заметив, что становится скучным, умолк. Ему хотелось завести галантный разговор.
— Почему вы замолчали? Мне это интересно! — запротестовала Джорджета. — В университете есть красивые девушки?
— Они не все безобразны, но разве такие красивые девушки, как вы, станут столько учиться, чтобы обеспечить свое будущее?
Этот неискусный комплимент все-таки привел Джорджету в восхищение.
— Вы считаете меня красивой? — спросила она.
— Очень красивой!
— Я польщена вашими словами! И вы тоже очень симпатичны.
Когда Стэникэ возвратился в сопровождении кельнера и толстого человека в смокинге, он был поражен мирной и невинной беседой Феликса и Джорджеты. Он ожидал другого.
— Я ухожу, пусть дадут счет, — заявил он. — А вы оставайтесь, если хотите.
Феликс отрицательно покачал головой, Джорджета также отказалась.
— Сегодня я устала и иду спать!
— Сколько с гостей причитается? — торжественно спросил толстяк.
Кельнер показал ему счет, и когда Стэникэ сделал вид, что намеревается расплатиться, человек в смокинге возразил:
— Вы не должны ничего!
— Дай вам бог здоровья, домнул Иоргу! — поблагодарил его Стэникэ.
— Не забывайте меня! — сказал Иоргу. — Замолвите словечко домнулу Костаке, чтобы он продлил мой контракт.
— Не беспокойтесь, — ответил Стэникэ и подошел к Иоргу поближе. — А чем же я целый день занимаюсь? Но я попрошу вас еще кое о чем. Знаете, к нему надо то и дело приставать, пугать его возможностью процесса и так далее, и мне приходится манкировать своими делами. Сейчас я немножко без денег, не можете ли вы дать мне двести лей? Гарантирую, что принесу вам продленный контракт.
Иоргу, как и подобало коммерсанту, поразмыслил, слегка сдвинув брови, потом опять придал им обычное положение:
— Идет!
— Ура, выпьем еще бокал! — воскликнул Стэникэ. — Вы и не представляете себе, что такое контракт на это помещение. Какие дела здесь вершатся, ведь это прямо узловая станция! Чертов старик!
— Какой старик? — спросил Феликс, которого заинтересовало, как зовут чертова старика.
— Ха-ха-ха, вы что, не знаете? — расхохотался Стэникэ. — Помещение — собственность дяди Костаке, а домнул Иоргу его арендует. Домнул Иоргу, позвольте вам представить племянника Костаке.
Домнул Иоргу протянул руку и весьма почтительно, по-купечески поклонился:
— Счастлив познакомиться. Прошу еще заходить к нам.
«Заняв» двести лей, Стэникэ вместе с Феликсом и Джорджетой вышел из комнаты. Феликс с удивлением увидел, что большой зал, где раздавались звуки вальса, уже полон хорошо одетыми людьми. Почти на каждом столике в ведерке со льдом стояло шампанское. Все взоры обратились на Джорджету, и какой-то господин даже сделал ей отчаянный знак, но девушка равнодушно пожала плечами. Стэникэ подозвал извозчика, и они втроем сели в экипаж.
Пока они ехали, Стэникэ все толкал локтем Феликса и подмигивал ему, что означало: «Поезжай с ней, не будь дураком!»
Джорджета и виду не подала, что заметила маневры Стэникэ, и лишь иногда дружелюбно взглядывала на Феликса. Стэникэ под каким-то предлогом сошел в центре, а девушка попросила отвезти ее домой. Она жила на бульваре Елизаветы, близ парка Чишмиджиу. Феликс от вина слегка опьянел и уже утратил всякую щепетильность. Он не отступил бы и перед ночным приключением. Но все же ему было не совсем ясно положение этой девушки в обществе. Не вызывало сомнений, что она куртизанка, но ведь и здесь существуют неисчислимые градации. Джорджета выглядела такой утонченной, и он боялся, что совершит грубость, если попытается зайти к ней. Они сошли перед довольно красивым трехэтажным домом. «Нет, конечно, эта девушка не какая-нибудь профессионалка любовных дел», — подумал Феликс. Джорджета взглянула наверх и сказала, не уточняя:
— Я живу здесь!
В душе Феликса вспыхнула короткая борьба между врожденной порядочностью и подстрекательствами Стэникэ. Застенчивость победила, и Феликс сказал:
— Извините, я должен идти!
Джорджета посмотрела на него с нежностью, но так благопристойно, что опасения Феликса сделать ложный шаг возросли еще больше.
— Когда захотите повидать меня, приходите, — пригласила его девушка. — После полудня я всегда дома, моя квартира — на втором этаже.
Они протянули друг другу руки. На минуту Феликса снова охватили колебания: поцеловать ей руку или только пожать? Он окинул взглядом пустынный бульвар. Если эта девушка — погибшее созданье, то, поцеловав ей руку, он выставит себя на посмешище, если нет, то не поцеловав, обидит ее. Джорджета смеялась и ясным взглядом смотрела ему в лицо, пока Феликс в нерешительности сильно пожимал ее руку. В конце концов Феликс все же поцеловал ей руку и поспешно ушел. Девушка, не догадывавшаяся о его сомнениях, поглядела ему вслед и вошла в дом, тихонько насвистывая шансонетку. «Милый мальчик!» — думала она, поднимаясь по лестнице.
XI
Утром Марина рассказала Феликсу о тех неприятностях, которые Симион причиняет своей семье. Недавно он ушел из дому, и его с трудом нашли. Аглае решила пригласить более опытного врача, так как Симион стал очень беспокойным и не желал ни минуты сидеть на месте.
