— Но ведь это же хорошо, не так ли?! — воскликнула она легкомысленным тоном. — Если я решу согласиться на твое предложение, то наши отношения приобретут еще большую пикантность — ведь мужчин всегда привлекают таинственные и загадочные женщины.
— Если наши отношения возобновятся, я ведь не буду единственным мужчиной в твоей жизни. Так, Милли? Я буду лишь одним из многих… Нет, не перебивай меня! — Норман поднял руку, увидев, какое возмущение отразилось на лице Милдред при этих словах. — Это не проблема. Ты тоже не станешь единственной женщиной в моей жизни. Я не собираюсь смотреть на тебя сквозь розовые очки. И не собираюсь играть с тобой в загадки. Все, что меня интересует в тебе, — это твое тело. Наше соглашение будет касаться исключительно сексуальной стороны жизни — и только. Я думал, что с самого начала выразился достаточно ясно.
Милдред яростно стиснула руки. Он просто невыносим!
— Ты надутый, самоуверенный индюк, — со злой усмешкой начала она. — Ты заявил, что мы начнем новые отношения по другим правилам, но — прости, что указываю тебе на это, — не кажется ли тебе, что сейчас все будет точь-в-точь так же, как тогда… хотя в то время мы встречались гораздо чаще? Кроме всего прочего, ты наверняка догадываешься, что я все эти годы не сидела одна, безутешно рыдая о прошлом. У меня были другие мужчины, и поверь мне — не так мало! Впрочем, ты, я думаю, тоже жил отнюдь не монахом.
Произнося этот гневный монолог, Милдред не отрываясь глядела на Нормана. И сейчас, увидев, как резко побледнело его лицо, она почувствовала неладное. Внезапно ей показалось, что все вокруг покрылось густой пеленой тумана. Она видела перед собой только застывшее, искаженное болью лицо Нормана, похожее на страшную маску. По спине Милдред пробежал противный холодок, в висках застучало. Надвигалась дурнота. Наваждение кончилось лишь тогда, когда до нее донесся вздох Нормана. Милдред откинулась на спинку кресла и с облегчением глотнула свежего воздуха.
— Милдред Догэрти. — Норман даже не посмотрел в ее сторону, хотя обращался к ней. — Ты самая настоящая стерва и язва!
В этих словах не было и тени шутки или иронии. Все на полном серьезе.
— Неужто! — усмехнулась Милдред. — Тогда как ты этого раньше не замечал?
Норман с силой надавил на педаль, и Милдред уверенно подумала, что сейчас он уж точно знает, что делает. Джип рвался вперед с оглушительным ревом, подпрыгивая на каждой кочке и почти отрываясь от земли. Милдред так измолотило в этой безумной тряске, что, как ей казалось, на ней живого места не осталось. Она стиснула зубы, понимая, что когда-нибудь этот ужас кончится. В конце концов, когда она уже готова была заорать во все горло и даже выпрыгнуть на ходу, они свернули в сторону, джип вылетел из тени на яркое солнце и увяз в песке.
Милдред сидела не шевелясь, только продолжала отбивать зубами дробь. Постепенно звук работающего двигателя затих, уступив место надрывным крикам чаек, резвящихся на раскаленном солнцем песке, и шуму волн. Она почувствовала, что готова разрыдаться. Слезы уже щипали глаза. Как только она могла вообразить, что у нее может еще что-то получиться с этим человеком?
Норману всегда отлично удавалось скрывать свои подлинные чувства. И его нынешнее поведение лишний раз доказывало эту способность. Он достал из багажника одеяло и корзину с едой, и к тому времени, когда он открыл перед ней дверцу машины, в его поведении и выражении лица не осталось ни единого намека на ярость, выплеснувшуюся во время поездки.
Милдред чувствовала, как дрожат ее губы. Она с трудом вылезла из машины и хромая поплелась следом за Норманом. Дышала она неровно, со звучными всхлипами, руки и ноги тряслись, как у древней старухи. Только бы Норман не успел заметить! Она не должна этого показывать, должна заставить Нормана окончательно поверить, что она действительно стерва и язва. И чтобы убедить его в этом, ей нужно справиться с собой.
Бросив на него быстрый взгляд, Милдред швырнула сумку на песок и произнесла как можно более приветливым голосом:
— Как ты смотришь на то, чтобы остановиться здесь?
— Нет, пройдем немного дальше. — Его слова тоже прозвучали достаточно приветливо, и Милдред успокоилась — не до конца, но все же ей стало несравненно лучше.
Песок был чистым и мягким, словно сахарная пудра. Милдред чувствовала, как песчинки ласково щекочут ее ступни. Солнечные лучи нежно ласкали ее обнаженные руки и ноги. Шум прибоя, всплески теплой воды — все это сплеталось в незатейливую, но чудесную мелодию. Все чувства Милдред так обострились, что она показалась себе совсем другим человеком. Норман даже не думал прикасаться к ней, а ей казалось, что его пальцы игриво пробежали по ее телу; Милдред даже явственно ощутила мускусный запах его кожи, словно она уже блаженствовала в его объятиях.
— Вот мы и пришли.
Они обошли высокий кустарник и оказались прямо перед другим пляжем, скрытым от дороги нависающей скалой. В бухте, в паре миль от них, на фоне прозрачной воды четко вырисовывались белый песчаный берег и яркая зелень какого-то небольшого островка.
— Великолепно. — Голос Милдред слегка дрожал. — И вся эта роскошь принадлежит Мэри-Энн и Джастину? Какое прекрасное место!
Прекрасное место для соблазнения? Эта неожиданная мысль мелькнула в ее голове совершенно невольно.
— Да, — ответил Норман, — сюда никто, кроме них, не наведывается.
— Но тебе они разрешили приезжать сюда?
— Мне — да. — Он посмотрел на водную зыбь. — Отличное место для людей, которые хотят остаться одни.
— Звучит заманчиво.
— Я свожу тебя на остров, если хочешь, — любезно предложил Норман. — Завтра Джастин обещал дать нам лодку.
Она погружается в интригу все глубже и глубже. Но разве не для этого она здесь?
— Я бы не отказалась, — созналась Милдред. — Но ты не боишься, что Джастину и Мэри-Энн совсем не понравится, что ты повезешь меня туда?
— Нет. — По насмешливому тону Нормана было ясно, что он просто-таки читает мысли Милдред. — Они не станут возражать, если я… возьму тебя туда.
— Отлично! — Она постаралась как можно веселее посмотреть на Нормана. — Тогда я готова. И почему это Уэллсы так тебя любят? Это явно неспроста. Ведь, насколько я знаю, вы старые знакомые. Так?
На мгновение он замешкался, но потом уверенно произнес, повернувшись к ней:
— Да. Хотя Джастина я знаю всего четыре года, но с Мэри-Энн… — тут его губы скривились в странной улыбке, — мы знакомы действительно давно. Очень давно…
Но Милдред уже не могла остановиться.
— Ты знал ее раньше, чем познакомился со мной?
