слышу, как он равномерно сопит.
Миша мой двоюродный брат, ну и «личный состав» отца. Личный состав — двенадцать человек. Я с ними лет уже семь. Как отца назначили на должность. И периодически посыпались угрозы. Пару лет проучилась в Лондоне под другой фамилией. Но… Отцу проще контролировать все в России, чем в другой стране. И, после очередной угрозы, он вернул меня домой.
Тихо лежу за спиной у отца на диване. Он еще не высказал мне ничего, и я жду. Он всегда так. Долго молчит сначала, а потом взрывается.
И сейчас опять так. Внезапно.
— Где твои мозги?!
— На месте. Не ори.
— С кем ты поехала?! Ты его знать не знаешь!
— Ну ты то уже знаешь, да? — с сарказмом фыркаю я.
— А я знаю! Дал бы тебе почитать! Так нечем… Мозгов-то, оказывается, нет.
Слышу шелест рассыпающихся листов.
— Рецидивист?
— Поюмори мне еще!
— Да ему семнадцать, пап! Он одноклассник мой.
— Восемь приводов за последние полгода! Авария, угон, драка, пьяный беспредел в стрип-баре!
Черт… Ну ты даешь, Добби!
— Мне кажется, ты сильно преувеличиваешь. Если бы это было так, он бы уже сидел.
— Несколько раз из ментовки выкупали твоего принца. Нормальный пацан, как считаешь?!
Молчу. Что тут скажешь?
— Девок может всех его тебе зачитать?! Пару листов точно наберется!
— Спасибо, не надо.
— А что так?! Пополнила уже список?
— Хватит!
— Отца бы постеснялась! — цокает он рассерженно. — Я ему язык вырву, если еще раз в тебя засунет.
— Обязательно при Мише это?!
— Ты при всем взводе на нем верхом сидела, если вдруг ты запамятовала! Ничего, не смущалась!
— Я тебя туда не звала! У меня все было нормально! Это мое личное!
— Личное?! В публичном месте у тебя личное? Личное у тебя будет после восемнадцати, ясно?! И то — посмотрим. Ты — дочь полковника, а не девка какая-то, ясно?
— Как банально…
— Молчать!
— Пф! Я тебе не личный состав, а дочь. Мне так рот не закрыть.
— Ничего, посидишь дома, переосмыслишь свой побег из курятника. Дай Бог, чтобы с глазами обошлось…
— Ну причем тут глаза, вообще?! — сдают мои нервы.
Его телефон пиликает.
— Анализы… — и молчит.
— Дядь Вань, что там? — сонно спрашивает Миша, не выдержав паузы.
— Воспаления нет. Лейкоциты в норме, РОЭ в норме.
Его рука ложится на мой лоб.
— Горячая?
— Нормальная…
— Да перенервничала она просто, дядь Вань. Стрессняк, все дела.
— Ой, ты хоть не оправдывай! Все спать, короче. Мне через два часа на работу.
— Прости, пап…
Исключительно за бессонную ночь!
— Я про «прости» ничего не понимаю, Яна. Мне надо: «Этого больше не повторится!»
— Не могу обещать.
— Тогда, сидишь дома.
— Нет!
— Я все сказал. Спать.
— Телефон верни!
— Только после «осозная».
— Тиран! Пользуешься моей беспомощностью.
— Зрячей бы вообще по жопе дал. Так что… Спать.
Уходит.
— Миша, дай плед, пожалуйста.
Укрывает.
— Ладно, Яныч, не переживай, — гладит по плечу. — Все ошибаются. Найдем тебе нормального пацана.
Слепо швыряю в него подушкой.
Тихо угорает…
— Нормальный он! Отстаньте.
МАКС
Опаздываю на первый урок. Бросаю сумку с вещами на проходной, клея на нее стикер с номером комнаты. Принесут потом.
Забираю только тетрадь и ручку. И сразу же иду в учебный корпус. Захожу в класс вместе со звонком. Успеваю пожать руку Кислицыну, и приветственно раскрыть ладонь Сэму. Он с Агнией на последней парте.
Бросаю взгляд на первую, там только Стоцкий.
— Привет, Тина. Как твое расследование? — интересуюсь у соседки.
Может, раскопала, кто Яна.
— Тухло! Папа не нашел никакой информации.
— Албанцева-то вернулась?
— Нет.
Хреново…
Телефон ее не доступен. И я начинаю уже серьезно напрягаться. А вдруг что-то случилось.
Кое-как высидев уроки, ищу Аллу. Долго ее уговариваю дать мне какой-нибудь номер для связи. Но она непреклонна.
— Ну позвони сама при мне! Пожалуйста!
— Ее родители отзвонились. Все в порядке, Макс.
— Когда вернется?
— Я не знаю. Ты опаздываешь на обед.
В столовой подсаживаюсь к нашим. Задумчиво вожу вилкой по пюре.
Боковым зрением вижу, как Сэм с Саней шкодно переглядываясь таскают из моего Цезаря креветки.
Пофиг. Мне не до игр.
— Макс, — припечатывает слегка в плечо Рита. — Ты чего приуныл?
— Яны нет, — поджимая губы, улыбается Агния.
Сэм скармливает ей с вилки мою креветку.
— Да ну!.. — издеваясь кривляется Саня. — Макс у нас не такой! Он из-за телочек не обламывается.
— Ээ… Кто телочка? — тыкаю ему в бицуху вилкой.
Все закатываются от смеха.
— Ну чо скалитесь-то? Помогли бы лучше.
— Давай помогу, — Рита стаскивает мою запеканку.
— Ну, куда? — тащу обратно.
— А у тебя все равно аппетита нет, ты ж влюбился.
— Не влюбился я, отстань. Волнуюсь за нее просто.
— А оно так и начинается, дружище! — подмигивает мне Сэм. — Сначала ревнуешь, потом волнуешься, потом начинаешь творить дичь, ибо подвешенное состояние бесит и хочется прояснить.
— Нда?
— Аха.
— Засада… Эта часть пути мной уже пройдена, походу. А что там дальше?
— Дальше, она ломается… — морщится Сэм, выхватывая легкий подзатыльник от Аси. — Окей! Обламывает тебя. А ты обтекаешь.
— И тут, — встревает Кислицын пафосно вскидывая кисти. — Нужен подвиг с самопожертвованием!
— Вот мне нужно оно. Точно! — щелкаю я пальцами. — Обломы как-то не вдохновляют.
— Без обломов никак! — хихикая разводит руками Ася. — Клиент должен дозреть.
Сэм мстительно дергает ее за косу.
С завистью наблюдаю, как их кисти незаметно сплетаются на коленке Сэмыча.
Асин палец рисует по его бедру круг. Он ведет по бедру ее кисть чуть выше. Еще выше…
Ррр… Тоже так хочу!
Пинает меня под столом по кроссовку. Отвожу взгляд.
Гадство… Обломали нам с Мышкой такое сладенькое приключение! Я только-только рухнул в этот головокружительный полет и, за вспышкой эмоций, даже толком не распробовал ее вкус и губы. И на тебе!..
— Ладно, пойдемте.
Мы зависаем на уличной спорт площадке. Закинув ноги на планку, повисаю вниз головой.
Пальцы скользят по покрытию. Ветер обдувает заголившуюся поясницу.
— Чего висишь, — шлепает по животу мне Сэм. — В любой непонятной ситуации качай пресс.
Послушно поднимаюсь пару раз.
— Было же — «отжимайся».
— Один хрен. Давай.
Поднимаюсь еще раз.
— Алла идет, ты у нее спрашивал?
— Спрашивал.
Из карманов, как назло, начинает все сыпаться — ключи, резинки, пачка…
Алла улавливает это боковым зрением и начинает поворачиваться.
Рита пинает по пачке, отправляя ее в полет, ближе к урне. Сэм наступает на квадратик фольги. Алла бросает взгляд на мои ключи и идет дальше.
Спрыгиваю.
— Ты, давай, завязывай с этим, — кивает Сэм на пачку. — На кроссоверах дохнешь. В третьем раунде как собака дышишь!
— Отвали, Сэмыч,
— Слабое звено, — лупит мне по козырьку кепки.
— Э!
Отвечаю
