— Вы знаете, что нам удалось обнаружить, господин Марлоу, — он посмотрел на меня своими стеклянными черными глазами и в них, казалось, появилось сострадание, — на квартире у Раймонда Кларка (так его надо полагать звали), была визитка господина Даншена, не могли бы вы откомментировать это?
— Я знаю господина Даншена слишком плохо, чтобы давать комментарии, — ответил я, поглаживая собаку, — Спросите у него сами.
— Какие мотивы могли быть у Кларка нападать на вас?
— Мотив самый обыденный, господин Хайнц, я — педераст, и не скрываю этого, — я посмотрел ему в глаза без всякого смущения, но он не отвел взгляд, ни единый мускул в его лице не дрогнул. Он и бровью не повел.
— Были ли иные причины, ссора, или что-то еще?
— Я видел его дважды в жизни, первый раз, когда вошел в клуб, второй раз, когда достал свой член из штанов, — меня несло все дальше и дальше и все сильнее.
Хайнц еле заметно улыбнулся и сам предложил мне закурить, протянув свои сигареты.
— Так вы признаете, что вы — гомосексуалист, господин Марлоу?
— Вы и сами это прекрасно знаете, — ответил я, не испытывая ни малейшего стеснения.
— Я вынужден задавать вам этот вопрос, поскольку только ваше личное признание имеет силу.
— Проведите экспертизу, — предложил я ему, — это, кажется, не сложно.
Детектив, не ожидавший, видимо, подобного цинизма, слегка поморщился. Я был вполне удовлетворен, теперь он был моей жертвой, мы наконец поменялись ролями.
— Этого не требуется, достаточно ваших слов, — заверил он меня. — как давно началась ваша связь с Крисом Харди?
— Так давно, что и вспомнить трудно, я полагаю еще во времена Нерона, — я выдохнул дым и потрепал Чани за ухом, — потом мы плавали с ним за золотом в Южную Америку, там прошли инициацию в племени, вырезанном впоследствии конквистадорами, мы занимались любовью в огненном кругу на шкурах леопардов, а все племя смотрело на нас, включая женщин и детей, такие у них обычаи. После чего мы дали клятву на крови. И с тех пор неразлучны.
Я замолчал и подняв голову заметил, что в дверях стоит Айрон и на лице его выражение неподдельного ужаса. Мне стало весело, и я предложил ему присоединиться к нашей беседе. Хайнц оглянулся и коротко поздоровался. Айрон сообщил, что Даншен приехал по срочному делу. Я вопросительно посмотрел на полицейского. Он отрицательно покачал головой.
— Скажите ему, чтобы ждал внизу, пока господин Хайнц не закончит со мной. — велел я. Айрон кивнул и удалился.
— Все это очень занимательно, господин Марлоу, — продолжил детектив в ответ на мое откровение. — вы действительно в это верите?
— Это было, — сказал я, прикуривая следующую сигарету, от предыдущей, Хайнц не успел протянуть мне зажигалку, — ничего не поделаешь.
— Это очень рискованное заявление, знаете ли, — заметил он.
— Риск — благородное дело, — ответил я банальностью на его деликатное ханжество.
— И все же вернемся в рамки нашего времени, как давно вы вступили в связь?
— Около года назад, я захотел переспать с ним, как только его увидел, у него была замечательная зеленая майка с надписью Kiss my ass, please, это please очень возбуждает.
Хайнц покачал головой, мне было любопытно, сколько он еще выдержит. Но он держался молодцом. И тогда мне пришла в голову уже совсем непристойная мысль: «Встает ли у него от моих рассказов?»
— Нет, господин Марлоу, — произнес он, и мне показалось, что он отвечает на мой вопрос, так странно прозвучало это неуместное «Нет». — Меня интересуют отнюдь не майки господина Харди, а его браслет.
— Был у него браслет, медный, сломался, перед пресс-конференцией, когда альбом вышел, а потом и вовсе пропал, — пояснил я. — Извините, я могу предложить вам кофе?
— Да, конечно. — отозвался полицейский, — с лимоном, если не трудно, — добавил он довольно нагло.
Я подумал о Даншене. Дождется он внизу или так и уедет со своим срочным делом.
Прошел на кухню, приготовил нам обоим кофе, Хайнцу с лимоном, себе с бренди и вернулся на место. Сделав несколько глотков, мой мучитель блаженно прищурился.
— Кто мог подкинуть его на место преступления, — вдруг спросил он таким тоном словно вел диалог с самим собой.
— Кто угодно, — ответил я, — Вы же должны лучше это знать. Это ваша профессиональная обязанность.
— Вы бы хотели помочь вашему… другу, — поинтересовался он.
— А как вы сами думаете?
— Думаю, вы бы не отказались, так вот назовите, конфиденциально, разумеется, всех кто может являться его врагом, тайным или явным.
— Вряд ли у него есть враги, есть женщины, которым он отказывал, мужчины, которым он бил морду… — мне захотелось добавить «и девочка-подросток, которую он носил на руках…», но сдержался.
— Кто именно, господин Марлоу? — Хайнц очень внимательно изучал меня, следя за каждым моим движением. Чани встал на задние лапы и начал облизывать мое лицо. Детектив терпеливо ждал ответа.
— Я не знаю, — ответил я.
— Хорошо, я думаю, на этом нам стоит остановиться, — он встал и подал мне руку. Я пожал ее. Он ушел. И явился Даншен. Бодрый и полный энергии, я начинал понимать чувства Бодлера, испытывавшего ненависть к здоровым и полным жизни прохожим на улице. Плечо ныло. Даншен сказал, что JT просит представить в самые краткие сроки сингл, таково их условие. Я подумал о том, что надо написать ранее задуманный мною текст песни «Напиток Господина Говарда» и заверил его, что все будет сделано в самые короткие сроки. Я готов был душу продать дьяволу, лишь бы он убрался поскорее. Он вероятно и сам понял, что я не настроен на длительную беседу и ушел восвояси. Оставшуюся часть дня я пролежал в спальне с задернутыми шторами, думая над вопросом Хайнца, есть ли у Харди враги. Чани лежал рядом с постелью, его присутствие действовало на меня успокаивающе.
Вернулся Крис и спросил, не голоден ли я. Я был не просто не голоден, я не мог даже подумать о еде.
— Тэн, какого черта, тебе нельзя не есть, — убеждал он меня.
— Хайнц приезжал. — сказал я ему, — у этого парня нашли визитку Даншена. Ты понимаешь, что это значит?
Крис провел по лицу рукой.
— Сука, одно дерьмо кругом, кому доверять-то, — я пропустил мимо ушей его риторический вопрос и продолжал.
— Даншен подослал его, чтобы убить меня, тебе это ни о чем не говорит, не тебя, а меня.
— Ты уверен? — спросил Харди, — Ты в этом уверен?
— Я почти не сомневаюсь, но признания они из него не выбьют.
— Я его сам из него выбью, — ответил он и сжал мою руку.
— Нельзя, тебя к нему не подпустят, надо действовать обходными путями.
