– Проходите туда, – обратилась к Кире и махнула косынкой в сторону того самого диванчика, на котором сидела несколько минут назад с заказчицей. – Мне нужно пять минут.
Отвернулась, застучала каблучками мимо меня к кассе.
– Дина, распечатай объявление, что у нас технический перерыв до пяти, повесь на дверь, пожалуйста.
– Сейчас, Катерина Санна, – живо откликнулась девушка с кудряшками вокруг лица. Любопытство так и искрится на хорошеньком личике кассирши. – А что происходит?
– Рекламу будут снимать для журнала. Девочкам скажи, как оставшихся покупателей проводят, пусть чай попьют. И ребятам скажи, чтобы отдохнули.
– Ага.
Увы, в отличие от Киры и Алексея, что ушли за столик, я не могу сойти с места, так и пялюсь на зазнобу, жадно рассматривая, пока она не видит. Впитывая в себя каждую мелочь, жесты, мимику.
Платье цвета хорошего красного вина ей очень идет. Фасон выгодно подчеркивает изгибы стройной фигуры. Молния от верха до низа подкидывает воображению пикантные картинки. В пальцах колючий зуд, так хочется расстегнуть эту металлическую змейку, что прячет от людских глаз кое-что вкусное. И желание стать единоличным обладателем этого вкусного превалирует над всеми остальными.
На секунду прикрываю глаза, чтобы остыть, а потом снова смотрю, не моргая.
Подтянутые загорелые икры, изящные черные туфельки с ремешком вокруг лодыжки… Всего этого нет ни на одном фото, а потому я едва слюной не захлебываюсь, представляя, как подушечками пальцев касаюсь нежной гладкой кожи, как веду рукой от щиколотки и выше. Как зарываюсь в шелк черных волос и дышу, дышу, дышу карамельным запахом этой красавицы.
Катя обернулась, чтобы двинуться в сторону дивана, где ждут ее мои друзья, и наткнулась на меня. Тихо охнув, отпрянула назад, пошатнулась на каблуках. Взмахнула руками, пытаясь сохранить баланс.
Успеваю схватить ее за локти, удержать. Она поднимает на меня свою бездонную синеву, манящие губы близко-близко, и я убеждаюсь, что пропал окончательно и бесповоротно.
Что-то хотел сказать, забыл. Память отшибло.
Одно точно знаю – если есть у нее любимый мужчина, ей придется о нем забыть.
Она будет моей.
Я уверен.
– Простите… спасибо.
– Не за что, – мягко улыбаюсь. Разжимаю пальцы, отпуская.
Снова смутившись, Катя обходит меня по дуге, старательно избегая еще одного прямого взгляда в глаза. Идет к Кире и я, естественно, следом.
– Кира Олеговна, что нужно для съемок? – журчит ее взволнованный голос.
– Просто Кира и на ты, мне так проще, – успокаивающе улыбается Вертинская.
– Хорошо, ко мне тоже можно просто по имени.
– Договорились. В общем, концепция такая, – тут же активизировалась Кира. – Максимально домашняя обстановка, вы с Глебом влюбленная пара...
– Подождите, – вспыхивает хозяйка Карамельки, – какая влюбленная пара? Зачем людей обманывать?
– Поверьте, красивые мужчина и женщина вызывают доверие, располагают, привлекают внимание к продукту, который они рекламируют.
– Так возьмите другую девушку, я зачем? – искренне не понимает Катя.
Нет–нет, не нужны нам другие девушки!
– У нас красивые девушки дефицит, – нашлась Кира. – Те, что есть, уже примелькались, нужны новые лица.
– Хорошо, возьмите моих. Вот Дину например. Дина!
– Да?
Дина, прятавшаяся за своей стойкой, выпрямилась. Идея появиться в журнале ей очень даже понравилась. Как назло, посетителей в кондитерской больше нет, последняя покупательница ушла минуту назад, Дина свободна.
Переглядываемся с Вертинской. У обоих в глазах написано "Спасай!". На помощь вдруг приходит Лешка, хотя его в план не посвящали.
– Нужны пробы. Девушка, встаньте сюда.
Леха показывает Дине место у окна, настраивает объектив. Долго настраивает, щелкает несколько раз затвором.
Дина при этом крутится и так и эдак, выпячивая достоинства. Еще и губки куриной гузкой сжимает.
Не понимаю, разве это красиво? Прячу смешки за кряхтением. Кира вращает глазами, предупреждая, чтобы так явно не веселился.
– Кира Олеговна, посмотрите, – заканчивает съемку Алексей.
Показывает Кире отснятые кадры. Качает головой.
– Нет, не подходит. Давайте, Катя, все–таки с вами.
– Я других девочек позову, – с надеждой слиться предлагает Катя. Вот уж не думал, что она такая трусиха.
– Давайте попробуем с вами, если не понравится, тогда позовем других, хорошо? Распустите волосы.
Леха кремень. Сказал как отрезал и попробуй возрази. Я восхищен – Кира кого попало на работу не берет.
Незаметно вздохнув и слегка покачав головой, Катя дернула шпильку из гульки. Блестящие черные волосы рассыпались волнами по плечам и спине.
– Ну вот, – удовлетворенно кивнула Кира, – отлично смотритесь. Глеб, иди к нам, вставай сюда.
Меня дважды упрашивать не нужно. Встаю за спиной Катерины. Я бы с удовольствием ее обнял за талию, спрятал лицо в пышных волосах, но понимаю – рано. Напугаю девушку и знакомство не состоится. Не могу упустить свой шанс.
Девушка передо мной напряжена и скована. И знаете что? Мне это даже в ней нравится. Она не пытается казаться лучше, чем есть, не пытается привлечь мое внимание. Скорее ее напрягает мое присутствие. Зато мне рядом с ней комфортно. Моя личная зона с Катиной отлично совместилась.
Леха делает несколько кадров, одобрительно кивает.
– Все супер, Екатерина Александровна, – лучезарно улыбается Кира, едва заглянув в Лехин аппарат. – Продолжаем? – и, получив положительный выдох, моя подруга как обычно тут же развела буйную деятельность.
Два столика составили вместе, застелили скатертью. Поставили чашки, блюдца, заварник, пирожные, какой–то торт с клубникой в центре.
Загоняла Вертинская Катиных девочек и саму Катю.
"Принесите то, принесите это. Нет, это не пойдет, дайте другое".
Минут двадцать ушло только на то, чтобы собрать картинку, которую задумала Ромкина сестра. Все это время Катя тоже суетилась, как я понимаю, это чтобы держаться подальше от меня. Наивная, решила, что это ее спасет от моего общества.
– Ну вроде все, – наконец произнесла Кира. – Теперь вы, – снова оглядела по очереди сначала Катю, потом меня. – Вставайте сюда.
Алексей только успевал щелкать фотоаппаратом. Кира нас переставляла с места на место, то сближая, то отдаляя, потом вообще заявила:
– Глеб, обними Катю.
Послушно распахиваю руки, приглашая девушку в объятия. Она паникует. В больших синих глазах так и читаю "Только не это". И вообще Катя, кажется, уже пожалела, что согласилась на рекламу.
– Смелее, Екатерина, я не кусаюсь, – улыбаюсь как можно шире и надеюсь обаятельно.
– Уверены? – с сомнением подходит ближе и поворачивается ко мне спиной.
– На сто процентов.
Обнимаю ее за тонкую талию, прижимаю к себе. За кажущимся внешним спокойствием трепыхается заячье сердце, надеюсь, Катя его не слышит. Вытягивается в струну.
– Расслабьтесь, Катя, – склоняюсь над ухом. – Вы очень красивая. А когда улыбаетесь и вовсе глаз не отвести. И карамелью пахнете. Вы знаете об этом?
По одобрительной реакции Лехи, что только успевает отщелкивать кадры, понимаю, что улыбка все-таки была. Недолго.
– А вам, я смотрю, нравится ваша работа? – Катя шипит, пытаясь разжать мои руки, что удобно устроились на ее талии. – Лапаете всех подряд, – с претензией.
– Моя работа, – специально делаю акцент на слове "моя", имея в виду основную деятельность, – мне очень нравится.
Не спешу расцеплять руки. Мне понравилось держать в руках свое карамельное, хоть и брыкающееся, сокровище.
– Не хотели подыскать что–то более… стоящее? Эм–м, посолиднее?
Так вот в чем дело!
– Вы считаете, что не мужское это дело – сниматься в рекламе?
– Я этого не говорила!
– Но подумали. У вас есть вакансия? Я готов сменить род деятельности.
– Увы, – цепляется за мой палец, отлепляет его, берется за второй. – Боюсь, продажи встанут.
