рождения Виты это сделать.
Выжимаю педаль газа.
Если он хотя бы на двадцать процентов думает так, как сказал родителям, то, может быть, нам необязательно разводиться?
Надо поговорить. Просто поговорить.
Светофоры на моей стороне — долетаю быстрее, чем планировала. Время позднее, поэтому место на парковке найти легко.
В этом здании я была раза два за все время, и то будучи беременной, но охранники узнают и пропускают. Поднимаюсь по лестнице, на лифт времени нет.
Зря, наверное, я наговорила Максу эти злые слова! Как бы там ни было, он единственный, кто с самого начала всегда был на моей стороне. Что бы ни происходило. И на яхте, и перед родными, друзьями, врагами… перед всеми. Пусть не любил, но чувства — это только наше с ним дело. Перед другими он был мне мужем.
Почему-то я обо всем этом забыла. О его словах поддержки, примерах из жизни, советах и постоянной похвале. Забыла о родах, самом страшном и прекрасном дне в жизни, когда Максим тоже был рядом. Постоянно. От обиды и боли я вмиг позабыла все хорошее. Обесценила. Теперь вспомнила и устыдилась. Мы справимся без адвокатов, даже если развод неизбежен. Мы обязаны договориться!
Нужный этаж.
Коридор пустой — вечер воскресенья, все дома с семьями. Развязываю шарф, расстегиваю пальто. Жарко! Стараюсь идти потише, но все равно шаги дают эхо. Я думаю о том, что пусть брак и фиктивный, но мы обязаны выполнять клятвы, данные в загсе. И Максим выполняет.
Надо сказать, как важна для меня его поддержка и как трудно мне было бы без нее.
Марии Александровны, его секретаря, на месте нет, поэтому подхожу сразу к кабинету и стучусь. Толкаю. Заперто.
Оттуда свет идет.
Я стучусь еще раз. В груди как-то больно вдруг сжимается. Поднимаю кулак и ударяю громче. Потом еще и еще. Я буквально долблюсь в дверь!
Сердце гулко бьется. Почему-то становится дурно, я стягиваю шарф с шеи и запихиваю в сумку.
Когда вновь поднимаю руку, чтобы продолжить, замок щелкает и дверь открывается.
Максим стоит передо мной в рубашке, без пиджака. Это я как-то сразу улавливаю. Верхние пуговицы расстегнуты.
— Аня? — По лицу считывается изумление.
И еще другие эмоции, не разберу сразу какие, но их много, и все они — тяжелые, мутные.
За его спиной шум. Приподнимаюсь на цыпочки и пытаюсь заглянуть через плечо. Максим выходит ко мне, закрывает за собой дверь плотно. В этот момент я все понимаю и мир в очередной раз рушится.
Глава 12
Отворачиваюсь, глаза опускаю. Это невозможно. Просто невозможно вынести. Топ-модель Аня Февраль в действительности состоит из битого стекла, обтянутого кожей.
— Я не вовремя? — бормочу. — Домой поеду, там Вита…
— Ты зачем приехала? Что случилось?
— Не имеет значения. — Шаг назад делаю.
— Нет уж стой. — Максим берет за руку.
Освобождаю ладонь тут же, не грубо, но решительно, меньше всего на свете я хочу касаться его. Тогда он обхватывает запястье. Фиксирует сталью, не пускает.
— Погоди. Пойдем-ка поговорим, — тянет в сторону.
В сторону соседнего кабинета, где восседает его юридический отдел, кажется. Или там конференц-зал? Не помню. Внутри стекло битое, оно не дает двигаться, дышать не дает. Болит все. Тело болит, душа кровоточит.
Я думаю о той роковой женщине, которую упоминала Ба-Ружа. Что ради нее Максим и связался с Кале, ради нее все и было задумано. Я не видела ее, но знала, что она где-то есть в этом мире. Как-то сразу понимаю, что сейчас — здесь, за дверью.
Дыхание перехватывает от черной, мертвецкой ревности. Я хочу ее, суку эту, ударить. В драку готова кинуться! Не леди я, а обычная деревенская девка сейчас, которая хочет оказаться на ее месте! А раз нет — значит, мстить. Мне вообще ничего в жизни не нужно. Карьера, друзья, деньги… — по фигу.
Лишь бы он меня любил. Вот так же, как ее, любил!
Зависть бьет градом. Следом я думаю об Олесе, невесте бывшей, которую Максим выбрал и по которой скучал.
Он открывает соседнюю дверь, включает в кабинете свет, жестом приглашает.
А я делаю рывок обратно на полной скорости! Кто бы там ни был в эту минуту, я ее хладное тело в землю зарою!
Муж ловит на полпути за талию. Выкручиваюсь, бью его, ногами в воздухе болтаю. Он поднимает выше, как куклу. Дерусь, кусаюсь!
— Тише-тише-тише, — успокаивает.
От чего еще сильнее вдребезги! Он пытается тащить — я змеей извиваюсь.
— Кто там у тебя? — психую, опять бью его. — Кто там прячется?
Слез нет, хватит уже, выплакала. Я впадаю в истерику и не хочу себя останавливать. Не могу, не буду!
— Аня, камеры. Аня…
Да пошел ты со своим статусом!
Едва Максим ослабляет хватку, вырываюсь. Он тоже злится, я — так и вовсе вулкан действующий.
— Кто?! Цыганка твоя?! Та самая?! Это ее черные волосы на твоей одежде?
— Конечно же, нет! — рявкает.
Не верю. Ни одному его слову не верю! Указываю на дверь его кабинета и ору:
— Покажи! Я хочу видеть! Ту хочу видеть, после которой ты любить разучился. Покажи мне ее!
Глаза вскидываю, и мы в ярости пялимся друг на друга. Внутри такие взрывы, что кости — в крошку. Сердце тарабанит, чувствами захлебываюсь. А потом что-то холодное под ребрами вспыхивает и по венам разливается. Я вдруг понимаю, что это конец. Та самая точка невозврата.
И он это понимает тоже.
На миг тихо становится. Звуки во всем мире умерли. А может, мы оглохли? Тишина опустошающая, тишина — как конец всему. Сердце больше не бьется, кровь не течет. Мы с Максимом — теперь по отдельности?
Может, дура я полная. И мама, и брат это в лицо не раз еще скажут. Живу как в раю, всё при мне, муж на руках носит.
Будь на его месте другой — и сама бы так думала. Девочке из колхоза повезло несказанно, из разваленной хибары в замок угодила!
Но не могу. Не с ним. Только не с ним играть в семью.
Я просто больше не в состоянии.
Лед по венам. Я, конечно, умру и не один раз, по мужу тоскуя, но уже не вернусь никогда. Что бы ни было — не вернусь!
И судя по реакции, он это знает. Воображаю, как в следующий миг разворачиваюсь и ухожу. Как Максим шлет вслед напутствия. Как брак разбивается всмятку — не сохранили. Я представляю финал нашей истории. И молчу.
Стою как вкопанная.
Максим…
