— Ты в порядке? — спросила Анна, пристально разглядывая его лицо.
— Да, как видишь. Кстати, это я из-за тебя так неудачно спустился.
— Ты что, совсем спятил? — не поняла девушка.
— Даже не надейся.
— Тогда скажи, зачем ты полез на крышу после дождя?
— Оттуда лучше видно, чем ты занимаешься.
— Нет, ты точно повредил голову!
Она взяла эластичный бинт, который принес Григорий
— Лучше бы я спятил, — тихо произнес Николай, но Анна прекрасно расслышала и строго посмотрела.
— Сядь, мне не дотянуться до тебя, — попросила она.
Николай послушно сел на ступеньки и закрыл глаза, наслаждаясь ее близостью и легким ароматом весенних цветов, лишь немного напрягаясь, когда ее прохладные пальчики касались обнаженного тела.
— Так будет лучше, — сказала она, наложив тугую повязку. — Но все равно, я настаиваю, чтобы ты поехал в больницу.
— Не понимаю, почему ты так стараешься выпроводить меня?
Анна не сразу заметила ехидство в его голосе.
— Неужели ты не можешь серьезно отнестись к своему здоровью?
— Я и отношусь со всей серьезностью: чувствую я себя прекрасно, к тому же рядом находится профессионал, который за мною и присмотрит.
Григорий Андреевич усмехнулся.
— Пойдемте лучше в дом, дети.
— Я, наверное, пойду к себе, я уверена, что ваш сын прекрасно справится сам.
— Пойдем, пойдем, уважь старика. Мое сердце не так легко переносит подобные потрясения, а твое общество лучше всякого бальзама.
— Вот и я тоже говорю, — подхватил Николай, поднимаясь, — а она не хочет этого понять!
— Мне нужно закрыть машину и гараж, — устало произнесла девушка.
— Хорошо, только обещай, что придешь, — попросил Ротов старший.
— Приду, расставляйте шахматы.
— Ну, конечно!
Она медленно пошла к гаражу, перебирая в памяти разговор.
Вытаскивая из багажника пакет цемента, Анна увидела бежавшего Григория Андреевича. Его лицо было бледным и испуганным. Он еще не успел ничего сказать, как Анна заподозрила неладное и машинально схватила автомобильную аптечку и пошла навстречу. По дороге он рассказал, что Николай упал с крыши и лежит без сознания. Минуту спустя она сама увидела распростертое на земле тело. Прядь черных волос выбилась и упала ему на лоб. Ей страшно захотелось поправить ее, но вместо этого она взяла его за запястье и попыталась нащупать пульс. Пульс был в порядке, чего нельзя было сказать о ней. Очень хотелось надеяться, что все остальное у него тоже будет в порядке. Она осторожно начала осматривать тело.
Было ужасно глупо лезть сегодня на крышу! Хорошо, что все так легко закончилось. А ведь могло быть и хуже. Вспомнилось потрясенное лицо Григория. Он очень испугался за своего единственного сына, которого любил сильнее, чем хотел ему показать, впрочем, и другим.
Поставив машину в гараж, Анна взяла журналы, которые прочитала вчера, и пошла к своим соседям.
«Я сыграю партию, максимум две, а потом уйду», — успокаивала она сама себя.
Но, по мере приближения к их дому, уверенности у нее поубавилось.
«Не будь дурой! Николай навряд ли в данный момент будет строить глазки, а Григорию просто необходимо как-то отвлечься».
Глава 12
Григорий стоял на крыльце и ждал ее.
— Я принесла журналы, спасибо.
— Не за что… Анечка, милая, даже не знаю, как и сказать. Ты ведь собиралась уезжать… Но не могла бы ты задержаться на несколько дней? Я понимаю, звучит глупо… Николаю нужно в больницу, но он чертовски упрям и с детства не выносит врачей. Пожалуйста, задержись немного. Будет нужно, я оплачу услуги.
— Не говорите глупостей, — резко прервала его Анна.
— Я все равно хотела сделать новую дорожку, поэтому не собираюсь уезжать в ближайшее время и, конечно, присмотрю за Николаем, хотя продолжаю настаивать на обследовании в больнице.
— Да, да. Но он ни за что не согласится. Так ты хотела… — в его взгляде промелькнула надежда.
— Я не уеду, — твердо сказала она.
Григорий вздохнул с облегчением.
— Слава Богу! Как я рад, что ты останешься. Но только не говори ему, что я тебя просил об этом.
— Не буду.
— Пойдем скорее в дом. Я так рад, я так рад!
Он пропустил ее вперед. Анна вошла в хорошо знакомую комнату. В плетеном кресле сидел Николай. Его голова была опущена, и, казалось, что он спит. Он был без рубашки, и Анна невольно залюбовалась загорелым телом. Даже повязка нисколько не портила его красоты, наоборот, даже делала его более мужественным и привлекательным.
Что и говорить, Николай Ротов обладал притягательной внешностью и был ужасно сексуален.
— Кажется, он заснул, — тихо произнесла она, с трудом заставляя себя смотреть в другую сторону.
— Заснул? — встревожено переспросил напуганный отец.
— Не волнуйтесь, он просто спит. Сон для него сейчас самое лучшее лекарство. А вам нужно выпить крепкого чая с бренди или с коньяком. Сядьте и попытайтесь успокоиться.
Анна усадила Григория и включила чайник.
— Посмотрите, я решила сделать вот это, — указывая на дорожку, выложенную камнями на фотографии в журнале. Она делала это специально, чтобы отвлечь его внимание от произошедшего. Сосед послушно смотрел на фотографию, никак не реагируя на сообщение.
— Я ездила утром в город, все купила: такую же опалубку и цемент, — не сдавалась девушка. Хочу сделать сюрприз для мамы.
— Неплохо, — его взгляд немного оживился. — Так у вас ведь есть дорожка.
— Я хочу убрать рейки, немного углубить и выложить такими вот камнями.
— Нет.
— Нет?
— Не нужно углублять.
— Почему?
— Ты ее засыплешь этой же осенью. Наоборот нужно сделать ее выше уровня земли, или хотя бы на уровне.
— Спасибо. Я даже не подумала об этом.
Чайник закипел, и она заварила крепкий чай для Григория.
— Вы должны его выпить, — серьезно сказала она.
— Слушаюсь.
— А я пока расставлю шахматы. Вы какими будете играть?
— Белыми. Никак не могу еще прийти в себя.
— Пора бы уже. Ваш сын молодой, сильный, через несколько дней не останется даже шрама на спине. Так что успокойтесь и не мучайте себя понапрасну.
Она решила не говорить больше о больнице, чтобы не расстраивать его сильнее. Лучше попытаться убедить самого Николая, а сейчас нужно увлечь игрой его отца, чтобы снять напряжение.
— Ваш ход, — подсказала ему Анна, и Григорий передвинул пешку Д-7 на две клетки, вперед. Это был первый неизменный ход Ротова старшего. Анна же решила поставить свою пешку на В-6.
— Не будет бестактным, если я спрошу, почему ваш сын так не любит врачей?
Григорий уже поднял фигуру, чтобы сделать следующий ход, но опасливо посмотрел на Николая, и, выводя ферзя на А-4, тихо сказал:
— Когда он был маленьким, кажется, ему было года три или четыре, точно уже и не помню, он заболел ветрянкой, — грустно произнес он и замолчал.
— Все дети болеют ветрянкой, — поддержала его Анна, чувствуя, что это далеко не конец.
— Да, да, но, видишь ли, его мать, — он ухмыльнулся, — была просто в ужасе, что ее ребенок будет находиться с ней в одной квартире с этой «ужасной» сыпью… Она запирала его в детской, наказывая, чтобы он не смел к ней не то, чтобы приближаться, но и, вообще, запретила ему выходить из комнаты.
— Но ведь взрослые не болеют ветрянкой, если они перенесли ее в детстве?
— Для Ларисы, так звали мою жену и мать Николая, это не имело значения. Ей было противно смотреть на «изуродованного» ребенка.
Анна смотрела на него широко распахнутыми от удивления глазами, не в силах поверить в услышанное.
— Но ведь это глупо и ужасно! — воскликнула она, забыв про игру.
— Твой ход, — напомнил ей Григорий.
Анна попыталась сосредоточиться, но у нее из головы не выходил маленький мальчик с густыми вьющимися волосами и удивительными зелеными глазами с длинными ресницами, который сидел в своей комнате и страдал один, без любви и ласки своей матери тогда, когда больше всего в этом нуждался. Анна взяла пешку, совершенно позабыв о том, что хотела сделать сначала, и поставила на клетку вперед, ничего другого ей не оставалось. Григорий очень удивился, но ничего не сказал, а сделал следующий ход конем.
