Яна, вспомнив про мужа, тут же поморщилась. Его выходка теперь казалась еще более обидной. Если бы Сашка поехал с ней на прием, никто бы даже не посмел ее тронуть. Да даже если бы он просто ждал ее в машине, что вероятнее всего, Яна бы чувствовала его поддержку и защиту.
А сегодня она оказалась один на один с вопиющим цинизмом и наглостью старого интригана…
По щеке потекла горячая одинокая слеза. Почему он бросил ее, почему повел себя снова так, что Яна чувствует себя виноватой за эту поездку, как и раньше за любую встречу с родителями?
Скучала ли она по ним? Да, конечно, скучала. И своим еще детским сердечком ждала недополученной любви. Но Анастасия понимает любовь совсем по другому. Вот так, заботясь лишь об успехе и славе для дочери. Не важно, какой ценой.
Всю дорогу Янка тихо плакала, собирая по крупицам счасливые воспоминания из своего детства, словно драгоценные бусины нанизывала на тонкую нить. Только получились даже не бусы, а так, браслет в два обхвата…
Дороги были пусты и водитель, не теряя времени в пробках, довез Яну быстро. Она, поблагодарив его, вышла во двор.
Гулкое эхо от отьезжающей машины, поскрипывание ржавой качели, прохлада ночного ветерка. Здесь ее дом, здесь. Тут она прожила почти семь лет с Сашкой, тут она с ним и останется, потому что здесь — все настоящее, без вранья и лицемерия. Да, Сашка не любит музыку, а Яна не любит эту его рыбалку и езду на мотоциклах. Но дело ведь не в том, чтобы не принимать чужую сторону. Дело в том, что им все равно хорошо вместе. И ее муж, она знала точно, он никогда не бросит и не предаст. Он ни разу не дал повода усомниться в его любви. Ну не поехал Сашка с ней, да обидно, но ведь можно забыть об этом и жить дальше. И, может быть, когда-нибудь Господь смилостивится над Янкой, подарит им малыша. Нужно верить…
Шаги гулким эхом отдавались в подьезде. Ноги отчего-то стали тяжелыми. Вроде ничего плохого и не сделала, но на душе как-то гадко. И как ложиться рядом с мужем в постель, если она чувствует себя так, словно к ней прилипла вся эта грязь… Однозначно, сначала в душ, смыть чужие прикосновения и взгляды.
Дверной замок не закрыт совсем, значит Сашка ждёт ее до сих пор? Яна тихо вошла, протянула руку к поясу, но только сейчас поняла, что уехала без плаща. Он так и остался висеть в гардеробной. Наверное, эта ситуация ее выбила из колеи больше, чем думала сама Яна.
Свет включен на кухне, в зале негромко работает телевизор, в ванную комнату дверь нараспашку. Что за ерунда…
Яна, заглянув в ванную, вздрогнула. По всему полу осколки разбитого зеркала. На раковине, наперевес, полетенце испачканое в крови. Яна метнулась в зал — никого. Сашку нашла на кухне, пьяного в дупелину, на столе три выпитых бутылки водки, нарезанный огромными кусками хлеб. Сам Сашка лежит на сложенных руках, издавая характерные булькающие звуки…
Яна стояла, совершенно огорошенная открывшимся ей зрелищем и не могла вымолвить ни слова. Что произошло? Неужели уже позвонила мать? Или Сашка, он вот так глубоко воспринял ее отъезд? Да нет, не может быть. Он не пил вот так, до беспамятства, практически никогда. При ней так точно не напивался.
Яна перевела взгляд на разгромленную кухню. Наведенного ей порядка как не бывало. Да что же за детский сад такой! То ему одно не нравится, то другое! Но ее труд разве нельзя уважать? Теперь все смешалось: и обида на мужа, и усталость. Разревевшись, Янка отправилась убирать осколки в ванной комнате, а потом наконец-то в душ.
27
— Саш, вставай, давай, просыпайся! — Яна, пытаясь привести в чувство мужа, трясла его за плечи. В ответ только мычание. Оставить его здесь? Но он ведь свалится со стула и, не дай бог, расшибется. Да что говорить, Яна не уснет, зная, что Сашка тут, на кухне.
Она щипала его, засунула пару кубиков льда за пазуху, но реакции никакой. От истязаний пьяного мужа ее отвлек звонок домашнего телефона.
Яна поежилась от пробежавшего холодка по спине. Она даже не сомневалась в том, кто звонит.
Трель звонка не утихала, гулким эхом раздаваясь по залу.
— Да, мама.
— Тварь неблагодарная! Ты хоть понимаешь, в какое положение меня поставила? Я ведь за тебя поручилась, что ты будешь играть, что начнешь наконец-то работать! Что, понравилось лежать на плече у мужа и счастливо вздыхать? Надолго ли вас хватит?
— Мам, я не буду…
— Молчать! Не смей меня перебивать! Тебе твоей скрипки не видать, слышишь! Я ее подарила той, что стала победительницей прослушивания! Ты даже усилий моих не достойна! Как хорошо, что этого позора не видел отец! Первое место— Янина Романова. А где она? — голос Анастасии срывался на визг. — А нет ее! Она сбежала в свою дыру. Слюни подтирать своему муженьку! А то вдруг он заругает Яночку, что она начала снова играть…
— Мам, ты ничего не знаешь. Прекрати.
— Чего? Чего я не знаю!? Что он не даст тебе развиваться, что будет против твоих выступлений? Может того, что ты останешься в итоге у разбитого корыта? Что у тебя с муженьком ничего общего? Да вам бог даже детей не дает, Яна! Потому что видит, что вы не пара. Одна ты ослепла. Ждешь, когда он, деревенщина неотесанная, начнет пить и колотить тебя по каждому поводу? Или уже? А, Ян?
Руки тряслись и в голове стояла картинка с мужем на кухне, но Яна возразила:
— Я счастлива, мама. Я с ним счастлива!
— На большую сцену тебе путь закрыт, ты сама постаралась. Для того, чтобы быть успешной, нужно не покладая рук работать и работать. Но ты просто сбежала. В очередной раз. Про меня забудь. Будет трудно, можешь даже не обращаться. Хотя, тешу себя мыслью, что ты все же приползешь на коленях, но будет поздно…
Анастасия бросила трубку. И тишина в квартире сейчас Яне показалась какой-то зловещей — словно ты хочешь отделаться от чужих слов, но не в силах. Трясло. Нет, даже не так — колотило нервной дрожью. Так хотелось разбить что-нибудь вдребезги.
В итоге она прошла на кухню, набрала в кувшин холодной воды и вылила Сашке на голову. Тот, очухавшись, завозился, поднял на Яну осоловелый взгляд и промычал:
— А-а, м-м-м…пришла…
— Саш, вставай, пойдём в постель.
— Уйди, — рявкнул он и оттолкнул жену.
— Что?!
— Уйди, г-го-ворю. Сам.
Он попытался встать и почти уже сделал это, но покачнулся и непременно бы упал. Яна быстро схватила Сашку за плечо, и поднырнув под руку, потянула его в сторону спальни.
— Ззачем вернулась, а… Хочштуда? Иди, я плохой… Там звезды твои. Иди, говорю… Япл-плохой…
— Хоть ты заткнись, а!
— Д-дура! Ты н-не понима-аешь! Я… тебя лю-блю!
Янка резко оттолкнула мужа так, чтобы он упал на кровать. Сашка крякнул, откашлялся, и тщательно выговаривая каждое слово, выдал:
— Ты все равно уйдешь от меня… Я знаю.
28
Яна пролежала всю ночь до утра без сна, ворочаясь с боку на бок, прислушивалась к бормотанию мужа. Спал он после такого количества выпитого, словно убитый, но нет-нет, что-то ему, видимо, снилось, и он начинал говорить бессвязные, бессмысленные фразы.
Все случившееся за день навалилось, словно снежный ком, мысли, тяжёлые, грустные, закружились колкими снежинками.
Но ей не впервой, нужно забыть. Забыть обо всем и жить дальше.
Она давно перестала надеяться на родителей. И даже смогла простить их. Но, в целом, от этого не изменилось ничего — ни их отношения, ни сами родители. Лишь Яна вошла в свою взрослую жизнь абсолютно без поддержки мамы и папы.
Что делать с музыкой? Не врать же самой себе, что ей это совершенно не нужно. И в чем-то мама даже права, ведь Сашка не просто оберегал ее, он, словно коршун, отстаивал их территорию, и музыкальному творчеству с присущими ему жертвами и интригами здесь, в их уютном гнездышке, как будто бы не было места.
Возможно, он прав?
Хотя бы в том, что до сих пор Яна и сама не готова была за это бороться.
Даже с Янковским… А могла ведь просто послать его к черту, могла поговорить с кем-то еще, но просто сбежала с вечера.
