— Спасибо!
Вкусный. Резкий. Холодный.
— Любуешься?
Киваю.
— Правильно. Есть на что. Красавец стал. А в детстве заморыш был. Худой да длинный. Когда родители в спорт отдали, стал мясом обрастать. В последний раз, когда дед ещё живой был, приехал таким красавчиком, что по нему тут все девчонки кипятком писались. Да и не только девчонки... Взрослые бабы тоже заглядывались.
— Сколько ему было?
— Пятнадцать или шестнадцать. Ходил слушок, что было у него что-то с одной нашей молоденькой учительницей.
Чего? — смотрю на неё во все глаза.
— Слухи это... Не видел никто... — поднимается и сбегает в дом.
Так ты, гад, с малых лет промышляешь?!
Беру графин со стаканом и подхожу к Шолохову. Наливаю квас. Пьёт.
— Оказывается, я в твоей жизни не первая учительница. Ты ещё в пятнадцать лет здесь уже соблазнял одну.
Поперхивается.
— Ну, тётя Зоя! — злится, отдышавшись. — Не было у нас с ней ничего.
— Ври больше, — хмурюсь, заглядывая в его блядские глаза.
— Поцеловались пару раз...
Взгляд ещё пристальней. Колись, гадёныш!
— Да, блядь! Один... Всего один раз...
Вот так лучше. Но и в этом сомневаюсь.
— А что так?
— Парень у неё был... А она ко мне... Месиво мы с ним устроили в овраге. Я его поломал. Она пожалела проигравшего...
— Он дурак? Знал же, что не на уличного мальчика лезет, а на тренированного?
— Нет. Не знал. Думал, пацан мелкий, пиздюлей отвесит, и я свалю. А не получилось — сам огрёб.
— Она ещё здесь живёт?
— Без понятия. У тёти Зои спроси.
Сдурел что ли? Смотрю на него широко открытыми глазами.
— Значит так! Бросай сцены ревности закатывать. Это давно в прошлом, — подхватывает меня за талию и притягивает к себе.
— Ты мокрый...
— Угу...
Упираюсь руками ему в плечи. Но он ловит меня за шею и слегка прикусывает.
— Шла бы ты, Клинская, отсюда, — шепчет на ухо. — Я от твоих томных взглядов возбуждаюсь и теряю работоспособность, — кусает за мочку ушка и тянет на себя серёжку.
Хихикаю ему в плечо. Провожу ноготками по груди, оставляя алые отметины.
— Пометила? Теперь шуруй, пока я тебя на сеновал не оттащил, — отпускает и шлёпает меня по заднице.
Ууу...
Снова смотрю на соседскую крышу, а оттуда с ненавистью на меня Юля.
— Рома...
— Что? — поворачивается ко мне, замахиваясь топором.
Приподнимаюсь на цыпочки и целую его в губы.
Топор с треском опускается на полено. От него отлетает щепа и врезается прямо мне в бедро.
— Ой, мамочки...
Боль пронзает ногу и сводит судорогой.
Шолохов бросил топор и, подхватив меня за талию, понёс в дом.
— Клинская, ты не человек, а катастрофа. Как ты выжила в этом мире, если с твоей удачей уже давно должна была шею сломать? — усаживает меня на стул. — Не тронь! — запрещает трогать огромную занозу, к которой потянулась рукой.
Открывает ящики комода в поисках аптечки. Находит.
— Нехорошо в чужом доме шарить по шкафам.
— Чужом? Тётя Зоя мне как бабушка родная, — достал из коробки перекись, вату и бинт. — Она внуков лет десять назад последний раз видела.
— Почему?
— В падлу им из Москвы в "глушь" ехать. Но официально — некогда. Вдохни, — посмотрел на меня ласково.
На вдохе Шолохов вырвал кусок дерева из моей ноги.
— Ай! — вскрикнула от пронзительной боли.
— Тшш... Уже всё, — залил перекисью рану.
— Щипит, — хныкаю, хватая его за запястье.
— Терпи, — прижимает к себе лбом, целует в край губ. — Заноз вроде не осталось, — осматривает повреждение.
Засыпает рану банеоцином и накладывает повязку.
— Что случилось? — заходит Зоя Тихоновна и смотрит на мою ногу.
— Производственная травма...
— Топором что ли?
— Нет. Щепкой... Просто кто-то много ревнует без оснований, — прожигает меня взглядом Шолохов, целуя колени. — И отвлекает...
Ну, как ты догадался, что я из-за этой Юли поцеловала тебя?
Спрашивается, какого чёрта к ней-то? Прекрасно знаю, что он в её сторону даже не посмотрит. Но это поганое чувство само собой терзает изнутри.
Поднял меня и пересадил на диван.
— Сиди тут и не шевелись. Пока ещё что-нибудь себе не повредила, — взял со стола ноутбук и поставил мне на колени. — Кинчик какой-нибудь посмотри.
— Ноут? Здесь и интернет есть? — смотрю на Зою Тихоновну.
— Есть. Ромашка мне ещё три года назад подключил, чтобы сериал свой могла смотреть, когда серию пропускала. А сейчас я вообще втянулась. В Одноклассниках списываюсь с друзьями. Созваниваюсь по видео с детьми и внуками.
— Тётя Зоя у нас продвинутая. Так что развлекайся...
— Я тоже пойду, — засуетилась Зоя Тихоновна. — Мне ужин надо приготовить. Не отпускать же вас голодными.
— Не надо. Мы сами...
— Ничего не знаю, — отмахнулась от меня и ушла на веранду.
Кинчик говоришь? Да ну его...
Открываю стартовую страницу Контакта и забиваю логин и пароль.
Не забыла... Страница загрузилась.
Сообщений куча. Читаю, но не отвечаю. У меня отпуск.
Последнее от Карины. Открываю. И тут же прилетает новое.
" Это ты или тебя взломали?"
"Это я".
"Докажи!"
"На Новый год ты напилась и целовалась со Смирновым".
Бе-е. Он противный.
" Где ты?"
" В отпуске. На Алтае".
" Ты издеваешься, Маша?! Какой отпуск?! Норман рвёт и мечет. Ты маме позвонила и сказала, что сама сбежала. Это ведь неправда? Я не верю ".
" Сложно всё... Не хочу в переписке... "
" Тогда возвращайся! "
" Не могу пока... Я хочу ещё немного побыть счастливой... "
Закрыла нашу переписку и сайт.
Я действительно чувствую себя счастливой. Больше, чем когда-либо...
Глава 29
Кручусь у зеркала, выбирая наряд для поездки в город. Уже всё почти перемерила.
— Это? — прикладываю к себе короткое платье в горох. — Или это? — легкий костюм из брюк и топа.
Шолохов отрывает взгляд от телефона и смотрит на меня.
— Оба бери. Мы на ночь в гостинице остановимся.
— Тогда платье. А костюм с собой. И тёплое надо что-то взять, — забегала в поисках сумки.
— Маш, там купим...
Не торопит. Просто сидит и ждёт, пока я соберусь. Наблюдает. Норман всегда подгонял.
— Рома, ты, когда вещи для нашего заточения покупал, не подумал хотя бы об элементарном косметическом наборе?
— О чём?
— Тушь, помада, ВВ крем...
— Какой крем? — прищурился с непониманием.
— Крем с лёгким тональным эффектом, — разочарованно выдохнула.
— Ааа, нет... Твои вещи не я собирал — Алка. А она косметикой не пользуется, предпочитает натуральность.
— Кто эта Алка? — требовательно смотрю на него.
— Подруга, — равнодушно. Но увидев мои сжатые губы, дополняет. — Мы со школы дружим. Учились в одном классе. У неё парень есть.
Выдыхает, увидев мою расслабленную улыбку.
— Машенька, — подходит и прижимает к себе. — Я тебя ни на кого не променяю, — утыкается лицом мне в шею. — Сходить с ума по тебе столько времени, а потом бросить? Я похож на дебила?
— Ну, как-то же ты сбрасывал своё... напряжение...
— Ручками... По большей части...
— Фу, Шолохов! — брезгливо оттолкнула его.
Смеётся, гадёныш.
Снова притягивает к себе. Руками скользит под юбку.
Разворот и я уже спиной к нему. Ставит мои руки на зеркало.
Трусики полетели на пол.
Демонстративно зубами разорвал пакетик с презервативом. Коленом развел мне ноги шире.
— Ты ненормальный... — выдохнула слова, когда он одновременно поцеловал в шею и вошёл в меня.
Сначала ощущения болезненные. Без прелюдии... Но потом я уже не ощущаю ног, они подкашиваются от удовольствия, которое волнами ходит по мне.
