с другой стороны здания.
Удивительная штука – игры нашего разума. Не по моей инициативе я оказался у Лин в гостях, не я ее держал в каменном мешке. Я не просил меня воровать и мариновать в каменных стенах, выжидая, когда я сойду с ума от неизвестности, и не я ее топил в провонявшей тиной воде в зоне подъемника на глазах у манекенов и крабов, заполонивших камни. Но при всем этом я чувствую себя виноватым в том, что Булочка сейчас в патовой ситуации. Отца нет, дырки от пуль и отстреленные гильзы есть, учитывая, что полицейские везде одинаково ленивы, вывод сделают самый простой, но, надеюсь, без тела убийство на нее не повесят только по фактам пятен крови на полу кухни и стрельбы.
Купаясь в радостных родных объятьях и голосах друзей, я не переставал ощущать, что этот бой я проиграл, несмотря на то, что я вернулся домой живым и практически невредимым. В конечном итоге я вернулся к друзьям, количество которых значительно приумножилось в период войны с Климом. И вся эта разношерстная толпа оккупировала дом Сумрака, ожидая, когда меня привезут. Гвалт стоит несусветный, все наперебой заваливают меня вопросами, интересуясь, в каком плену я на этот раз пропадал, но привычного триумфа от победы я не чувствовал.
– Илья! Пиши мне адрес этой чокнутой стервы, я продырявлю ей ее дурную голову! – бушевала Лера, будущая жена моего друга Кирилла Сумарокова.
– Она не чокнутая, просто она… осталась одна, – хотел немного оправдать Лин в глазах своих друзей, но больше ничего произнести не смог, почувствовав напряжение в сердечной мышце, спровоцировавший резкий спазм в горле.
Маленькая моя Булочка… совсем одна, среди толпы, где каждый фальшивит улыбками и любезностями, пока видит в этом выгоду, а по факту Лин в одиночку пытается спасти тонущий «Титаник», все крысы покинули его давно. На том пафосном мероприятии, в большом количестве влиятельных персон, снующих вокруг, где рядом ошивался ее Стив, она была бесконечно одинока.
– Одна? – заблестели глаза Леры слезами, ничего себе, что беременность с женщинами творит! Да эта шмакодявка своему Киру в голову стреляла, тачку мою угоняла, а тут плачет о той, кого ругала три минуты назад.
– Девушкам из высшего общества трудно избежать одиночества, – пропела Леркина подруга, листая фотки в смартфоне.
– Ты должен ее забрать к нам! – безапелляционно заявила Лера, мгновенно сменив гнев на милость.
Я только улыбнулся, глядя на Милашку, как называет ее Кир, не посчитав нужным спорить. Лерка детдомовская, а у таких одиночество приравнивается к мучительно болезненной смерти, не только потому, что они не знают любви родителей, но и потому, что привыкают жить большим табором и многие из таких теряются, оступаются, попадая во внешний мир. И Милашка она только внешне, на самом деле тот еще чертенок, а с винтовкой и вовсе снайпер по прозвищу Кид, шуточки с ней могут дорого обойтись.
Поднявшись в выделенную мне спальню в доме Сумрака, я завалился с бумагами Гранта на кровать, выудив из портфеля и украденную фотографию Лин. Стянул я ее с консоли в гостиной и не уверен, что она заметит пропажу. Ее фоток полно в интернете, но эта привлекла мое внимание улыбкой. За все время Лин улыбнулась меньше, чем я украл ее пирожных. Возможно, щемящее чувство в груди появилось потому, что мне жаль ее, а может, и потому, что я хотел бы ее защитить, но она не позволит.
И я хотел бы ее забрать, но вопрос даже не в том, что она отказалась, а попросту некуда. Свою малогабаритную квартиру я вынужден сдавать и ютиться у друга, потому что жить пока особо не на что, а так хоть за аренду деньги капают. Все что у нас было, все боевые и прочие накопления, я и двое моих друзей пустили в дело. Купили участок под застройку и тут же с ним и вляпались в криминальную историю. Так что, по факту, на данный момент мне нечего предложить Эмелин Бертран. Я голодранец, а она девушка, без преувеличения, голубых кровей. И без ее подозрения, что я ее батю сгубил, Медведь для Булочки обычный московский босяк. Так что тут и думать нечего.
На протяжении недели продолжалось пиршество и набеги гостей, так что я уже слегка утомился от внимания и шумных вечеров и не мог прогнать от себя мысли, что уходя я причинил максимальный ущерб врагу, вроде, как и должен был, но не думал, что этим усложню и без того беспросветную жизнь Лин.
– Ринат, знаешь, что самое поганое? – вытащил я на перекур штатного хакера нашей своры друзей. – Пока я чалился там, вы тут все успели зачистить, разобраться с бандой Клима, и я могу наконец-то приступить к застройке. Я дома, где рядом со мной десяток друзей и в мое светлое будущее не за горами. А она осталась совсем одна и, ко всему прочему, я обеспечил ей головную боль на год вперед, спалил ее родовой замок, набил морду жениху и украл документы, которые она годами собирала. Я уничтожил практически все, что у нее оставалось.
– Документы-то зачем? – вопрос мог бы удивить нормального человека, ведь замок на острове куда дороже и важнее, но для хакера это и впрямь глупость – воровать, то, что он может найти, не поднимая задницы с кресла.
– Слишком много информации о нас. Про меня, Сумрака и других ребят с военных баз.
– Врешь, тогда бы ты их просто уничтожил, – одарил меня Ринат скептическим взглядом.
Вру. И ей солгал, что ничего не знаю о Филиппе. Я действительно причастен к истории ее папани, пусть и косвенно, но не дай я ему ложную информацию, он бы не полетел в Москву. Я не приглашал его и не уговаривал, не втягивал никуда, но мне надоели его вопросы и я слился, сказав, что архивы хранятся в подвале сгоревшей библиотеки ИНИОН РАН, и добраться туда легче легкого, через тоннель «Метро-2». Д-28 – это выход из него, под мостом с которого я слетел, неподалеку от того места, где Лин меня вытащила из воды и спасла мне жизнь.
Совокупности этих фактов – того, что частично она права, что я виноват, того, что я, в силу своих привычек, раздавил врага, нанеся максимальный урон, уходя, того, что у нас ней очень мало общего, – всего этого достаточно, чтобы перевернуть страницу с этой историей.
– Мало кто хранит информацию по шесть лет, Илья. У нас шансы
