Через секунду появились Агги и доктор Седвик улыбаясь так, словно они не вели загадочных бесед в кабинете секунду назад.
— Доброе утро, Элизабет, — сказал доктор Седвик. На нем была простая футболка, солнечные очки свисающие с воротника, и пара шорт хаки.
— Доброе утро. Я не знала, что вы здесь, — я взяла посудное полотенце и притворилась, что вытираю руки. — Я надеюсь, вы здесь не для того, чтобы докучать мне.
Он рассмеялся, и Агги прошла сзади него к кофейнику.
— Нет, — сказал он. — Мне нужно было поговорить с Агги насчет благотворительного вечера.
Я перебросила полотенце через плечо.
— Понятно. Хотите чего-нибудь выпить?
— Нет. Нет. Мне нужно идти. Но я увижу тебя во вторник?
— Да. Это мой лучший день за неделю.
Он снова рассмеялся.
— Я в этом уверен. Хорошего дня, дамы.
Когда боковая дверь за ним закрылась, я повернулась к Агги:
— Что он на самом деле здесь делал?
Она ополаскивала свою кофейную чашку,из которой пила утром.
— Только то, что он сказал. Сбор средств.
Она нахмурилась. Вода с чашки капала на пол.
— Я клянусь, что мы не говорили о тебе, дорогая.
Я закатила глаза, потому что я знала, что это правильный ответ.
— Надеюсь, нет. Потому что это было бы пустой тратой времени. И скучный разговор.
Она усмехнулась, и ее серьги из бисера качнулись взад и вперед.
— Эх ты. Что бы я без тебя делала?
Еще один риторический вопрос.
Агги наполнила свою чашку, налила туда немного сливок и оставила меня одну на кухне. Я не собиралась заниматься уборкой, но почувствовала, как сироп прилип к моим рукам от полотенца, которое я только что использовала. Я сбрызнула руки небольшим количеством мыла, и лимонным запах наполнил мой нос.
Полы в здании, где меня держали, мылись средством для чистки с запахом лимона.
Лимоны напоминали мне о том месте, о давящих стенах, где секреты хранились и секретами делились.
Я никогда не говорила Агги о том, именно об этом стимуле для воспоминаний, потому что она обычно покупала вещи, которые пахли как хлебобулочные изделия.
Что Агги и доктор Седвик обсуждали, и что же это должно делать со мной?
Всегда так много секретов.
Тотчас же, я поняла, какой аромат смешаю следующим.
Я хотела сделать бутылочку, и наклеить этикетку «СЕКРЕТЫ», и наполнить её только лимоном.
Позже в тот день я встретилась с Хлоей в кафе. Ник не вернулся во флигель, и Агги исчезла в своей спальне сразу после того, как доктор Седвик ушел. Я не хотела быть одна. Я позвонила Хлое, но теперь я была обеспокоена тем, что в тот момент, когда она взглянет на меня, она узнает, что я что-то утаиваю от нее.
Мои щеки все еще ощущали жар от поцелуя, тепло того момента заставило мою кожу светиться. Достаточно Хлое кинуть на меня один взгляд и увидеть правду, написанную на моем лице.
— Привет тебе, — сказала Хлоя, и схватила меня за руку, когда мы вошли в кафе. — Как дела?
Вопрос скрывал в себе ловушку. Как были мои дела? Я ощущала себя многогранно. Смущенной. Восхищенной. Взволнованной. Тревожной.
Все, что я сказала, было:
— Хорошо.
Мы встали в очередь у стойки, и Хлоя отпустила мою руку, чтобы покопаться в сумочке. Она достала свой сотовый телефон.
— У меня есть кое-что показать тебе. И как только я покажу это тебе, я думаю, ты будешь более, чем благодарна.
Я нахмурилась.
— Хорошо.
Она постучала по нескольким иконкам, и передал мне трубку Это была переписка между нею и Эваном.
Первое из сообщений на экране, от Эвана, говорило: "Лиз встречается с этим кретином Ником?"
Я посмотрела на Хлою и приподняла бровь.
— Я знаю, — пропела Хлоя, когда подошла её очередь заказать напиток.
Я продолжила читать. Хлоя ответила, "А что?"
Эван сказал," Потому что он неудачник? Потому что она заслуживает лучшего? Потому что я хочу знать?"
"Интересно" сказала Хлоя.
"Просто ответь на вопрос."
"Какой именно?"
"Ты иногда чертовски бесишь."
Это было последнее сообщение. Хлоя не ответил на сообщение Эвана, и он не потребовал большего. Когда я подняла голову от мобильного, бариста за прилавком выжидательно смотрел на меня.
— Ой, простите, — сказала я. – Латте со льдом, пожалуйста.
Хлоя и я поспешно отошли в сторону, чтобы ожидать наши напитки на другом конце стойки.
— Ну? — Сказала Хлоя, бросив телефон обратно в сумку.
— Ну. Я не уверена, что думать об этом.
— Должна ли я нанять самолет, пишущий в небе дымом текст? Поможет ли это сделать сообщение понятней? — Она вздохнула и покачала головой, когда она разрывала обертку соломки. — Ты нравишься Эвану. И он ревнует тебя к Нику. И всем нравятся ревнивые мужчины. — Она задумчиво сузила глаза и покрутила соломку между пальцами. — Я не знаю, что именно это говорит о них. Ой, подождите, да я знаю. Это ревность. Ревность дает вам силу. Каждый хочет что-то. И ревность заставляет их хотеть это еще больше.
— Ты испорченная, — сказала я.
— Да, — ответила она просто.
Наши напитки выставили на стойку. Я схватила свой и продолжила путь к столику в дальнем углу, возле окна, и Хлоя последовала за мной.
— Так говоря о Нике, — сказала она, и все мои чувства стали предупреждать об опасности. Знает ли она о поцелуе?
— А что насчет него?
— Ты с ним?
— Нет. Всё совсем не так. – Лгунья, подумала я.
— Ну, вы уже... ты же понимаешь? — Спросила Хлоя, подергивая бровями.
Мой рот приоткрылся.
— Хлоя!
— Что? Я бы да. Я бы точно это сделала.
— Остановись. Пожалуйста.
Она пожала плечами.
— Так ты явно не занималась сексом. Но это только вопрос времени, я бы так сказала. Он не может отвести от тебя глаз. Следующим шагом будут руки.
Мое лицо покраснело, когда я вспомнила ощущение этих рук на моем теле, его пальцев, запутавшихся в моих волосах. И точно так же, как я и предсказывала, Хлоя заметила это.
Она ахнула.
— Ты что-то скрываешь.
— Нет. — Я посмотрела в окно, морщась от ревностного тона в её голосе.
— Ты, по крайней мере, поцеловала его?
Я ничего не ответила.
— Ты целовала! Что же. Поцелуи это основа секса, так что я думаю, ты заложила хороший старт.
Я понизила голос.
— Можем мы не обсуждать это здесь? — Я окинула взглядом кофейню, чувствуя себя так, словно если бы каждый смотрел на меня, слушая в разговор о моей сексуальной жизни. Или о том, насколько незначительной она была.
Но никто не смотрел. Двое, наиболее близко сидящих к нам людей надели свои наушники.
— Позволь хотя бы мне рассказать тебе кое-что о таких парнях, как Ник. — Она обхватила свою кружку руками, и все следы её предыдущей беззаботности исчезли. — Это нормально вожделеть их. Это даже хорошо иметь с ними секс. Но девушка в такой ситуации, должна защищать своё сердце всем, чем она может.
Если ты просто хочешь хорошо провести время с кем-то настолько великолепным, что даже режет глаза, тогда Ник этот парень, но ты, ни при каких обстоятельствах, не должна отдавать ему свое сердце. Такой парень, как он, разорвет его на миллион частичек и оставит его на обочине дороги для сборщиков мусора, чтобы забрать его.
Я позволила её предупреждению укорениться в себе. В некотором смысле, я полагала, что она была права. Кто-то настолько красивый, как Ник, не мог остепениться. Не то, чтобы я стремилась остепениться с ним, или кем-то еще. Но я также была убеждена в том, что для Ника это было больше, чем то, что Хлоя увидела во внешнем облике.
— Но, — продолжила Хлоя, — если то, что ты ищешь — это любовь, то Эван тот, кто нужен. Эван тот, кого ты можешь полюбить.
Я сделала глоток латте и попыталась подумать о чем-нибудь другом, кроме парней. Две недели назад, всё, что я хотела, так это привлечь внимание Эвана. Теперь у меня было двое парней, и я не понимала, что делать с каждым из них.
Я снова выглянула в окно, наблюдая за всеми, кто проходил мимо кафе. Женщина пересекла Вашингтон Стрит, направляясь к ресторану Мерв, повернувшись ко мне спиной. Она была высокая и худая, держала плечи ровно, она шла очень быстро. Она вела себя так, как когда-то моя мать, как будто она должна была быть где-то, где-то весьма важно.
У женщины были такие же темные волнистые волосы, как и у моей мамы.
Когда меня спасли, первое время, я везде видела свою мать, в каждом женском лице. Однажды, когда я ходила по магазинам с одной из моих приемных семей, я погналась за женщиной, которая как я думала, была моей матерью. Я последовала за ней из магазина и к её машине, где я стала бить по стеклу, пронзительно зовя свою маму.
Когда тонированное стекло опустилось, и я увидела лицо женщины — страх, и озабоченность по поводу истеричной девушки у её двери, я поняла, что она не имеет ничего общего с моей матерью. Я могла видеть, как своя собственная истерия обернулась в мою сторону.
