тумбочку. Уронил, поднял, поставил обратно. Нервничает. Вон и спина у ворота мокрая. Не всё ладно? Очень на это надеюсь!
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – попыталась я зайти с другого угла.
– Нет!
Желудок мой уже подвывал. К этому времени я обычно успевала его попотчевать не только кофе со сладеньким на завтрак, но и чем-нибудь посущественней. Иногда два раза. Но главгад направился к двери, и я решилась спросить:
– Извините, я голодна. Можно что-нибудь покушать?
– Нет! Сиди тихо! Молчи!
Снова дверь хлопнула. Я вздрогнула и осталась наедине с убивающей неизвестностью и голодом. Господи, за что мне это?! А вдруг никто меня не спасёт? Что тогда?!
Мурашки вновь поползли по спине. Что похитители потребовали от папы? Если выкуп,то всё пропало. Денег у него нет,только квартиру в Сергиевом Посаде купил…
Я в который раз принялась осматривать комнату. Ножки стола были прибиты накрепко, увы. Время превратилось в варенье из яблок – то самое, которое я в прошлом году переварила. Пока оно было горячее, тянулось и к ложке липло; когда остыло, стало, как камень. Эдакая янтарная карамель в банке: ни поесть, ни в чай положить, хоть молотком бей.
Через несколько часов в душном одиночестве я ощущала себя мухой, застывшей в середине этого сладкого камнеобразования – жарко, страшно и особо не пошевелишься.
Изнывая от бездействия – ведь это было самое неестественное для меня состояние, – я растопырила уши, как локаторы, и смогла расслышать, что за дверью у главгада акцент пропадал и бубнил он с нормальным таким техасским говором. Ковбой недорезанный! Что он в целом говорил, различить не удавалось, однако мельком до моего слуха донеслось, что главгад запрещал другим – тем, что с натуральным акцентом, входить ко мне, отвечать на просьбы и вообще приближаться. Кто же они все такие?!
Я была безумно растеряна, но еще больше зла! Бесило, что ничего не понятно – уму всегда нужен какой-тo сучок, чтобы зацепиться и от него плясать. Мой же ум прыгал от версии к версии, как обезумевшая лягушка, всё глубже проваливаясь в когнитивный диссонанс.
Что нужно этим гадам от моего папы? Что на нём за форма, где я и что могу сделать?
Я поёжилась, пустой желудок прилип к спине, и от нервов я забралась на кушетку с ногами и принялась ковырять бахрому старого ковра, наброшенного сверху. Нитка потянулась, и я ничего не нашла лучше, как тянуть её потихоньку и наматывать на палец. Кто его знает, зачем. Но чем-то занята! Хоть ковёр им испорчу – гадость в радость.
А мысли продолжали лезть во все щели. Вспомнилось, как Раф насторожился при виде Андрея Степановича и заговорил о внешней разведке. Раф был явно настроен против него. Это хорошо или плохо? В сердце ёкнуло, а вдруг всё-таки ему было что скрывать? Вдруг он не сам уволился из МИДа, а его турнули за какие-нибудь дела?
И тут же память услужливо подсунула то, как Раф разобрался с хулиганами в метро и исчез на ровном месте. Сомнения принялись точить мою душу, как жук баобаб. Я ведь практически ничего не знаю о нынешнем Ρафаэле! Мизер,и тот рассказал мне, в основном, папа. А мой папа соврёт и не моргнёт – это я ещё в детстве усвоила,и это значило, что он мог мне наплести с три короба про Рафа.
А что если всё-таки с ним похищение связано? Папа отчаянно не хотел, чтобы я с Рафом встречалась, даже голос на меня повысил, чего не случалось много лет. Потом появился Андрей Степанович. Α украли меня рядом с местом обитания Рафа… Не случайно? И что у него там? Вдруг подпольная явка?
Во рту у меня пересохло. Не слишком ли легко он преобразился из бомжа в красавчика? И с такой готовностью! Я не ожидала , что Раф запросто согласится меня защищать. Вдруг ему нужно было добраться до моего папы через меня?
Нет, не может быть! – недоверчиво потянул внутренний голос.
Но ведь кто-тo добрался! И именно через меня.
А Раф раньше работал на Ближнем Востоке – как раз с муэдзинами рядом! Ой… моя рука провалилась в проём между спинкой кушетки и сиденьем. Я обнаружила дыру в обшивке. И аккуратно, пока никто не видит, принялась шарить внутри, пытаясь найти хоть что-нибудь полезное. Надеюсь, не мышь…
Я нащупала крупный болт.
Хм, а ведь из него можно незаметно сделать оружие – привязать к нитке, сложенной в несколько слоёв и в крайнем случае, если никто меня не станет спасать, заехать хотя бы одному гад в висок. Я коварно усмехнулась про себя и прищурилась: Любовь зла. Α когда я зла, уж что, что, а гадость гадам сделаю! Даҗе если посмертно…
В тот момент, когда в моих очумелых ручках имелся выкрученный болт с намотанной на него недлинной шерстяной ниткой, дверь распахнулась . Я едва успела запихнуть самодельное оружие за пояс юбки и с преданной жалостливостью посмотрела на вошедшего. Главгад шагал ко мне, южные глаза в прорезях сверкали. О Боже! Он заметил?!
Второй вошёл в комнатку с раскрытым ноутбуком в руках. На моё испуганное «что-то случилось?» главгад не ответил. Он схватил меня за волосы и потащил к экрану. Я вскрикнула. Слёзы выступили из глаз от боли, негодования и беспомощности.
Бандит бросил меня на колени на пол и достал нож. У меня внутри всё заледенело. Я попыталась отбиться, не вышло. Руки заломили назад, щёлкнули наручники. Лезвие ножа мелькнуло перед моим лицом.
Папин взгляд в Скайпе отрезвил. И я перестала кричать. Только стиснула зубы и зажмурилась в ожидании большей боли. Но её не было.
– Она жива до завтра. Имей в виду! – рыкнул главгад.
Крышка ноутбука хлопнула, я вздрогнула. Сволочи ушли, оставив меня, как есть – на коленях, в наручниках, не помнящую, как дышать. Через несколько секунд я всё-таки вздохнула.
До завтра?! Он сказал: до завтра!
Я в отчаянии взглянула в окно: уже опустились сумерки. То есть мне осталась всего одна ночь? Сердце рухнуло, я опустилась на пол и разревелась. Хочу домой! И жить! И дышать… просто так!
Помоги, Господи! Ты знаешь, что ничего плохого я не сделала!
Только врала , вру. Это гены, в папу! Бабуля тоже прибрехнуть была не прочь, но всегда не во вред, а так,искусства ради. Если выживу, обещаю не врать! Честно! Только в крайнем случае, вдруг придётся жизнь спасать… Ладно, вообще врать не
