Вот же только была уверена, что он попал в её сети, а уже не знает, что делать.
Егор потянул её на себя и стал целовать, как безумный, как голодный, как жаждущий воды и иссушённый, будто Вероника от всего спасала, будто она — лучшая панацея.
Он целовался по-разномву, но вот так — только когда был страшно взволнован или зол. И по его поцелуям Роня бы написала диссертацию! Она знала каждый и могла говорить на этом языке. А знал бы Егор как хорошо несчастная его изучила — испугался бы, но что уж, он был уверен, что просто немного приболел вирусом «Соболева» и вот-вот придёт в себя, а уж она-то… точно ни о чём ещё не догадалась.
— Пошли? — просипел он, ловя в расширившихся зрачках Вероники отчаянный влюблённый блеск, на который невозможно ни купиться.
И даже дыхание от этого перехватило.
От этого ли?
Да-да, точно!
Ну посмотрим, Егор, посмотрим…
Когда они вышли из машины, на них уже пялились. И если взгляды остальных были просто заинтересованные, то Лев застыл посреди двора и рука его крепко сжала чуть промявшуюся пивную банку.
Егор и Роня шли не за руку, но все видели их отчаянный страстный поцелуй и никто не сомневался, что это не просто так… из вежливости было.
Саша Игнатова улыбалась от уха до уха, а уж у Леры Ростовой чуть припадок не случился. Не скрывая своего восторга, она висла на плече своего мужа, и чуть ли не в голос орала, что «так и думала».
Егор шёл во двор, как на войну. Сосредоточенный и напряжённый, а у самой калитки схватил Роню за плечо и притянул к себе. Она удивлённо на него посмотрела.
— Ты, кстати, Николя в машине забыл, — кивнула она.
— А… ага…
— Отелло, — пробормотала она себе под нос и пошла дальше одна.
Лев смотрел на неё с тоской. И это немного… разрывало сердце. Вероника кивнула ему, потопталась немного, а потом невзирая на напряжённого донельзя Егора, подошла и спросила:
— Не хотите прогуляться? — спросила Вероника.
— Хорошо, — кивнул Лев. — Пива?
У Егора… ну, пожалуй, это можно назвать «потемнело в глазах». И почувствовав его взгляд в спину, Веронка обернулась и с лёгкой улыбкой кивнула, мол, не переживай, дружок.
— Я ненадолго.
— Пофиг, — усмехнулся Егор и в его взгляде было больше стали, чем в трилогии Зака Снайдера.
Примечание:
(Кораблев) — Чтоб в незаконченном романе
Начать еще одну главу…
(Н.А.) — Экспресс не терпит опозданий!
(М.В.)- Прощайте, друг мой!
(Кораблев)- До свиданья!
(М.В.) — Переезжайте к нам в Москву!
Н.А. — Николай Антонович
М.В. — Мария Васильевна
"Московский скорый" — мюзикл "Норд-Ост"
=…Скажи, что я ее люблю…*
Лев шёл опустив плечи и вся его огромная, великолепная фигура говорила об отчаянной тоске. Хотелось обнять его лохматую красивую голову и сказать: «Котик, не переживай!», но Котик не переживать не мог.
— Так вы… вместе? — спросил Лев.
— Мы не «не вместе», — пожала плечами Роня и открыла своё пиво. — Вы…
— Я расстроен, — признался Лев. — Вы очень милая, а он злодей.
— Он ваш друг! — и даже понимая, что всё это только шутки, её немного колола обида.
Да-да-да! Злодей, злодей как есть! Но что же в его сердце никто не верит? Неужели только она одна видит его, прекрасное, за всеми этими канатами-жилами, яростными отрицаниями и колючками, сердце?
— Да-а, и все знают, что он тот самый одинокий волк, который всегда таким и останется. Мы всё шутили, что у него всего-то три неженатых… ай! — Лев махнул рукой.
— А-а, он мне рассказал про свадьбы друзей, — Вероника пнула сбитую в кучу листву и она разлетелась кругом красивым жёлтым дождём. Пряно по-осеннему пахло и припекало последнее в сезоне солнышко, а от мысли что она тут с Егором, было жутко жарко в груди.
И даже показалось, что это может стать лучшим днём в её жизни, и что вообще не будет уже ничего более прекрасного, чем этот тёплый день и этот тёплый мужчина, что остался злиться и кипеть, во дворе дома.
— М-да… удачи вам, — усмешка Льва прошла мимо, но закралось дурацкое подозрение:
— Кто-то решил жениться?
— Ну точно не я. Ростов — женат. Игнатов тоже. Петров остаётся, но у него с Ниной всё вилами по воде писано. И Ян с Сафо. — Лев замолчал и сбавил шаг. А потом спросил прямо: — Вы же не надеетесь особо?..
— Нет. Правда нет, — она снова себя убеждала, как глупый упрямый ребёнок, который уже знает наверняка, что нет Деда Мороза, но если сделать вид… написать письмо… то он всё-таки исполнит, пусть это и родители притворятся, подыграют.
Вероника покачала головой, но всё-таки стало не по себе. Выходит это не шутки. Выходит, кому-то до сессии, а кому-то до свадьбы друзей. Какой же этот Егор дурацкий человек.
— Почему тогда вы с ним?
— Мне ничего от него, наверное, не нужно…
— Это как? Мне кажется, что вы себя обманываете, — они совсем остановились и уставились друг на друга. Две рыжие головы на фоне жёлтого волшебного леса, и оба подумали об одном и том же, как же красив сейчас другой и как идёт ему эта осень.
— Я надеюсь, что он просто сдержит слово и до конца останется честным. И всё… Большего мне не нужно! Он справится?
— Не знаю, — улыбка Льва погасла и невысказанная мысль так и повисла в воздухе, потому что Егор приближался к ним широким шагом, уверенной злобно-решительной походкой. — Может его и спросите?
— Лев, тебя зовут, — бросил Егор, и настоящим тараном набросился на Веронику, снося её, без предисловий, хватая за руку и утягивая вглубь леса.
Лев печально посмотрел им вслед и ушёл, пиная на ходу листья.
Вероника тащилась следом, утягиваемая всё дальше, пока не устала и не остановилась.
— Стойте! Ну что вы делаете?
— Это ты что делаешь? А? Что за… прогулки!?
— А вам-то что? Просто хотела объясниться…
— Зачем? — он гневно пронзал Веронику злым взглядом и даже не касаясь, будто выворачивал ей руки и протыкал живот ножом.
— Это… вежливо, он мне…нравится.
— Нравится??
— А вам то что? ВАМ какое дело? Вы ревнуете?
— С чего бы?
— Тогда что это за спектакль? Да, нравится!
— Ну так что же ты ко мне ночами ходишь, если он нравится?
— И правда… что же это я хожу не в ту квартиру… — в Веронике проснулась гордая актриса-интриганка, та самая, что разводила друзей на глупые споры и поступки. Прошёл страх, что кто-то “сорвётся с крючка”, прошёл страх остаться без долгожданной любви Егора ивановича.
И может вот эта дурная натура, склонная бросаться из крайности в крайность и свела Егора с ума?
— Ах, да! — она хлопнула себя по лбу. — так удобно же… ну что там, через перегородку перепрыгнула и готово! А тут ехать… заморачиваться. Вы это, хатами поменяйтесь, чтобы всем было комфортно и вы не мучились от неуд…
Она не договорила, хотя речь была долгой и язвительной. Впавший в ступор от такого отпора Егор, вдруг переменился. Только что он был царём! Хозяином ситуации и бросался усмешками и ядом, ждал просьб и мольбы, и вот тебе… Девчонка, тихая мышка с последней парты, дрожащая у доски, колет его, травит.
Егор приблизился, подхватил её, как безвольную куколку, и прижал к широкому стволу дерева, сжав так сильно, что несчастная задохнулась.
“Неужели я смогла бы когда-то полюбить его сильнее, чем сейчас!” — промелькнуло в мыслях Вероники, в ту короткую секунду, что они смотрели друг другу в глаза. — “Он безумен и я сама делаю его таким… Если у меня это отнять — я, выходит, отдам часть себя?”
В её волосах путались жёлтые листья, а затылок больно ударялся о жёсткую кору дерева, и руки… руки Егора так некстати нежно, гладили живот и спину и были такими сумасшедше осторожными. И это при том, что губы никого не жалели и пленных не брали.
