— Ладно, не юли, выкладывай, что задумал.
— Да ничего особенного. Тебе нужно подружиться с одним человечком. Мне нужна информация — как живет, с кем живет, чем дышит, о чем страдает… Какие планы, какое настроение… Я не знаю, все, что нароешь. Сделаешь — твой счет пополнится единичкой и пятью нулями.
— Сколько?!
— Сто тысяч. Только не говори, что мало. Не наглей, ладно?
Наглеть никто не собирался. В глазах Антона зажегся азарт: капелька любопытства сменилась каплей алчности, а та, растекаясь по радужке, и вовсе захлестнула волной предвкушения. Впрочем, через пару мгновений огонек в его глазах потух — парень напрягся и с подозрением посмотрел на Олега:
— В чем подвох?
— Да нет подвоха. Правда, человечек этот довольно скрытный, недоверчивый — может на контакт не пойти. Тебе придется постараться. Импровизируй. Что хочешь делай, но ты должен втереться к нему в доверие.
— И кто же он?
— Власов.
— Власов, Власов… — протараторил Антон, припоминая знакомую фамилию. — Что?! Этот педофил? Олег, знаешь что…
— Власов никого не насиловал, — оборвал Сажинский.
— Ну конечно! А сидел он, потому что…
— А сидел он, потому что не повезло ему. Есть такие люди — «неудачники» называются. Слушай, тебя эта история вообще не касается! — разозлился Олег.
— Олег, я не понимаю, что ты задумал? Зачем тебе это? В какое дерьмо ты меня пытаешься втянуть?!
— Я тебя никуда не втягиваю. Мне нужна только информация.
— Окей, зачем тебе для этого я? Почему сам не пойдешь и не разузнаешь все, что тебя интересует?
— Я не могу. Мы… повздорили немного. И он не должен знать, что мы с тобой знакомы. Ты мне поможешь?
— Ты темнишь.
— Слушай, не будь занудой, а? Я прошу не так уж много, а плачу не так уж мало. И за эти деньги давай ты не будешь кушать мне мозг и задавать лишние вопросы, не имеющие никакого отношения к делу!
Антон насупился, уткнувшись в чашку. Проблемы ему не нужны, а вот деньги — не лишние. Но стоят ли эти деньги подмоченной репутации, проблем с Олегом, с Власовым? История явно нечистая, с каким-то дурным душком; Антон хоть натура и творческая, но ума хватает, чтоб понять: было б все чисто — Олег не предлагал бы таких денег. Но он не хочет посвящать в свои задумки… Вот что делать? Согласиться — черт его знает, чем все это закончится! Власов уголовник, и даже если отсидел незаслуженно, как утверждает Олег, то восемь лет на зоне наверняка даром не прошли… А если заподозрит что-нибудь? Вот только с уголовниками проблем не хватает! Но и отказ чреват не только лишением хороших денег, но и, возможно, проблемами с самим Сажинским. А такого друга Антон терять не хочет.
— Антох, никакого криминала, — вздохнул Олег, угадывая сомнения друга. — Ты поможешь?
— Я могу хотя бы рассчитывать на подробности о самом Власове? Что за тип? На какой козе к нему подъехать можно?
***
Лика не ушла из чужой квартиры ни через неделю, ни через две. Руслан злился, хоть и старался не подавать виду: он не скандалил, не требовал, в чем зря не обвинял. Но по голосу, по сдержанным интонациям Лика понимала, что жених ждет не дождется, когда игра его невесты в добрую самаритянку закончится. Каждый день ждет. Каждый час. Ждет, отгоняя подозрения, веря каждому ее слову, каждому заверению, что «ничего личного, просто хочу помочь!» Потому что любит и греется надеждой, что раз не дали ему до сих пор отставку, то значит, тоже любят. Молча, не бросаясь громкими словами и не задабривая лживыми поцелуями. А Ликина совесть неприятно скребла коготками: «А чем ты лучше Каринки? Живешь с чужим мужиком и бесстыже испытываешь терпение парня, который тебя любит. Который верит тебе! Который ждет…»
Но Лика не играла в добрую самаритянку — она действительно хотела помочь Максу. Только почему-то теперь, спустя почти месяц, она все чаще ловила себя на мысли, что возвращаться к прежней жизни она не очень-то и хочет. И свадьбы не хочет, и… И к Руслану не хочет. Подруга ее не понимала: Маринка то шумела, ругалась, то, напротив, пыталась мягко, осторожно намекнуть, что Власов не тот, на кого стоит менять Руслана. А разве дело в Максе? Лика не скучает по своему жениху, не ждет с ним встречи, не тоскует — разве так должно быть, когда любишь? Макс просто дал ей передышку, возможность все обдумать без постороннего давления. Подумать и осознать: она не готова выйти замуж, она не любит Руслана. Но понять Лику сумела только мама.
Когда Власов зашел на кухню, Лика нарезала овощи для супа. И что за манера готовить на ночь глядя?
— Лук закончился, — вздохнула девушка, почувствовав присутствие Макса. — В магазин сходишь?
Ее задумчивость стала входить в привычку. Он не раз слышал ее разговоры с женихом и видел, как после этих разговоров она зависает, глядя в одну точку. Макс понимал, что ей надо уходить, что пользоваться ее добротой эгоистично. Это неправильно, что она здесь. Убирается, готовит, улыбается ему, а сама в глазах грустинку прячет… Ей пора уходить. Он не инвалид, в сиделке не нуждается; он никогда никому не сознается, но он благодарен ей за это время, что терпеливо прожила она вместе с ним, не давая сдохнуть от тоски. Но пора с этой благотворительностью заканчивать.
— Лик, — Макс подошел сзади и забрал нож. — Уходи.
— Что? — растерялась Лика, не понимая, что он имеет в виду.
— Поезжай домой.
— Ты опять меня гонишь?
Помнится, она была наглее и решительней, когда здесь оказалась впервые. Сейчас же перед Максом стояла тихая расстроенная девушка, которая, казалось, и сама ждала, когда ее не выгонят — отпустят.
— Я не гоню, Лик. Но, правда, хватит. Тебя жених ждет — это неправильно, что ты здесь. Возвращайся к нему, пока совсем не разругались.
— При чем здесь он? — вздохнула Лика. — Максим… Ты осуждаешь меня, да?
Власов промолчал. Уж точно не одобряет.
— Хочешь, я прямо сейчас позвоню ему и скажу, что все кончено? — выпалила Лика.
«Хочешь»?! А почему, собственно, он должен хотеть или не хотеть? Да плевать ему. Не надо его вмешивать! Но не успел он толком-то и возмутиться, как Лика уже вытащила телефон и стала искать контакт Руслана.
— Не будь дурой, — рявкнул Макс, едва успев выхватить у нее мобильник. — Лик, да что с тобой, а?
— Я не знаю, — выдохнула она и вдруг всхлипнула, не удержавшись. — Максим, правда, не знаю. Не осуждай меня… Я не люблю Руслана. Я все скажу ему как есть, я не стану врать — не думай, что я такая, как Каринка…
— Да ничего я не думаю. Лик, правда, тебе лучше вернуться домой. Не делай того, о чем жалеть потом будешь.
— Я не хочу… Я здесь хочу остаться.
— Тебе здесь медом, что ли, намазано?
— Наверно, — пожала плечами Лика и добавила: — Не гони меня, а? Я же тебе не мешаю?
Мешать-то она не мешает, но… Но странно это все и неправильно. И гнать ее ему совсем не хочется.
— Лик, ты ненормальная, — покачал головой Макс. — Я не гоню тебя, и твои проблемы с женихом меня не касаются, но все-таки подумай хорошенько, прежде чем делать глупости. Я в магазин. Кроме лука еще что-то надо?
Когда Макс вышел из дома, на улице уже совсем стемнело. До супермаркета всего каких-то два квартала, но сейчас Власов был готов идти куда угодно, только чтоб не возвращаться домой. Надо остановиться и все обдумать. Надо понять, почему Горская так настойчиво хочет остаться. Все еще боится за семью? Не поняла до сих пор, что ни черта он им не сделает? Ну а жених-то ей чем помешал? Или все-таки играет? Интересно, если б не отобрал телефон, она и, правда, послала б своего Руслана лесом? Макс достал сигарету, щелкнул зажигалкой и свернул на тропинку через детскую площадку.
В ближайшей подворотне его ждала неприятность. На группу подростков с пивом он и внимания не обратил бы, если б не:
— Дядь, а дядь, дай сигаретку!
Не очень трезвый юноша, долговязый, нескладный, оторвался от стайки и преградил дорогу. Глазенки хмельные, наглые… Куда только родители смотрят?
