До зуда в каждой клеточке возникает непреодолимое желание вжаться телом в ее, осыпать поцелуями розовые губы–бантики и все открытые участки бархатной кожи, прошептать, простонать, прокричать "Моя!", услышать в ответ "Мой"…
И плевать, что лестничная площадка совсем не романтичное место, мы далеко не подростки и нас могут застукать соседи…
Все–таки благоразумия хватает держать себя в рамках приличия. Рано!
Это всего лишь вторая наша встреча, напугаю Катю своим напором, и третья может не состояться никогда. А я не могу отказаться от этой женщины теперь, когда нашел и когда она так близко. Проще умереть.
Упираюсь ладонями в холодный отрезвляющий металл двери с двух сторон от лица Катюши. Ее глаза кружат по моему лицу, останавливаются то на губах, то выше, ниже, задерживаются на кадыке, когда я сглатываю. Страха нет, любопытства вагон и совсем чуть–чуть хмеля во взгляде.
– Когда вы позвонили мне в первый раз... – сбивчиво, – я не просила... Вы сами вызвались помочь…
– Ничего не понимаю, – склоняюсь ниже. – Давайте сначала.
Согласно моргает.
Полные губы приоткрываются, дыхание становится глубже и чаще. Чувствую ее возбуждение. Запах карамели усиливается. Съесть бы ее…
– Я позвонил вам, потому что Кира передала мне, что вы ждете звонка. Так? – понижаю голос. Близость сводит с ума. Только бы не потерять суть разговора.
– Да.
– Вы спросили, не передумал ли я приходить на день рождения Яны, и я подтвердил, что приду. Было?
– Да, – тише и не отрывая взгляда от моих губ, облизывая свои.
– Вы обещали скинуть адрес, а потом сказали, что не успеваете купить дочери подарок. Я предложил купить его.
Кивает.
– Вы также сказали, что Яна хочет в подарок мультипульт рыжего или песочного цвета… Вот.
Приходится отстраниться, чтобы вытащить из внутреннего кармана коробочку универсального пульта. Всовываю ее в руки Катерине.
– Я поднял на уши все магазины города, – распаляюсь, шагая по площадке туда-сюда и взмахивая руками, – нигде нет пультов рыжих или песочного цвета. Только по предзаказу можно получить белые с оранжевыми кнопками. Мне привезли его экспресс–доставкой из другого региона. И еще два привезут завтра. Я хотел подстраховаться. Хорошо, что хоть этот успели доставить.
Высказавшись, останавливаюсь напротив. Жду ответной речи. Катя с недоумением на лице крутит в руках коробочку с надписью "Универсальный пульт".
Поднимает на меня свои огромные синие–синие глаза.
– Что это?
– Подарок для Яны. Мультипульт. Как вы заказывали.
Эта невозможно красивая женщина вдруг сжимает свои потрясающие губы в куриную гузку. С трудом держит лицо, а плечи вздрагивают. Зажимает ладонью рот. В глазах слезы.
– Что? – теряю запал.
Я совсем не планировал доводить ее до слез.
Если она сейчас заплачет, я…
Катя утыкается лбом мне в грудь. Плечи трясутся сильнее, безостановочно.
Растерявшись, обнимаю девушку, успокаивающе глажу по спине. Подушечки пальцев скользят по тонкому шифону, натыкаются на застежку бюстгалтера. Продолжают путь туда, обратно, снова изучают тонкую горизонтальную линию нижнего белья. Какого цвета сей предмет? Что скрывает? О, как мне хочется исследовать эту девушку вдоль и поперек…
Стоп, Полежаев! Возьми себя в руки! Катя, твоя Катя рыдает у тебя на груди, а ты бессовестно размечтался о том сокровенном, что после горьких женских слез скорее всего тебе не светит. Идиот!
– Катюша, не плачьте.
– Глеб! – Катя поднимает лицо.
Да, в глазах стоят слезы, ресницы мокрые, но губы! Она смеется! И плечи вздрагивают от приступов смеха!
– Ахаха! Мальтипу... – произносит какое–то странное слово.
Вздергиваю вверх нахмуренные брови, не понимаю, что так веселит королеву сладостей.
– Глеб, – уже не сдерживаясь хохочет Катерина. – Ха–ха–ха! Я говорила про мальтипу... Это такая порода собак...
– Что?
– Мальтипу, – еще тише, одними губами. – Смесь пуделя и мальтийской болонки…
И снова прижимается лбом к моей груди, прячет смех, но ее выдают вздрагивающие плечи. Обнимаю крепко карамельку. Ее заразительный смех передается мне и я тоже смеюсь.
– Я впервые слышу это слово и уж тем более не знал его значения. М–м, я болван, – зарываюсь носом в волосы хохотушки. – А так хотел произвести впечатление…
– Вы произвели, Глеб, – девушка поднимает голову. – Яна в восторге от зайца и остальных подарков. Как вы додумались до этого?
– Интернет мне в помощь. Там можно найти все, даже авторскую группу Любимого автора.
– Спасибо!.. И за цветы тоже…
Мне нравится стоять вот так на площадке, обнимая девушку, смеясь, разговаривая. Нет барьеров. Нет неловкости и скованности. Как родные, давно знакомые люди.
Рассеянный свет розового заката падает через квадрат оконного проема, окрашивает все вокруг, и нас в том числе, в причудливые оттенки прекрасного летнего вечера. Тишина, разбавляемая только шуршанием лифта. Чем не романтика?
– А знаете что, Глеб?
– Что?
– Я очень рада, что вы неидеальный.
Странное заявление.
– Позвольте вам признаться. Я далеко не идеальный. У меня куча недостатков.
– Ни одного до сих пор не заметила, даже начала комплексовать. Простите, это я виновата. Поручила вам купить подарок и не проследила, не проконтролировала.
– Давайте по–честному, Катя. Это исключительно мой косяк. Я выбирал пульт на свой вкус и цвет, тогда как мог посоветоваться с вами и заранее выяснить, что нужен не пульт, а собака. Я даже предположить не мог, что есть такая порода. Теперь буду знать и обязательно куплю ее Яне. Но как же быть сегодня? Что сказать вашей девочке?
– Надеюсь, она не вспомнит. Мне вообще кажется, она ВАС ждала больше всяких подарков.
– А вы? – само собой срывается с языка.
– Я… – короткий взгляд глаза в глаза, смущенная улыбка, яркий румянец, – я тоже…
Руки непроизвольно сильнее сжимают девушку в объятиях. Я счастлив!
Сейчас или никогда! Катя должна о моих чувствах и серьезных намерениях.
– Катя… Катенька, Катюша… – в груди переполнено. – Я должен вам сказать…
– Кхе, кхе, – ненатурально и громко кряхтит за спиной чей–то мужской голос. – Добрый вечер.
23. Глеб. Экзаменаторы и союзники
– Кхе, кхе, – ненатурально и громко кряхтит за спиной чей–то мужской голос. – Добрый вечер.
С досадой разжимаю руки. Такой момент испортили!
Катя отпрянула от меня, как ошпаренная, засуетилась, поправляя волосы, засмущалась, покраснела. Очевидно так же, как и я, не услышала доставку лифтом новых лиц на этот этаж.
– Василий Викторович, здравствуйте.
– Так здоровались сегодня, Катюша.
Нарочито строго и пристально из–под кустистых бровей смотрит на меня смутно знакомый высокий лысый мужик. Слегка полноват и грозен, можно подумать, я его дочку тут зажимаю. Судя по воинственному виду – так и есть. Из–за спины его выглядывает щупленькая женщина. На лисичку похожа – миниатюрная, рыжеволосая и с хитринкой в глазах – она конечно же поняла, что мы тут с Катей тет-а-тетничали.
– Добрый вечер, – делаю шаг вперед и протягиваю руку мужику. – Глеб… – на мгновение запнулся как представиться, – друг Екатерины Александровны.
– Кхм, – не спешит тот знакомиться, но бросив взгляд на Катерину позади меня, руку все же протянул, пожал. Крепко, долго, с проверочкой, которую я с достоинством выдержал. – Василий… Викторович. Коллега Екатерины... Александровны.
Точно! Вот откуда мне знакомо это лицо! Васили Викторович работает в Карамельке. Его я видел на общей фотографии на сайте кондитерской. Значит, не отец, не родственник, но в семью Морозовых вхож.
После пожатия мужчина перекидывает пакет с большой коробкой внутри из одной руки в другую. Через целлофан просвечивает логотип кондитерской. Есть у меня подозрение, что он и есть тот самый дядя Вася, о котором упоминала Яна.
– Жена моя, Вита Андреевна, – представляет спутницу.
