есть до тех пор, пока Тадаши не спросит, собирается ли кто-нибудь на вечеринку Авы в пятницу. Патрик напоминает ему, что это считается обязательным как для актеров, так и для съемочной группы, даже если об этом никогда не говорилось прямо.
Это единственный раз, когда все до единого люди, работающие над фильмом режиссера Авы Нозавы, будут в одном месте в одно и то же время. Приглашаются и другие гости. Не только из отросли. Дизайнеры, музыканты, инфлюенсеры, модели, спортсмены. Есть только одно правило — никаких телефонов.
Все начинают говорить одновременно. Они обсуждают тему. Возможные наряды. Потенциальную пару на это мероприятие.
Я почти не слушаю. Всё мое внимание сосредоточено на Луне. Она удивляет меня, переплетая свои пальцы с моими. Мы осторожно держимся за руки, пока я смотрю в окно, а она разговаривает по телефону. Когда она кладет мою руку себе на бедро, я чуть не задыхаюсь. Хотя внешне я сохраняю безмятежное выражение лица, внутри я весь горю. Я провожу большим пальцем по её бедру, наслаждаясь гладкостью её кожи.
Луна кашляет, чтобы прочистить горло.
— Вечеринка Авы в эту пятницу?
Хейзел уверяет её, что у них есть время подобрать ей что-нибудь из одежды.
— Мы спросим Наталью, нет ли у неё чего-нибудь подходящего для тебя.
— Художницу по костюмам? — удивляюсь я. Хейзел бросает в мою сторону свирепый взгляд.
— Она назначенный личный стилист.
— То розовое вязаное платье, которое она выбрала для Луны, — шепчет Майя. — Я хочу такое же.
Значит, у Натальи наметанный глаз. Мне понравилось это платье на Луне. Интересно, есть ли у неё свободное место в списке клиентов. Я делаю мысленную заметку обратиться к ней. Теперь я провожу рукой по пояснице Луны, и она дрожит.
Майя замечает.
— Ты в порядке?
Хейзел отвечает раньше, чем успевает Луна.
— Спроси Хэнка, раз уж она его раздавила.
— Это не так! — Луна закатывает глаза, но, кажется, передумывает и поворачивается ко мне. — Или так?
Я хихикаю.
— Нет, ты меня не раздавишь.
Она сидела на мне раньше. В моменты уединения мы оба наслаждались этим.
— Не стесняйся откинуться назад, — говорю я, кладя руки ей на талию. Я так легко поднимаю её и полностью сажаю к себе на колени.
Эффект мгновенный. Тепло её тела, мягкие изгибы. Я чувствую себя бодрым и расслабленным одновременно. Луна, видимо, тоже. Без дальнейшего сопротивления она погружается в меня. Она выдыхает достаточно громко, чтобы Хейзел ухмыльнулась ей.
— Прости, — Луна ерзает на месте, её щеки пылают. — Не хочу причинять тебе боль.
— Ты не причинишь мне вреда. Ты крошечная, — уверяю я её. Она прищуривается, глядя на меня.
— Я не крошечная, — возражает она, однако остается у меня на коленях.
Когда она шевелится, у меня перехватывает дыхание, потому что моё тело начинает реагировать на её прикосновения. Луна двигается немного больше и делает ситуацию то лучше, то хуже. Лучше, потому что я получаю от неё больше. Хуже, потому что у меня вот-вот встанет в штанах — достаточно, чтобы она почувствовала меня. Достаточно, чтобы она поняла, что происходит. Я могу представить, как она паникует. Пытается отодвинуться. Сильнее краснеет.
Ничего из этого не происходит.
Вместо этого я вижу, как её губы изгибаются в полуулыбке. Затем Луна снова сдвигается. На этот раз намеренно. Она слегка покачивает бедрами. Чтобы подразнить меня — нет, помучить меня. Она ухмыляется, и её глаза светятся интересом. От этого напряженного взгляда у меня по спине пробегают мурашки, а кровь приливает к одному конкретному месту.
Чёрт, определенно становится жарко. Дышать тяжело. Конечно, Луна в курсе этого.
— Ты уверен, что с тобой всё в порядке? — спрашивает она меня со всей невинностью.
Когда она облизывает губы, я почти стону. Она знает, что я не в порядке.
— Да, — прохрипел я. Не могу дождаться, когда останусь с ней наедине. — Всё хорошо.
Мы добираемся до ресторана довольно быстро, несмотря на дождь. Ему всего несколько лет, но я прихожу сюда со своей семьей с момента его открытия. Я захожу сюда каждый раз, когда бываю в Лондоне. Это единственное место, которое по душе всем братьям.
— Всё потрясающе”, — говорю я им, когда мы становимся в очередь, но я разговариваю с Луной. Это то место, которое я планировал выбрать для нашего первого ужина вне дома. — Мы закажем по одному блюду, чтобы вы могли попробовать всё.
— Какое твоё любимое? — спрашивает она меня.
— Козлятина восхитительна, хотя я не уверен, что она всё ещё есть в меню. Но их экуру? Я могу жить, питаясь только этим!
Я знаю, что это звучу взволнованно, но ничего не могу с собой поделать. Луна попробует еду, на которой я вырос. Какая-то часть меня отчаянно хочет, чтобы ей понравилось. Наверное, я хочу, чтобы она чувствовала то же самое ко мне.
— Я никогда не пробовала экуру, — признается она.
— Это вкусно, — уверяю я её. Мама готовит его из смешанных очищенных бобов, завернутых в банановые листья, а затем приготовленных на пару. — Некоторые из лучших продуктов привозятся из Западной Африки.
— Твоя семья оттуда? — спрашивает Майя.
Точно, мы здесь не одни.
Я киваю.
— Мама из Нигерии. Папа родился в Лондоне, но его семья приехала с Ямайки.
— А ты был там? — Луна понимающе улыбается. Я тоже улыбаюсь. Она до сих пор помнит наш разговор из Нью-Йорка.
— Примерно раз в год отправляюсь туда.
Я чувствую, как все переводят взгляды между нами. Нам нужно поработать над нашей тонкостью, если она хочет сохранить это в секрете.
— Я вырос за углом, — говорю я, чтобы отвлечь от нас внимание.
— Немного сомнительно, не так ли? — спрашивает Хейзел.
— Будь милой, — слышу я шепот Майи позади неё.
— Слышал, в Брикстоне неспокойно, — голос Патрика срывается.
— Может быть, — соглашаюсь я. — Здесь немного прибрано. Но всё равно весело. И к тому же громко.
Мы продвигаемся в очереди. Заведение переполнено. Это понятно. Как я уже сказал, еда потрясающая.
Хейзел предлагает мне попросить моих людей найти нам столик побыстрее. “Мои люди” состоят из моего брата Тревора, моего публициста; Мишель, моей лучшей подруги с десятого класса, которая также является моим агентом; и Чарли, моего менеджера по социальным сетям. Они могут это устроить, но я бы предпочел не просить.
Через пять минут Патрик соглашается с Хейзел.
Луна затыкает их обоих.
— Оставьте его в покое. Вам, ребята, нужно набраться терпения.
Одна что-то бормочет, а другой отмахивается, но после этого ни один из них больше ничего не говорит по этому поводу.
