Я благодарно подмигиваю, и её щеки приобретают самый красивый оттенок розового.
Когда мы садимся за круглый стол, Луна оказывается прямо напротив меня. Я изо всех сил стараюсь не смотреть на неё, но это невозможно. Никто из нас не хочет быть очевидным. У неё это получается лучше, чем у меня.
Тадаши замечает. Спрашивает, что у меня с ней происходит. Я не хочу лгать ему, но, возможно, придется. К счастью для меня, Патрик отвлекает Тадаши и дает мне возможность написать Луне.
Генри: Тадаши нас раскусил!
Богиня Луна: Потому что ты продолжаешь смотреть на меня!
Генри: Ты видела себя?? Конечно, я смотрю на тебя
Когда я поднимаю взгляд, Луна улыбается в свой телефон.
Тут звонит мой собственный. Я извиняюсь и выхожу на улицу. Когда я возвращаюсь, еду уже принесли. Довольно быстро становится ясно, что всем она нравится. Мы все слишком заняты едой, чтобы утруждать себя разговорами или перепиской.
После ужина мы оказываемся в новой квартире Тадаши в Сохо. Он упоминает о двух свободных комнатах, которые можно арендовать. Если бы я не был в процессе приобретения собственного жилья, я бы занял одну из них.
В мгновение ока здесь становится больше людей и много алкоголя. Громкая музыка заполняет всё пространство. Возможно, поэтому я не смог остаться с Луной наедине. Тем не менее, в течение ночи мы делимся крошечными моментами, чтобы сделать её более терпимой. Легкие прикосновения здесь, украдкой брошенные взгляды там…
Мои пальцы касаются её, когда мы пересекаемся на кухне. Её рука скользит по моей руке, когда она выходит на балкон. Но она повышает ставку, когда прижимается своей задницей к моей промежности в людном месте в конце коридора.
Прости, одними губами произносит она. Хотя не выглядит сожалеющей, если эта хитрая ухмылка хоть что-то говорит.
Дело в том, что мы медленно сводим друг друга с ума. Итак, когда мы случайно встречаемся за пределами ванной комнаты, когда в узком коридоре никого нет, происходит неизбежное.
— Привет.
У меня скручивает живот, в хорошем смысле. Луна улыбается мне, на её щеках появляются очаровательные ямочки. Кажется, за последние пятнадцать минут она где-то потеряла свой свитер. Черный топ на бретельках с глубоким вырезом, который на ней надет, сидит достаточно низко, чтобы её грудь выделялась больше, чем обычно.
— Привет.
Она ухмыляется.
— Ты ко мне обращаешься или к моим сиськам?
— И то, и другое, — я ухмыляюсь, засовывая руки в карманы, чтобы сохранить контроль.
Кровь стучит у меня в ушах, когда она подходит ближе. Её бедра делают то гипнотизирующее движение, медленно покачиваясь из стороны в сторону, и ленивая улыбка расплывается по моему лицу, когда я наблюдаю за ней.
Всю ночь я вел себя наилучшим образом, борясь с непреодолимым влечением к ней. Не знаю, сколько ещё это продлится.
Когда Луна прикусывает нижнюю губу, её сверкающий взгляд путешествует по всему моему телу, я чувствую, как по всему телу разливается жар. Одни её глаза дают мне понять, как сильно она меня хочет.
Кажется, у нас одна и та же мысль, мы оглядываем коридор, чтобы убедиться, что никто не идет. Довольная тем, что нас только двое, Луна начинает сокращать расстояние между нами. Я хватаю её за тонкую талию и притягиваю к себе, пока не чувствую, как её грудь прижимается к моей.
Мы ещё ничего не сделали, но уже тяжело дышим. Луна обхватывает моё лицо руками, облизывает губы и приподнимается на цыпочки, чтобы поцеловать меня. Она останавливается. Её дыхание ласкает мои губы.
— Ты хорошо проводишь время?
— Теперь да.
Мы немного остаемся там, медля, наслаждаясь этим интимным пространством, которое разделяем только мы. Мои глаза закрываются, когда её щека касается моей. Тогда мне все становится так ясно. Я хочу этого всё время. Я не хочу прятаться, чтобы быть с ней.
— Луна, я не могу этого сделать.
Улыбка исчезает, она отстраняется.
— Что сделать?
— Притвориться, что я тебя не хочу, — снова привлекаю её к себе, обеими руками обнимаю за талию.
— Тебе не нужно притворяться.
Наши взгляды встречаются.
— Я делаю это там.
— Мы сейчас не там, — напоминает она мне.
И она права. Мы сможем разобраться с этим позже. Она здесь; мы здесь. Когда вокруг никого нет, я провожу рукой по её затылку и приближаю её рот к своему.
Это жаркий поцелуй, сплошные губы, язык и похоть, ненасытный и обжигающий.
— Me encanta el sabor de tus labios (с исп. Мне нравится вкус твоих губ), — шепчу я, и Луна улыбается мне, когда я посасываю её нижнюю губу.
— Ты знаешь и испанский? — выдыхает она с благоговением в голосе.
— Un poquito (с исп. Немного), — подмигиваю я. Она упомянула, что её бабушка говорила только по-испански, так что я начал осваивать его ещё в Нью-Йорке.
— Чего ты не умеешь?
— Быть терпеливым, — отвечаю я, заявляя права на эти пухлые губки.
Я чувствую себя жадным. Собственником. Находиться вдали от неё было жестоко.
— В следующий раз останься со мной, — бормочу я, проводя руками по её телу, лаская изгибы, наслаждаясь тем, как она ощущается в моих объятиях. Чёрт, я скучал по ней. Это было почти болезненно — иметь её в пределах досягаемости, но не иметь возможности ничего с этим поделать. Быть достаточно близко, чтобы вдыхать её сладкий аромат и не иметь возможности прикоснуться к ней, было абсолютной мукой.
— Поменьше разговоров, — предлагает она серьезно, но сексуальный изгиб её губ дает мне понять, что она дразнит. Я фыркаю в ответ.
— Ещё поцелуев?
Удовлетворенная моим ответом, она снова притягивает моё лицо к своему. И Луна целует меня так, как будто она в этом нуждается. Нуждается во мне. Больше, чем в воздухе, больше, чем в следующем вдохе.
Когда я провожу руками вверх по её телу, чтобы обхватить полную грудь, она издает хриплый стон, и её голова откидывается назад, обнажая горло. Я принимаю приглашение и спускаюсь поцелуями по её шее, пока не начинаю облизывать и посасывать достаточно сильно, чтобы оставить след.
К этому времени её руки исчезают у меня под рубашкой и скользят вверх по животу. Это похоже на сон, когда мы наконец-то можем касаться друг друга, чувствовать и наслаждаться друг другом. Мы должны найти комнату.
Луна нежно целует меня от подбородка до кадыка. Когда её язык пробует мою кожу на вкус, я стону громче, чем следовало бы.
— Ш-ш-ш, — шепчет она, удовлетворенно улыбаясь, потирая ладонями мой твердеющий член. Как будто этого было недостаточно
