на прощание.
Я представить себе не могла такую работу, как у него. Я работала в офисе, и наихудшее, что могло произойти за день, это если в принтере закончится тонер. Сегодня он видел, как умирает человек, и, что еще хуже, он нес за это ответственность. Его руки буквально были испачканы кровью. Я не знала, что произойдет дальше, не знала, как он оправится от подобного происшествия. Я понимала, что на протяжении своей карьеры Кэннону, естественно, придется столкнуться со смертью. Но в первый раз? Может быть, это меняет человека в лучшую сторону. Может быть, он больше не будет тем же самым человеком, что прежде. Я не знала, и это пугало меня.
Снова посмотрев на часы на плите, я с беспокойством подумала о том, во сколько он вернется домой с работы. Конечно, травма, которую он пережил сегодня, давала ему право уйти пораньше. Впрочем, если я знала Кэннона, он не стал бы использовать это ради собственной выгоды. Трудолюбие и честность были у него в крови. Помешав в последний раз домашнюю куриную лапшу в кастрюле, я положила черпак на блюдце и налила два стакана виски.
Я представления не имела, что могло бы произойти между нами в этот вечер, и отчасти надеялась на что-то более глубокое, чем просто секс. Какими бы замечательными ни были наши отношения, я жаждала большей близости. Я никогда не принимала в расчет того, как трудно было бы сохранять нашу связь в тайне, не имея возможности рассказать о ней моей лучшей подруге. Мне нужен был совет, нужно было поговорить с кем-то, излить душу, но Элли ни в коем случае не годилась на эту роль.
В моей груди поселилось неведомое мне чувство опустошенности. Я так много лет прожила в одиночестве и прекрасно себя чувствовала. Желать, чтобы здесь появился кто-то, и не просто кто-то, а Кэннон, такой большой и мужественный, и умный, и сексуальный, и соблазнительный? Это слегка сводило с ума.
Когда входная дверь щелкнула и открылась, Энчилада побежал к ней.
– Привет, – бросил Кэннон, когда я вошла в гостиную. Он сбросил с плеча сумку с ноутбуком и снял ботинки. Выражение его лица было бесстрастным, и никто никогда не догадался бы, какой мучительный у него выдался день.
– Привет. – Я протянула ему стакан с виски. – Я подумала, вдруг ты захочешь выпить.
По его губам промелькнула легкая улыбка, и он, взяв стакан, чокнулся со мной.
– Спасибо. Черт возьми, да, хочу.
Он отпил глоток, пока я смотрела на него, стараясь найти признаки стресса. Его кадык дернулся, когда он сделал один глоток, потом второй. Со стороны он не казался расстроенным. Он был таким же, как обычно. Прекрасным и совершенным.
Отпив глоток из своего стакана и подождав, пока теплая жидкость согреет мне грудь, я сказала:
– Я приготовила куриную лапшу. По рецепту бабушки.
Он тепло улыбнулся мне.
– Спасибо.
По какой-то причине это называлось едой для заедания стресса. Я надеялась, что сегодня вечером она оправдает свое название и успокоит Кэннона.
– Она почти готова, – сказала я, направляясь на кухню.
– Я сначала пойду приму душ. Ты не против?
– Конечно, нет. Я только подогрею булку в микроволновке. Не торопись.
Я знала, что мне не следует возбуждаться, глядя, как покачивается упругая задница Кэннона, когда он шел по коридору, но, черт возьми, становилось все труднее жить рядом с мужчиной, к которому меня так тянуло.
После того как он принял душ, мы сели за стол и начали есть. Когда я спросила Кэннона, хочет ли он поговорить о прошедшем дне, он покачал головой. Поэтому я надоедала ему скучными историями о своей работе и показывала фотографии Энчилады в своем телефоне. Потом все снова вернулось в нормальный, спокойный ритм. Мы помыли посуду, посмотрели телевизор, а затем разошлись по своим спальням. Когда я ложилась одна в свою постель, меня охватило отчаяние.
Потребность в том, чтобы успокоить Кэннона, быть рядом с ним, убедиться, что с ним все в порядке, была нестерпимой. Но я не пошла бы к нему, не в эту ночь. До тех пор пока он ясно не даст понять, что нуждается во мне. В последний раз, когда я прокралась в его комнату, он дал мне то, к чему я стремилась, горячий секс, которого я жаждала, но вместе с тем предупредил меня, что этого больше не повторится. Я была не такой девушкой – не из тех, кто не обладает ни самоконтролем, ни самоуважением, кто отказывается от своих принципов и раздвигает ноги. Нет уж, спасибо. Я должна была суметь жить одна, когда все закончится.
Движение у моей двери на секунду испугало меня.
– Привет, – сказал Кэннон, останавливаясь в дверном проеме.
– Все в порядке? – Я села на кровати, рассматривая его серые пижамные шорты, заманчиво низко сидевшие на бедрах.
– Да. – Он потер затылок, при этом он выглядел таким неуверенным, каким я его раньше не видела. – Ты не против, если я составлю тебе компанию?
И поскольку я не могла сказать «нет» в ответ ни на одну просьбу Кэннона, даже если хотела это сделать, я кивнула. Это был первый признак того, что между нами, возможно, еще не все кончено, вопреки тому, что он говорил.
Скоро мы лежали, обнявшись, под одеялом.
– Спасибо за сегодняшний день, Пейдж, – проговорил он низким и сонным голосом.
– Не за что. – Я всего лишь улизнула пораньше с работы, чтобы успокоить друга, но я была рада, что это хотя бы чуть-чуть помогло ему.
– Это глупо, но сегодняшний день открыл мне глаза на то, чем я хочу заниматься, на то, что меня всегда интересовало, но я не верил себе.
– Что же это?
– Я хочу быть кардиологом. Я знаю, что конкуренция очень велика, знаю, что будет трудно. Я знаю, что на протяжении моей карьеры у меня будут дни, как сегодня, отчего я с тревогой задаюсь вопросом, почему я выбираю все это, но твои сегодняшние слова действительно запали мне в душу.
– Что я сказала?
– Что я спасу гораздо больше жизней, чем потеряю.
– Знаешь, это правда, – прошептала я в ответ.
– Я знаю, – сказал он, нежно целуя меня в лоб.
Он притянул меня ближе, так что я уткнулась носом в его голую грудь, вдыхая его опьяняющий запах – запах геля для душа и Кэннона. Он был искренен со мной больше, чем кто-либо, и я была счастлива быть здесь, рядом с ним, когда он нуждался во мне.
Кэннон шепотом пожелал мне спокойной ночи и еще
