Голова кружится от коктейля ощущений. И я понимаю, что его влияние на меня — это что-то неочень здоровое и адекватное, но ничего не могу с собой поделать. Да и зачем? Если нам в этом сладко и крышесносно горячо.
Я сдалась и покорилась.
— Платье сними, — отдаёт мне следующее распоряжение, а сам вальяжно скидывает пиджак и удобнее устраивается на диване, чуть съезжая вниз.
Я маньячно слежу за его пальцами, которые расстегивают верхние пуговицы рубашки, и безумно хочу в эти руки. Чтобы они трогали, сжимали, терзали… Так, как умеют только они! Ах! Голодное тело начинает гореть, платье — мешать.
Поворачиваюсь к Мише спиной и дергаю замок вниз. Глубоко дышу, чувствуя, как его тяжёлый взгляд скользит вслед за тканью вниз.
— Повернись… — раздается хриплое, — и подойди.
Это «подойди» бьет прицельным вниз моего живота. Бёдра сводит, я чувствую, что трусики намокают.
Щеки пылают от пошлости нашей игры. Я останавливаюсь между Мишиных ног и, повинуясь порыву, «стекаю» перед ним на колени. Ему нравится так, я понимаю это по слегка циничной, но одобрительной улыбке на его губах.
Мои руки скользят по его бёдрам вверх. Ширинка натягивается прямо на глазах, и я осторожно покусываю зубками напряжённый член прямо через ткань штанов. Вкусно.
Мишины пальцы ложатся на мои губы. Размазывают помаду и, поигрывая с языком подушечками, глубоко трахают рот. Я ощущаю это так, будто это совсем не рот, и тихо постанываю, сжимая бёдра. Мне почему-то нравится, когда Буров ведёт себя со мной слегка небрежно, а в некоторых моментах, когда я по неопытности пасую, берет силой.
Миша отстраняет меня от себя, резко перехватив за волосы на затылке. Сам расстёгивает ремень и ширинку свободной рукой.
Мой рот неконтролируемо наполняется слюнной от предвкушения.
Горячая головка упирается в губы, и, прикрыв глаза от удовольствия, я беру член глубо в горло, подчиняясь тому темпу, который нравится Мише. Мужской запах щекочет нос и обостряет ощущения.
— Моя послушная девочка… — он гортанно стонет, а мне нравится быть источником его удовольствия.
Держа за волосы, муж отстраняет меня, давая перевести дыхание и размазывает головкой члена слюну по моим губам, обводя их по контуру.
Дергает меня на себя вверх, и наши губы сталкиваются в поцелуе. Глубоком, несдержанном, до привкуса крови.
Под мой тихий вскрик, Миша подхватывает меня под бёдра и помогает сесть на себя сверху. Кружево трусиков легко рвётся в его руках, обжигая нежную кожу отдачей.
— Скажи, что с тобой нельзя делать? — иступлено шепчет, оттягивая чашечки лифа вниз. Обхватывает грудь ртом и всасывает.
— Ааах…. - не могу сдержать стон и, теряя себя, впиваюсь ногтями в его плечи. В затылке становится холодно и щекотно. Пальцы на ногах поджимаются. — Все можно… Все, что захочешь, — говорю на выдохе и прижимаю его голову к своей груди, желая, что бы ласки не прекращались.
Нас трясёт. Я пытаюсь расстегивать пуговицы его рубашки, но в итоге просто срываю их и прижимаюсь болезненно-возбужденными сосками к мужской груди, постанывая в голос. Так хорошо…
Его руки то сминают мою попу, то стреляют по ней резинками подтяжек. Каждый раз это так неожиданно остро, что я почти кончаю от перепада ощущений.
— Сядь на него… — Миша нетерпеливо вжимается в меня снизу и скользит между губок, задевая клитор.
Оставляет на шее несколько жадных поцелуев и прикусывает мочку уха. Я всхлипываю от его напора и, приподняв бёдра, сама направляю в себя его член. Медленно…
Замираю, смакуя растягивающие, заполняющие и немного болезненные ощущения. Чувствую своим входом его горячую большую головку, каждый перепад вен, и медленно скольжу вверх, а потом вниз.
— Детка! — Миша с утробным рыком бьется затылком об спинку дивана и давит на мои бёдра, насаживая на себя глубже. — Я хочу трахаться… Нахер нежности! Не могу больше…
Его резкий толчок отзывается коротким замыканием внизу живота и отключает голову. Буров выгибает меня так, как нужно ему, фиксируя мои руки за спиной. Но разве я могу ему сопротивляться? Я — его пластилин. Его жена. Наши бёдра несдержанно движутся навстречу друг другу. Мы постанываем друг другу в рот от избытка ощущений.
— Ещё! — Выпрашиваю между глубокими подачами, — Да, пожалуйста! Трахай меня!
Зверея от моих просьб, Буров впечатывается лицом в мою шею и разгоняется.
Безумее нарастает, по телу начинают разбегаться сладкие судороги. Миша вколачивается, не жалея. По его затуманенным глазам видно, что он тоже уже почти «улетел».
— Я чуть-чуть, — он утыкается в мое ушко губами, — Тебе понравится, я обещаю. Просто расслабься.
Мое возбуждение уже давно перешагнуло грань стыда, поэтому я делаю, как говорит муж, расслабляюсь и разрешаю ему сначала немножко поиграться и порастягивать мою заднюю дырочку, а потом войти пальцем. От ощущения распирающей наполненности я моментально улетаю. И уже сжимая Мишин член мышцами, чувствую, как он увеличивается во мне и кончает следом.
Ещё несколько секунд мы просто дышим друг другу в рот и скользим поцелуями по губам.
— Тебе нравится жена? — ехидно интересуюсь срывающимся от поверхностного дыхания голосом.
— Вполне, — он хитро улыбается, — Остальное перевоспитаем.
— Но тогда это буду уже не я, — задумчиво качаю головой.
— Ты права, — он хмыкает. — Любовь — она такая. Некоторые вещи надо терпеть.
— Не нужно меня терпеть, — я мотаю головой, — лучше тоже люби.
— А и люблю, — он вздыхает, — Так, что самому аж страшно.
Где-то в глубине зала раздается грохот, и мы с Мишей синхронно вздрагиваем на звук.
Я холодею от понимания того, что нас с Мишей мог кто-то видеть, как мы занимались любовью.
— Миш, — сглатываю, — Нас могли увидеть… — чувствую, как щеки начинает заливать краской.
— Ну и ладно, — он помогает мне слезть с него и устроиться рядом на плече, — Ты с мужем. А муж может взять жену, когда ему угодно и где угодно. Привыкай. Я не шучу.
— Хмм, — торможу в себе смущение. — Я, наверно, согласна.
Глава 39. Сладкая месть
Марья
— Если ты мне сейчас же не скажешь где этот человек, который считается моим мужем, — одну руку я прикладываю к большому животу и стараюсь говорить так, чтобы матка не напрягалась, а второй остервенело прижимаю к уху телефон, — То я найду способ сделать твою дальнейшую жизнь невыносимой! Ты слышишь меня? — На полном серьезе угрожаю Валере расправой.
Потому что Буров обещал, что он «туда и обратно», поговорит только, Алима поздравит и приедет собирать кроватку. И к шкафу дверцы прикрутит тоже обязательно!!!
Я ждала это чудовище, пока не уснула среди вороха розовых пелёнок и огромных коробок с диснеевской живностью. Уже под утро меня разбудила звонком взволнованная Василиса, рассказав, что Ярослав тоже уехал к Алиму вечером и до сих пор не вернулся.
— Ладно, — сдаётся начальник охраны, — тебе как лучше, чтобы муж вернулся домой живой и здоровый, но к обеду, или сейчас, но не совсем живой?
— Что значит, не совсем живой? — Давление рубит в голову, и я оседаю на ближайший диван, чтобы не упасть. — Что с ним?
— Черт, — выдыхает начальник охраны, — он жив-здоров, просто я неясно выразился.
— Так выражайся яснее, — рявкаю в трубку, чувствуя, как сжимается живот. Дышу. — Дай ему трубку. Или ты хочешь, чтобы я родила раньше времени?
— Ладно, Маш, — сразу даёт заднюю и «утекает» парень. — Я их домой сейчас привезу. Только ты обещай не волноваться.
— Не волноваться? — Я задыхаюсь в трубку, но Валера скидывает.
Следующее пол часа я буквально схожу с ума и глотаю валерьянку с ношпой, проклиная тот день, когда вытащила пулю из Бурова. А потом достаётся тому дню, когда у нас случился первый раз, и тому вечеру, когда моя рука подписала свидетельство о браке.
Дочь, будто зная, что мама снова думает плохо именно о папе, колотит меня ногами по рёбрам. А ещё, внизу живота ноет так, будто ребёнок роет подкоп, планируя побег.
