подевалась моя Ягодка. А Ягодка, оказывается, нормально устроилась в столице. Что ж, рад за нее. В принципе, она и нужна была мне только для того, чтобы позлить родителей. Но тогда, три года назад, ее отъезд сильно задел меня за живое. Особенно после того, как мама рассказала, как купила Ягодку энной суммой, и та свалила с радаров. Мое эго давно оправилось от удара, нанесенного мне сельской девкой, но иногда нет-нет, да заноет где-то в области атрофированного главного органа.
– Марья не лучшая кандидатка.
– Кирилл, а я хочу только ее! – ба складывает руки на груди и смотрит на меня с вызовом.
– Ба…
– Я сказала! Если не она, то сам за мной ухаживай.
– Ба, ты чего? – она никогда так со мной не разговаривает, всегда только ласка и забота, поэтому категоричный тон ненадолго ставит в тупик.
– А того! Или Марья, или возвращай меня назад!
– И что ты будешь делать в селе со сломанной ногой? – вскакиваю с кровати. Сейчас, как никогда сильно желание двигаться, делать хоть что-нибудь, чтобы оправдать тахикардию.
– Тебе какая разница? Все равно здесь ты за мной не ухаживаешь.
– Давай я найму другую сиделку, профессиональную. У этой… – запинаюсь, не могу заставить себя произнести ее имя вслух, – нет соответствующего образования.
– Зато у нее опыт! – настаивает ба.
– Да какой там опыт?
– Она ухаживала за матерью, и я наблюдала за этим изо дня в день. Так что не надо мне тут рассказывать. А девочке наверняка деньги нужны.
Молча разворачиваюсь и выхожу из гостевой, направляясь в свой кабинет. Чеканю шаг по паркету, словно покрытие пола виновато в том, что несколько минут назад по нему ступали стройные ножки Марьи. Это ее духи были в лифте, получается? Зачетно. Вкус у нее по-прежнему особенный. Все, что она выбирает, женственное, легкое. Вспоминаются тяжелые духи жены, и я непроизвольно кривлюсь. Надо и правда задуматься о разводе. Какой бы перспективной женой в плане связей Ника не была, она мне уже как кость в горле. После выборов займусь этим вопросом. До них нельзя, иначе просру репутацию, а вот сразу после можно будет по-тихому оформить.
– Кирюш, чай, – говорит Галина, оставляя на моем столе чашку с ароматным напитком и тарелку со свежими синнабонами.
Кручусь в кресле и наконец вынимаю из кармана телефон. Возвращать ба в село нельзя по двум причинам. Во-первых, у нее сломана нога. А, во-вторых, не хочу, чтобы ее донимали журналисты, когда начнется предвыборная гонка. Но ба может быть упрямой, поэтому придется обеспечить ей Марью в качестве сиделки. Если быть уж совсем откровенным, я хочу ее увидеть. Не из сентиментальных побуждений, а потому что хочу заглянуть в глаза сучке, которая так легко продалась. С другой стороны, не она первая обменяла чувства на гривенник.
Набираю номер Марьи, считаю гудки. На пятом берет.
– Слушаю.
– Привет, – произношу хрипло, голос не слушается.
– Здравствуйте, – вкрадчиво.
– Не надо строить из себя незнакомку, Ягодка, ты прекрасно знаешь, кто звонит.
И… она отключается. Усмехаюсь. Детский сад какой-то. Набираю еще раз и снова считаю гудки ровно до того момента, пока механический голос не сообщает мне, что абонент находится вне зоны действия сети. Вариантов два: она или едет в метро, или игнорирует меня. И второй вариант более реальный. Хмыкаю и беру рабочий телефон, набираю тот же номер.
– Слушаю, – негромко.
– Маш, если ты положишь трубку, я просто приеду. Если хочешь свести общение со мной к минимуму, не провоцируй, а выслушай.
Слышу тяжелый вздох на другом конце провода.
– Ты это специально подстроил? – спрашивает она.
– Что именно? Сломал бабушке ногу? Я думал, ты обо мне лучшего мнения.
Клянусь, слышу, как она фыркает, но этот звук не переходит в полноценный смех.
– Что ты хотел? – строго.
– Ба требует тебя в качестве сиделки.
– У меня нет на это возможности, не беру новых клиентов.
– Да ладно. Если бы не брала, не приехала бы по моему зову.
– Я приехала не по зову, а на собеседование. На месте прикинула фронт работ. Судя по всему, твоей бабушке нужна постоянная компаньонка, а у меня еще несколько клиентов, которым я нужна каждый день. И все они, кстати, в другом районе города. Каждый день добираться на Печерск, а потом возвращаться на периферию слишком затратно по времени.
– Я оплачу тебе услуги как за трех… четырех клиентов.
– Не перегибай, Кирилл, не настолько твоя бабушка нуждается в компании.
– Она нуждается именно в твоей. Шантажирует меня возвращением в село.
– Со сломанной ногой?
– Мгм.
– Я правда не могу.
– Как твой клиент?
– Который?
– Который в больницу попал.
– У меня никто не… гм… нормально.
– Так я и думал. Марья, подумай, а завтра я буду ждать твой положительный ответ. Позвоню в десять утра, советую ответить на звонок, – обрубаю наш разговор.
И только сейчас понимаю, что во время разговора сидел, откинувшись на спинку, с закрытыми глазами, и улыбался, как придурок.
Очнись, Руденко, эта сука тебя променяла на деньги!
Подрываюсь со своего кресла и сваливаю из кабинета. Что-то душно мне стало в квартире.
Стараюсь смотреть в окно и… видеть! Зелень, парковку, веревки для белья, скамейку, на которой соседки раскладывают покрывало, чтобы занять свой стратегический пост. Но все тщетно, я смотрю сквозь людей и предметы. Пальцы правой руки барабанят по подоконнику, а в левой крепко зажата чашка с кофе.
– Мама, – зовет Ариша из комнаты, и я выплываю из своего тумана.
Отставив чашку, иду к дочери. Моя соня сидит на кровати, потирая припухшие ото сна глазки. Обнимаю, целую пухлые щечки, приглаживаю лохматые завитушки. Аришка ластится, перебирая пальчиками пуговки на моем халате.
– Доброе утро, – говорю ласково. – Я кашу сварила. Будешь?
– Неть, – отвечает, слегка хмурясь, а я улыбаюсь.
– А после каши можно мороженое. – Глазки дочки загораются.
– Не буду, – снова кривится Ариша через секунду.
– Мороженое не будешь?
– Кашу.
– Каша полезная.
– Неть.
Вздохнув, несу мартышку, вцепившуюся в меня, в ванную, чтобы умыть. Включаю мультфильмы, чтобы заплести два коротких хвоста, и дом оживает. Мама возвращается с улицы, принося с собой запах свежеиспеченного хлеба.
– Мам, ну зачем ты? Я бы сходила, – ругаю ее ласково, забирая пакеты и помогая сесть в инвалидное кресло. Отставляю в сторону костыли.
– Надо ноги разрабатывать, так врач сказал.
– Но не забегами на час.
– Перестань, Машунь, булочная в соседнем доме.
– Там же и пекарь, – подмигиваю ей, подвозя к ванной, чтобы помыла руки. Помогаю встать, придерживаю, пока моет и вытирает. – Макияж с утра, – цокаю
