активно участвовала в благотворительности.
– Было бы отлично, если бы она забеременела, – подхватывает второй. Славик? Святик? Как там его?
– Свят, – окликает его Рома. Ага, все-таки Святослав. – Давай сразу по списку.
– Беременность исключайте сразу, – давлю им на тормоз. – Вероника Михайловна не станет рожать.
– Можно притвориться беременной.
– А дальше?
– Можно разыграть драму, мол, потеряла. Сочувствие – это тоже инструмент.
Кривлюсь. Так мерзко от этой наигранности.
– А без этого дерьма никак? – делаю глоток воды и слегка ослабляю галстук. – Вика! – зову секретаршу. – Сигареты мне кто-нибудь принесет?
Она тут же влетает в кабинет с пачкой и кладет ее на краешек стола.
– Я думала, вы заняты.
Киваю, потому что не хочу объяснять. Никому и ничего. Откровенно говоря, я вообще хочу побыть один и переварить утреннюю встречу с Ягодкой, но кто ж мне даст?
– Зарегистрировали мою кандидатуру?
– Да, Игорь Матвеевич отправил запрос, – подтверждает она и, дождавшись моего кивка, выпархивает в приемную.
Рома открывает рот, чтобы что-то сказать, но у меня звонит телефон. Отвечаю.
– Дава? Здорово!
– Привет. Не отвлекаю?
Обвожу взглядом недовольные рожи имиджмейкеров, своим мрачным видом заставляя их уткнуться носами в бумажки на столе.
– Не-а, нормально. – Подкуриваю и делаю глубокую затяжку. Свят торопится открыть окно.
– Гонка срывается.
– Не понял?
– Мы получили отказ от города.
– Так это ж официальный заезд.
– Хер пойми, что у них там творится, – раздраженно выпаливает мой друг. – Но утром пришел мейл из администрации мэра.
– Разберемся. Не отменяй подготовку, я этим уебкам насую по своим каналам. Стопудово Гаранин мне палки в колеса ставит.
– Добро пожаловать на большой пост, – ржет Дава. – Вечером встречаемся?
– Да, как договаривались.
– Трек подъедешь глянуть?
– Само-собой.
– А потом сауна, девочки, стриптизик.
– Без трешачка, – предупреждаю его.
– Обижаешь.
– Напоминаю.
Дава фыркает, как и я, вспоминая, как в прошлый раз мы были в сауне. Одна из девок узнала меня и исподтишка пыталась снять на телефон. С какой целью, пока непонятно, но желтая пресса отвалила бы ей кругленькую сумму за такой материал. А я не готов сливаться с выборов. У меня есть цели, которых непременно должен достигнуть. Зря я, что ли, налаживал связи с семьей и с Никой? Снова кривлюсь, вспоминая серпентарий, в центр которого добровольно поселился.
– Все будет в елочку, – заверяет меня друг, и мы прощаемся.
– Я бы рекомендовал бросить курить еще до начала предвыборной кампании, – подает голос Роман. – Вы же спортсмен. Неплохо было бы показать, что вы позитивно влияете на молодые умы.
Телефон снова звонит, и от тяжелого вздоха и закатывания глаз моих имиджмейкеров удерживает только риск потерять хорошую оплату.
– Привет, ба, – отвечаю на звонок. – Срочное что-то?
– Кирюша, я бы хотела на Крещатик прокатиться с Марьей. Ты можешь прислать водителя?
– Во сколько?
– Можно после полудня. Часика в два.
– Сам заеду. Еще что-то?
– Нет, – слышу улыбку в голосе бабушки. – До встречи, внучок.
– Пока, – стараюсь сказать, как можно мягче.
Имиджмейкеры косятся на мой телефон, взглядами умоляя его отключить, но я не стану. Пусть терпят.
Какого черта я не послал водителя за Марьей и бабушкой? Почему сам потащился? Это ж не просто отвезти-забрать, это надо с ними гулять. А я рядом с ней не могу. Пока, по крайней мере. Кроме желания разорвать ее на части от ярости, у меня других нет. Особенно когда чувствую ее тонкий аромат и взгляд цепляет голую коленку из-под юбки. Машка замечает мой взгляд и пытается натянуть ткань, прикрыв колени, но у меня в голове уже есть снимок ее гладкой кожи. Пальцы зудят, когда мышечная память выдает воспоминания о том, какая она наощупь.
Выгружаю бабушкино кресло, пересаживаю ее в него.
– Погуляете, наберешь. Я или водитель заберем, – говорю ба, а она смотрит на меня как-то странно. Прищуривается, словно заглядывает в мою голову, а мне хочется то ли рубашку поправить, то ли галстук. И я поправляю последний, как будто узел на нем ослабел. – Я поехал, у меня дела.
– Ну давай, – загадочно тянет ба, а я вопросительно приподнимаю брови.
Не глянув на Машку, сажусь в тачку и сваливаю оттуда побыстрее. Подальше от нее и ее коленок. Открываю все окна в машине, чтобы выветрить ее аромат, который грозится въесться в кожаные сиденья.
– Алик, – набираю водителя. – Купи в машину «вонючку».
– Так вы же их не любите.
– А теперь люблю. Блядь, так сложно просто купить?
– Та нет. С каким запахом?
– А с каким они есть?
– Не знаю. Хвоя там, цитрус, морской какой-то, всяких духов.
– Бери цитрус. Только поядренее.
– Хм. Ладно.
Отключаюсь. Не поеду за бабулей, пусть Алик забирает их. Нахрена я вообще сам поехал? До сих пор не догоняю.
Со вздохом паркуюсь у обочины напротив модного ресторана. Надо пережить еще один гребаный цирк на сегодня и можно ехать смотреть на постройку трека. Захожу в пафосное заведение. Лаунж, зеркала, люстры, порции с наперсток – все как положено. Просил ее заказать столик в нормальном месте, чтобы я поесть мог, но нет, селфи для соцсетей важнее.
– Приве-е-ет, – манерно тянет Ника, когда я приземляюсь напротив.
– Надо забеременеть, – говорю без предисловий. Делаю быстрый заказ подошедшему официанту.
– Чего-о-о? – ее глаза в обрамлении искусственных ресниц округляются.
– Фиктивно, – успокаиваю жену, она нервно отпивает свой сок. – После выборов объявим, что был выкидыш. Тебя пожалеют.
– Фу, – кривится она. – Даже фиктивно не хочу. Это ж…
– Ага, не пить, не курить, не кутить, – озвучиваю ее самые большие страхи. – Подружки знать правду не должны.
– Кир, а никак нельзя без этого? – наблюдаю, как ее пальцы медленно «топают» ко мне по столу, упираясь в белоснежную скатерть агрессивными черными стилетами.
– И это, – киваю на ногти, – надо укоротить.
– В смысле? – возмущается она, отдергивая руку. – Зачем?
– Завтра встреча с моими имиджмейкерами, придется твой тюнинг немного уменьшить.
– Что, например? – спрашивает хмуро.
– Например, ресницы, ногти, сменить имидж, наряды на более классические.
– Я не буду, как бабка, в Шанель таскаться, – фыркает она.
– Как бабка, – отзываюсь недовольным тоном, отпивая из принесенной официантом чашки кофе. – Ты не охуела, драгоценная моя?
– Кир, это не мой стиль!
– Ника, выходя за меня замуж, ты обещала… как там? – делаю вид, что вспоминаю. – Ага, в болезни и здравии, богатстве и бедности…
– Это же образно! – вспыхивает она.
– Ты ж не образно замуж-то вышла. И знала, что я буду метить и в депутаты, и в мэры. Вкусно быть женой мэра? – она хмурится, но я делаю паузу не для того, чтобы дождаться ее ответа, а чтобы подчеркнуть важность своих слов. – Надо соответствовать.
– Кирюш, – тянет она, – а можно все-таки фотосессию?
– Я же
