глаз.
– Извини, я… – растерянно качает головой, удрученно надувая губки, – я забыла, что ты не любишь свинину.
А Мира никогда не забывала.
Мой быт с ней вообще стал намного проще. Она всегда помнила мои предпочтения в еде. Я забыл, когда в последний раз у меня заканчивались бутылки с водой, лаваш или определённый сорт красных яблок, которые я поглощаю как не в себя. И даже ключи от машины, которые я всегда ищу в барсетке или хлопая себя по карманам, стали ждать меня в одном и том же месте на комоде.
Как только вышел из СИЗО после двух месяцев ограничения свободы, я сразу же собрал все женские вещи и отправил адресату. Но это был сущий пустяк. А вот избавиться от ее запаха стало настоящей проблемой. И до сих пор гложет чувство, что в моем доме пахнет ею.
Состояние подавленности топчет меня и не позволяет полноценно сконцентрироваться на работе.
Выхожу из задумчивости, понимая, что пропустил мимо ушей последнее замечание Лии, слыша, как разрывается мой мобильный.
На экране высвечивается имя брата, и я чувствую облегчение и искреннюю благодарность к нему впервые за последние несколько лет.
– Да, Кам.
– Если твой вечер свободен, у меня к тебе интересное предложение.
– Дерзай.
– Вчера из Нью-Йорка прилетела одна моя знакомая, и она не против встретиться. Она будет с сестрой. Как тебе идейка?
Удивляясь неожиданному предложению, хмыкаю в трубку:
– А сам с двойной нагрузкой не справишься? Слабак.
Но Камиля мои покусывания нисколько не трогают, на том конце провода раздается глубокий смех.
– Легко. Но я решил, что тебе не мешало бы расслабиться. Ты после недавнего возвращения на себя не похож.
Камиль с Беркутом приперлись ко мне сразу же, как только я переступил порог собственной квартиры.
Я заметил, как они переглянулись, отметив наличие женских вещей у меня дома. Но оба тактично промолчали, когда я тогда же на их глазах небольшую часть брезгливо отправил в мусорку.
– Ну так что? Не хочешь расслабиться? Сначала ужин, а потом – как решат дамы, – иронизирует, конечно. Потом будет так, как решим мы с Камилем.
Перевожу взгляд на расстроенную Лию, застывшую в дверном проходе – она открыто ловит каждое мое слово – и неожиданно для себя соглашаюсь:
– Да, можно. Но я в ресторан сначала заеду. Проверю обстановку.
– Не вопрос. Наберу тогда часика через полтора.
«Woman» уже начинает отбивать вложенные в неё финансы, что не может меня не радовать. Вот только после заключения под стражу на меня обрушился шквал неожиданных проблем, связанных с кабаком. Есть шанс просрать это заведение. И очень серьезный.
Сидя в удобном кресле, я успел пролистать бумаги и отчеты за несколько дней. Даша тоже коротко отчиталась. Да и управляющий теперь радует. После серьёзной взбучки он разве что мать родную не продал – так вцепился в это место и теперь достойно работает. Как и в самом начале.
Место под ресторан досталось мне не совсем честно. Я бы даже сказал, выгрыз себе зубами землю в элитном районе с помощью старых связей и морального давления на бывшего владельца земли. Кроме меня на лакомый кусочек рот раскрыли ещё трое претендентов, и мне пришлось пойти на крайние меры. Но результатом я остался доволен. Я всегда добиваюсь, чего хочу. Зато теперь за это же и расплачиваюсь.
– К вам посетитель, – неожиданно докладывает охрана.
Да, с первого взгляда и незаметно, что повсюду натыканы камеры и охрана не только привычно на выходе. В мой кабинет хоть и можно попасть только из зала, но не все так просто. Всех подряд сюда не пускают. Многолетняя привычка держаться особняком от основной массы до сих пор напоминает о себе. Да и были времена, когда я опасался к кому-либо поворачиваться спиной, так что…
– Кто?
Услышав имя гостя, я даже поморщился, стараясь не акцентировать внимание на отголоске тут же щеманувшей боли. Глубоко. Ярко. И до сих пор особенно остро.
Заставив себя подавить недопустимое чувство, я рявкаю в трубку:
– Не пропускать!
И тут же укрывает лавина ударных воспоминаний. Которые преследовали меня каждый день. Каждую ночь, пока я был закрыт в изоляторе. Но которые тем не менее я смог отодвинуть куда-то на задворки памяти, пытаясь с головой погрузиться в работу.
Влюблённость – самое отвратительное чувство, которое я когда-либо испытывал. Ненужное. Губительное. И тягостное. Дожил до своих лет, но никогда не был им отягощён. Стоило же мне так вляпаться, что до сих пор отмыться от этого дерьма не получается!
– Он настаивает. Оружия нет. Проверили. Говорит, что вас очень заинтересует его информация.
– Я ответил уже. С каких пор мне нужно повторять дважды? – напрягаю пальцы, и карандаш с треском переламывается в моей руке. По инерции зажимаю одну половину в ладони, вторая же как-то слишком угрожающе катится по столу и падает на пол с оглушительным ударом.
Нервы мои накаляются…
– Понял вас.
Швыряю трубку и пытаюсь перевести дыхание. Но вновь вижу перекошенные черты ее лица, слезы и то, как этот человек с каменным лицом бережно прижимал ее к себе.
В груди снова болит, словно пуля прошла навылет и кровь вытекает вместе со смыслом жизни. Стискиваю зубы и тянусь к чашке кофе. Остыл.
Мигом набираю смс Даше и требую обновить.
Отодвигаю кружку и слишком нервно отталкиваю от себя. Чашка переворачивается, а из неё выплескивается темное содержимое, быстро расплываясь по столу, стекая на мои брюки. Я мгновенно вскакиваю, но даже рубашку зацепило.
Вот всегда, когда надеваю именно ее, все идёт наперекосяк! И даже тогда, в душе! С хера ли?!
Выбираюсь из-за стола, отпинываю стул в сторону. Проклинаю все на свете, не в силах усмирить поглощающий меня гнев. Так хочется врезать кому-нибудь!
Тут же слышу тихий стук, и в кабинет боязливо проходит Даша.
– Можно?
– Да, убери здесь все. Я бумаги залил.
– Хорошо. Сейчас. Вас там мужчина спрашивает, – неуверенно тыкает за спину большим пальцем. – Седой, но такой крепкий, лет пятидесяти. Представился Алексеем Ковалем.
– Убирайся тут, я сам разберусь.
Коваль совсем обнаглел?! Будет теперь меня в подворотне поджидать?! Кстати. Зачем он приперся? Решил вступиться за погубленную честь дочери? Она сама под меня легла, с удовольствием и по собственному желанию. Даже не сопротивлялась! И стонала так, что стены дрожали! Сама ко мне жалась и подавалась навстречу, впивалась в мои запястья, откидывая голову назад, тяжело заглатывая воздух…
Воспоминания об этом самовольно вырываются на свободу и пронзают нутро. Кажется, что я до сих пор смакую ее
